Девеш хотел, чтобы она разобралась в ситуации одна, без постороннего участия. И все же Лиза хорошо помнила его слова о вирусе, когда он сказал, чем тот занимается в организме больной. «Он инкубирует».
Подойдя к больной, Лиза подняла одеяло, открывая ее руку. Из истории болезни следовало, что первое время конечности больной были покрыты нарывами и гнойными язвами. Однако сейчас кожа была совершенно чистой. Судя по всему, вирус не просто инкубировал, а отвечал еще за что-то.
— Иудин штамм исцеляет больную, — начала Лиза, понимая, что это испытание. — Или, точнее, вирус внезапно решил пойти на попятную и исправить все то, что он начал делать с ее бактериями. По какой-то неизвестной причине вирус превращает смертоносные бактерии в теле больной обратно в мирные, безобидные микроорганизмы.
Девеш кивнул:
— Вирус вымывает те самые плазмиды, которые сам же ввел внутрь бактерий. Но почему?
Лиза покачала головой. Этого она не знала. Не знала наверняка.
Девеш улыбнулся — удивительно тепло, даже дружелюбно.
— И нас это тоже поставило в тупик.
— Но у меня есть одно предположение, — сказала Лиза.
— Вот как?
В его голосе прозвучало удивление. Лиза повернулась к нему.
— Больная пошла на поправку физически, но тут я задумалась, почему она остается в кататоническом ступоре. Подобное состояние может быть только следствием травмы головы, заболевания сосудов головного мозга, нарушения обмена веществ, воздействия наркотиков… или энцефалита.
Она подчеркнула последнюю причину. Энцефалит. Воспаление головного мозга.
— Я обратила внимание на подозрительное отсутствие в истории болезни одного теста, — продолжала Лиза. — С результатами пункции спинного мозга и анализа спинномозговой жидкости. Его нигде нет. Однако не сомневаюсь, этот тест был выполнен, для того чтобы определить состав жидкости в головном мозге. Девеш кивнул:
— Бахут сахи.[18] Тест действительно был выполнен.
— И вы обнаружили в жидкости иудин штамм. Он снова кивнул.
— Вы говорили, что вирус поражает только бактерии, превращая их в страшную заразу, но он не может напрямую попадать в человеческие клетки. Однако из этого не следует, что вирус не может находиться в мозговой жидкости. Вот что вы имели в виду под инкубацией. Вирус находится у больной в голове.
Девеш вздохнул, соглашаясь с ней.
— Похоже, именно туда он и стремился.
— Значит, эта больная не единственная.
— Нет, рано или поздно это происходит со всеми зараженными… по крайней мере, с теми из них, кто остался жив после первой атаки бактерий.
Девеш жестом пригласил Лизу пройти в угол, к компьютеру. Сев за клавиатуру, он начал вызывать на экран различные изображения.
Тем временем Лиза продолжала, расхаживая вдоль кровати:
— Ни один организм не является вредным только ради того, чтобы быть вредным. Даже вирус. Он обязательно преследовал какую-то цель, заражая бактерии. И если учесть, о каком широком спектре бактерий идет речь, случайность исключается. Поэтому я задалась вопросом: чего добивается этим вирус?
Девеш кивнул, приглашая ее продолжать. Однако не вызывало сомнений, что рассуждения Лизы не являются для него чем-то новым. Он по-прежнему ее испытывал.
Лиза снова посмотрела на больную.
— Чего он добивается? А добивается он доступа в запретную территорию: в головной мозг человека. Доктор Барнхардт упомянул о том, что девяносто процентов клеток, образующих человеческое тело, ему не принадлежат. В основном это клетки бактерий. Но одним из немногих мест, закрытых для вирусных и бактериальных инфекций, является череп. Головной мозг человека надежно защищен от инфекций и является стерильным. Организм выработал практически непреодолимую преграду на пути кровоснабжения мозга — фильтр, который пропускает в головной мозг кислород и питательные вещества, но больше ничего.
— Следовательно, если кому-нибудь захочется попасть в человеческий череп…
Девеш умолк, приглашая ее продолжить.
— Для этого потребуется массированная атака на преграду, защищающую мозг. Например, можно обратить против человека все его бактерии, ослабить организм настолько, что вирус сможет преодолеть преграду и попасть в жидкость головного мозга. Вот то биологическое преимущество, которое приобретает вирус, делая бактерии токсичными.
— Вы меня просто поражаете, — признался Девеш. — Я знал, что не напрасно оставил вас в живых!
Несмотря на комплимент, Лиза нашла мало утешительного в зловещей угрозе, в которую он был облачен.
— Выходит, главный вопрос звучит так: зачем? — продолжал Девеш. — Зачем вирус стремится попасть в голову?
— Печеночная двуустка, — сказала Лиза.
Этот переход оказался настолько непоследовательным, что все внимание Девеша оказалось наконец приковано к ней.
— Прошу прощения?
— Печеночная двуустка является ярчайшим примером целеустремленности в природе. Большинство глистов в течение жизненного цикла меняет трех хозяев. Печеночная двуустка откладывает в теле человека яйца, которые выходят из организма вместе с фекалиями и попадают в канализационные воды, где их съедают улитки. Затем из яйца развивается маленький червячок, который прогрызает себе дорогу из улитки и начинает искать следующего хозяина: какую-нибудь рыбу. Далее рыбу ловит и съедает человек, червячок пробирается в печень, где развивается во взрослую двуустку и счастливо и беззаботно продолжает свою жизнь.
— К чему вы клоните?
— Возможно, иудин штамм делает что-нибудь в том же духе. Особенно если вспомнить ланцетовидного печеночного сосальщика. Dicrocoelium dendriticum. Он также меняет трех хозяев: жвачное животное — корову или овцу, улитку и муравья. Но меня больше всего восхищает то, что происходит на этапе паразитирования в теле муравья.
— А именно?
— Попав в тело муравья, сосальщик захватывает контроль над нервными центрами насекомого, меняя характер его поведения. Если точнее, при заходе солнца сосальщик вынуждает муравья подняться на высокую травинку, сомкнуть челюсти и ждать, когда его вместе с травой съест пасущаяся корова или овца. Если муравья не съедят, с восходом солнца он вернется в муравейник — но только для того, чтобы вечером все повторилось сначала. Сосальщик буквально управляет муравьем, словно своей собственной маленькой машиной.
— И вы полагаете, вирус занимается тем же самым? — спросил Девеш.
— Возможно. Но я заговорила об этом в основном для того, чтобы напомнить вам, какой изобретательной может быть природа в поисках новых неосвоенных территорий. А человеческий мозг, стерильный и неприступный, определенно является девственной территорией. Природа обязательно попытается его освоить, как это делает с помощью муравья печеночный сосальщик.
— Замечательно. Над этим направлением определенно следует подумать. Однако в этой бочке меда может оказаться ложка дегтя. — Девеш повернулся к компьютеру и загрузил программу просмотра видеоизображения. — Я уже говорил о том, что вирус проник в спинномозговую жидкость всех заболевших, кому удалось выжить после первого нападения бактерий. И вот что происходит в этом случае.
Он нажал клавишу воспроизведения.
На экране появилось изображение без звука. Два санитара в белых халатах пытались привязать к кровати извивающегося обнаженного мужчину с обритой наголо головой, с электродами, подключенными к черепу и груди. Он сопротивлялся, скалил зубы, на губах у него выступила пена. Хотя, несомненно, мужчина очень ослаб от болезни и тело его было покрыто черными язвами, ему удалось высвободить одну руку из ремня, которым она была прикреплена к кровати. Высохшие пальцы, похожие на когти птицы, вонзились в одного из санитаров. Затем больной вывернулся и укусил санитара за руку.
Видео закончилось.
Девеш выключил монитор.
— Мы уже получаем доклады о том, что так ведут себя и другие больные из числа тех, кто заразился в первую очередь.
— Возможно, это еще одна форма кататонии. Бывает кататонический ступор. — Лиза кивнула на неподвижную женщину на кровати. — Но бывает и обратная реакция, зеркальный образ: кататоническое возбуждение. Оно характеризуется крайней гиперактивностью, ужасными гримасами, животными криками и психотической агрессией.
Встав из-за компьютера, Девеш повернулся к кровати с больной.
— Две стороны одной монеты, — пробормотал он, разглядывая неподвижно застывшее тело.
— Этот мужчина на видео… — начала Лиза. Она обратила внимание на фон. Этот фильм был снят не на круизном лайнере. — Кто он такой?
Девеш печально кивнул на кровать:
— Ее муж.
Лиза внутренне напряглась, не в силах оторвать взгляд от распростертой на кровати женщины. Ее муж…
