— Когда взберемся наверх, там будет озеро.
— Теперь есть к чему стремиться. Ну, и как еще далеко, по-твоему?
— Ну, я бы сказал, что под нами уже больше гор, чем над нами.
— Какой ты оптимист. — Платком она вытерла капельки пота, выступившие под глазами. — Не могу себе представить, чтобы некоторые из моих ребят одолели этот подъем. Особенно Дорис.
— Она толстушка? — поинтересовался Чед.
— Не надо так грубо. Впрочем, да, она девушка в теле. Так же, как и Глен. Но он и Кит — футболисты, и я сомневаюсь, что у них возникнут какие-нибудь проблемы. Да и Лана в отличной форме.
— Это точно.
— Негодяй. — Кори толкнула его плечом.
— Не волнуйся, она не в моем вкусе.
— Она в любом вкусе.
— Для меня существует только одна женщина, — промолвил он, гладя ее по спине. Рубашка была горячей и влажной.
Надвинув платок на голову, Кори покосилась на тропу, затем на Чеда.
— Ты больше не сбежишь от этой женщины?
— А ты как думаешь?
— Ей бы очень не хотелось проснуться однажды утром и обнаружить, что ты ушел.
— Тебе не надо больше об этом волноваться.
— Мне бы очень не хотелось об этом волноваться. — Она пристально поглядела ему в глаза. — Но я никак не могу избавиться от мысли, что получила тебя как бы во временное пользование. Как книгу из библиотеки.
— В определенном смысле мы все здесь временно.
— Сейчас тресну. Я ему серьезно. Прошлый раз, когда ты исчез, я была в отчаянии. Я испытывала такое чувство, словно бросил меня лучший друг или родной брат, не меньше. Но сейчас мы зашли намного дальше.
— Ни за что на свете я тебя больше не оставлю.
— Ты говоришь это сейчас, но… Иногда меня одолевает ужасное чувство пустоты. Даже когда мы занимаемся любовью. Особенно тогда Что-то вроде: «так не может продолжаться вечно, и я тебя потеряю и снова останусь одна».
— Те же чувства испытываю и я.
— Наверное, это заразительно.
Чед покачал головой.
— Такие ощущения вполне нормальны. Только возникают нечасто.
— Возможно, у тебя и нечасто. Меня же они беспокоят с самого твоего возвращения.
— Это хорошо.
— Хорошо? Ну что ты! А я переживаю чуть ли не самые ужасные моменты в своей жизни… то, что должно радовать… становится совсем не таким, потому что я представляю, как это будет без тебя.
— Со мной происходит то же самое.
— Это не я покинула тебя на пять лет.
— Но ты постареешь. Нам обоим этого не избежать. И мы умрем.
— О, чудесно. Это как раз то, что я хотела услышать. Обязательно надо видеть все в черном свете. Да?
— Дело в том, что как раз те мгновения, когда нас посещает это печальное чувство пустоты, и есть самые ценные. Потому что мы хотим, чтобы эти моменты продлились, чтобы они никогда не кончались, но понимаем, что это невозможно.
— Помнишь, я назвала тебя оптимистом? Беру свои слова обратно.
— Ничего подобного ты не испытываешь, когда голоден, например. Или замерз, или устал, или страдаешь от боли. Или когда грустишь, или когда одинок. Не досаждают эти чувства и когда ты изнываешь от скуки, когда на банковском счету нет ни цента или когда забилась раковина. Существует миллион различных причин для огорчений. И в таком состоянии никогда ни на секунду не почувствуешь боли в сердце, потому что знаешь: в конце концов это пройдет и позабудется. А чувство, о котором мы говорим, появляется лишь в самые лучшие моменты жизни. И это сигнализирует о том, что все чертовски здорово.
Все это время Корин не сводила с него глаз. Саркастически скривив губу, она проронила:
— Когда это ты успел заделаться таким философом?
— И педантом?
— И это тоже.
— Одиночество. Оно делает тебя таким. Уединенная жизнь в горах. Становишься философом или сумасшедшим, одним из двух. А возможно, в некоторых случаях и тем и другим сразу.
— Давай разберемся, правильно ли я тебя поняла, ладно? — Кори высоко подняла брови. — Мне не следует обращать внимания на эти тревоги. Напротив, рассматривать их как милые голубые ленточки вокруг бесценных даров судьбы.
— В самую точку.
— Какая чушь. — Со смехом она подалась вбок и поцеловала его в губы. — Но я все равно тебя люблю. Пойдем, нам лучше выходить на тропу. Жизнь проходит так быстро, что мы можем никогда не догнать этих крысят, если не будем по-настоящему шевелиться.
Они встали, навьючили на себя поклажу и поплелись дальше. До этого Чед шел впереди, но теперь замедлил шаг, чтобы идти рядом с Кори. Какое-то время они ковыляли по тропе молча. Затем Кори нарушила тишину:
— А что наш философ думает о священных узах брака? — И она игриво улыбнулась ему, но взгляд ее был испытывающим.
Чед в изумлении поглядел на нее.
— Ты хочешь выйти замуж?
— А ты не хочешь жениться? — спросила она.
— Ну… конечно.
— И я тоже. Когда-нибудь. Когда встречу подходящего человека.
— Да? А как же я?
— Не хотелось бы оставлять тебя за бортом. Нам придется подыскать тебе подходящую пару. Она должна будет обладать глубоким умом, разумеется, — чтобы могла оценить глубину твоего мышления. Интеллектуалкой. Не думаю, чтобы ты мог быть долго счастливым с безмозглой вертихвосткой. Однако она не должна быть лишена и определенной степени ветрености, поскольку ты такой страстный любитель секса.
— Чем больше ветрености, тем лучше.
— Интеллектуалка и любительница хорошо потрахаться. Какие еще качества ты хотел бы видеть в своей супруге?
— Мне нравятся женщины с чувством юмора.
— Заумная вертихвостка и острячка. Что еще?
— Она должна быть красивой.
— Ну и привередливый же ты, приятель. Неудивительно, что до сих пор холостяк.
— Девушка, с которой я должен провести всю свою жизнь, должна быть совершенством.
— Совершенством, да? Это исключает почти всех моих знакомых. Ну а тебе известна такая, которая бы сочетала в себе все эти качества?
— Нет.
— В таком случае, думаю, тебе тогда придется трахать самого себя.
Чед усмехнулся, а Корин показала ему язык.
— Ну а каков должен быть твой избранник? — поинтересовался он.
— Сказочно богат.
— И это все?
— Ну, мне нравятся костлявые, лысые и тупые коротышки. Предпочтительно, по меньшей мере, на десять лет старше меня.
— Похоже, я выпадаю.
— Думаю, теперь мы квиты.
— Ты злая, — заметил он.
— Ага.
— Ты хочешь выйти за меня замуж?
Корин остановилась. Теперь они стояли лицом друг к другу.
— Ты это серьезно? — Она тихо рассмеялась. — Глупый вопрос, да?
— Глупый вопрос.
— Значит, вот оно как случилось.
— Да.
Она прикусила нижнюю губу, и глаза ее заблестели. Затем медленно повернула голову, оглядываясь вокруг.
— Прямо здесь, на склоне горы.
— Можно подождать. Я спрошу тебя в уютном ресторанчике. Под тихую приятную музыку. С обручальным кольцом в руке.
Она заглянула ему в глаза.
— Здесь тоже неплохо.
— Я тебя люблю.
— Я знаю. И я люблю тебя.
— Но? — Внутри у него неожиданно похолодело.
— Но что?
— Не знаю. Но что?
— Но у нас нет шампанского?
— Означает ли это «да»?
— Да. Конечно, это означает «да».
— О Боже! — Он сделал шаг ей навстречу, они оба наклонились вперед, преодолевая сопротивление рюкзаков, и поцеловались.
— Дальтон, — продекламировала она, — Корин Дальтон. — Они все еще поднимались вверх по тропе.
— Что ты делаешь?
— Проверяю, как будет звучать мое имя, когда мы поженимся. Звучит хорошо, не находишь?
— Дальтон, здорово. Мне не хотелось бы тебя огорчать, но это и так твое имя.
— Да, ты прав. Это избавит от лишней волокиты. Мне не придется менять фамилию на водительском удостоверении, кредитных карточках, в квитанциях на подписку, на печатных бланках…
— Не за всякого ты смогла бы выйти на таких выгодных условиях.
— Знаю, знаю. Все получится просто замечательно.
Они подошли к концу очередного витка серпантина. Но вместо узенького поворота и нового подъема по склону горы впереди открылась горизонтальная тропинка, сворачивавшая к лесистому перевалу.
— Значит ли это, что сбылись наконец мои надежды? — спросила Корин.
— Думаю, озеро должно быть сразу же за этими деревьями.
— Фантастика. — И она ускорила шаг.
Чед поплелся следом, приотстав ровно настолько, чтобы понаблюдать за тем, как играют под испачканными шортами крутые половинки ее попки в такт размашистым шагам длинных и стройных ног.
«Моя жена, — представилось ему. — Она действительно намерена выйти за меня замуж».
Это казалось невероятным.
В ночь своего возвращения, сразу после ослепительной вспышки их первой близости, Чед спросил себя, согласится ли она выйти за него замуж. Тогда он сказал себе, что, вероятнее всего, ответ будет положительным. И уверенность в этом крепла с каждой проведенной вместе минутой.
Она любила его. Она хотела его. Если он попросил бы ее стать своей женой, она, вероятно, ответила бы согласием.
