Рой ничего не говорил о поездке к миссис Райпл, Филипп был уверен. Но спорить ни к чему. Он не обиделся на слова о маленьком выскочке. Но слова о нижней ступени лестницы попали в цель.
Дорога в Чигвелл заняла много времени. Начался ливень, а сильный дождь всегда замедляет движение. Машины и грузовики ползли через Уэнстед, и к тому времени, когда Филипп стоял на пороге и звонил в дверь, часы уже показывали без пяти три. У миссис Райпл была гостья, женщина по имени Перл. Они каким-то образом открыли вместе, как будто одновременно и по заведенному порядку положили руки на задвижку. У Филиппа создалось впечатление, что они ждали под дверью, и ждали долго.
— Мы уже отчаялись вас увидеть, правда, Перл? — сказала миссис Райпл, не глядя на Филиппа, и в следующую секунду снова обратилась к подруге: — По-моему, мы с тобой отстали от жизни. Мы наивные. Вбили себе в голову, что, если кто-то говорит два часа дня, это и есть два часа дня.
— Простите, миссис Райпл, простите. Возникло небольшое недоразумение, никто в этом не виноват, но я действительно еще час назад не знал, что должен быть у вас.
Она раздраженно ответила:
— Раз вы наконец здесь, пойдемте же наверх. И подумайте хорошенько, можете ли вы мне объяснить, почему я должна довольствоваться этим дрянным хламом, который вы сочли подходящим для установки в моей ванной.
Перл тоже пошла наверх. Она похожа на миссис Райпл, может, даже это ее сестра, думал Филипп. Только миссис Райпл — стандартная модель, а Перл — модель люкс, отделка роскошнее, декор богаче. У нее были черные вьющиеся волосы, как у нестриженого пуделя, а одета она была в плотно облегающее шелковое платье какого-то ярко-синего павлиньего цвета. Перл остановилась в дверях и спросила вполне театрально:
— Милая, сколько, ты говорила, ты заплатила за этот ремонт?
Миссис Райпл ответила не задумываясь. Эту сценку они наверняка отрепетировали, пока ждали его:
— Шесть тысяч пятьсот сорок два фунта, девяносто пять пенсов.
— Грабеж средь бела дня! — возмутилась Перл.
Миссис Райпл показала дрожащим пальцем на мраморную столешницу — ну прямо как героиня, указывающая на присутствие призрака за сценой, в любительской театральной постановке. Филипп осмотрел мрамор, увидел крошечную трещину в одной прожилке. К его досаде, Перл схватила его за запястье и положила руку так, чтобы кончиком пальца он дотронулся до трещины.
— Но это не дефект и не повреждение, миссис Райпл, — сказал Филипп, пытаясь освободить руку, но не обидеть Перл. — Такова природа камня. Это естественный материал. Это же не пластик, у которого должна быть идеально гладкая поверхность.
— Остается только надеяться, что это не пластик, — проворчала миссис Райпл, — учитывая то, сколько я за него заплатила.
Филипп не стал напоминать ей, что она не только выбрала туалетный столик и шкафчики по каталогу, но и осмотрела образцы мрамора, которые ей предлагали использовать при ремонте. Этот комментарий был бы чреват лишними неприятностями и в любом случае не произвел бы никакого положительного эффекта. Филипп принялся убеждать хозяйку в том, что любой гость сразу же оценит качество материала и стиль ванной комнаты благодаря этому бесспорному доказательству — маленькой трещинке в мраморе, которой никогда бы не было в пластике. Миссис Райпл ничего не желала слушать. Она хочет мрамор, конечно, хочет, она всегда знает, чего она хочет, да, это мрамор, но ей нужен кусок без всяких изъянов, с нормальными прожилками, чтобы выглядело прилично.
Не рискнув обещать, что миссис Райпл привезут другую столешницу, а тем более что ее установят без дополнительной платы, Филипп все же успокоил вздорную хозяйку обещанием, что сам все проконтролирует и она получит известия лично от него через день-два.
— Или через неделю-другую, — пробурчала противная Перл.
Дождь прекратился. Придорожные лужи солнце превращало в сияющие зеркала. Видно было, как от воды поднимается пар. Филипп свернул, направляясь к месту, где живет Арнэм. Из-под колес машины разлетались фонтаны брызг, солнце светило прямо в лицо, и если бы Филипп не снизил скорость, чтобы опустить щиток, то мог бы сбить бегущую кошку или собаку, бросившуюся за ней поперек дороги. Он рванул в сторону, резко затормозил, со всей силы вдавив педаль в пол, но левым крылом, видимо, собаку все-таки задело. Она затявкала и покатилась.
Филипп поднял этого белого пушистого селигама. Ему не показалось, что он ранен, потому что в ответ на попытки Филиппа нащупать перелом пес начал восторженно лизать ему лицо. Из дома вышла жена (или подруга) Арнэма и остановилась у ворот. Она была старше, чем Филиппу показалось тогда, когда он видел ее в машине, и худощавее, но, впрочем, раньше он видел ее только через стекло. Здесь, на улице, в солнечном свете, перед ним стояла худая, некрасивая и немолодая женщина.
— Он выбежал прямо передо мной, — сказал Филипп, — но, по-моему, он в полном порядке.
Она холодно ответила:
— Полагаю, вы ехали слишком быстро.
— Нет, — Филиппу уже порядком поднадоели несправедливые обвинения. — Я ехал примерно двадцать миль в час, потому что дорога мокрая. Вот, держите его.
— Это не мой пес. Почему вы решили, что он мой?
Потому что только она одна вышла из дома? Или потому, что в его сознании Арнэм связан с собакой? Скотч-терьер, вспомнил Филипп, его выдумала Сента. Арнэм собак не любил, у него никогда не было собаки.
— Я услышала скрип тормозов, — начала женщина, — и просто вышла посмотреть в чем дело. — Она поднялась обратно по лестнице, зашла в дом и закрыла дверь.
Селигем свернулся калачиком на руках у Филиппа, изучавшего медальон на ошейнике. Виски, собака Г. Спайсера, который живет через три дома от миссис Райпл. Филипп отнес туда собаку, ему предложили в качестве вознаграждения пять фунтов, и он отказался.
Возвращаясь к машине, Филипп подумал, какую страшную путаницу и беспорядок в голове влечет за собой обман, как факты перемешиваются с выдумкой, как переиначивается правда. Он сделал ряд предположений, основываясь на истории, рассказанной Сентой. История оказалась вымышленной, а его выводы никуда не исчезли.
Он сел в машину и, включая зажигание, еще раз окинул взглядом дом. В памяти надо сохранить только то, что Арнэм жив и живет здесь. А все остальное забыть и радоваться жизни.
— Я думаю, может, она всего лишь собирает деньги и складывает? Как ты считаешь? Она ведь не работает и, скорее всего, не будет, она ничего не умеет, несчастное маленькое дитя, и она, быть может, подумала, что если у нее будет славная сумма денег, то… Не знаю. Я рассуждаю глупо?
Филипп заставил себя рассказать матери о том, что произошло в тот вечер, когда он следил за Черил, только для того, чтобы увидеть, что Кристин не верит его словам. Кристин знала, что Черил ворует дома деньги, и уже приучила себя не оставлять больших сумм. В противном случае она рисковала их лишиться. Но с тем, что дочь крадет вещи из магазинов, ей было слишком трудно смириться. Филиппу только показалось, что он стал свидетелем кражи. Сестра просто забирала что-то свое, то, что забыла в магазине днем.
— Не очень красиво с твоей стороны подозревать собственную сестру в чем-то подобном, — на более сильный упрек мать была не способна и говорила спокойно.
Филипп видел, что спорить бесполезно.
— Хорошо. Возможно, так оно и было. Но если ты знаешь, что она крадет у тебя деньги, то скажи, зачем она это делает?
Однако цель воровства дочери была за пределами понимания Кристин. Словно ум ее внезапно останавливался на самой мысли о краже и отказывался объяснять, зачем ее можно совершать. Кристин с удивлением посмотрела на Филиппа, когда тот сказал, что предполагает пристрастие Черил к алкоголю или наркотикам. Наркотики — это может случиться с чьими угодно детьми, но только не с ее. Кроме того, она всего два дня назад видела Черил в ванне, и ни на ногах, ни на руках у нее не было следов от уколов.
— А ты уверена, что заметила бы следы, если бы они были?
Кристин считала, что да, несомненно. И если бы Черил пила, она бы об этом знала. В небольшой гостинице, где они жили, у постояльцев пропали деньги. Вызвали полицию, но Черил не задали никаких вопросов. Кристин, по-видимому, считала, что это доказывает невиновность дочери. Красть у родной матери — другое, едва ли это вообще можно назвать воровством, в какой-то мере у Черил даже есть такое право.
— Ты же знаешь, Фил, пособие по безработице, которое она получает, совсем незначительное, — она заступалась за дочь, и Филипп видел сострадание в широко раскрытых глазах матери, считавшей, что он задался целью осуждать сестру. — Вот что я тебе скажу, — продолжала Кристин, — я поговорю с одним своим знакомым, социальным работником, он занимается подростками.
