но всё-таки… родители не смогли смириться с потерей. Да вы и сами знаете, видели же те замученные альбомы.
Помимо этого, я вспомнила ещё кое-что… но об этом я расскажу позже.
— Брат, ты же не хотел, чтобы я вспомнила именно те дни, которые провела здесь, так? — спросила я, полностью уверенная в своих предположениях.
— Так ты всё-таки вспомнила… Я боялся, что ты снова станешь той забитой и запуганной девочкой, какой была ранее. Я же вижу, что ты стала меняться и я не хочу, чтобы всё стало прежним… — ответил он и посмотрел на меня так… будто бы от его слов могла зависеть вся моя жизнь.
— Не волнуйся, я уже приняла решение, тебе нечего опасаться, — сказала я и улыбнулась, — давай лучше пойдём, Лев тяжёлый, мне кажется, у меня даже ноги онемели…
— Подожди немного, я хотел, чтобы это осталось здесь, — сказал он и достал из сумки несколько конвертов, а затем положил их на могилу Изабеллы, — помнишь их? Мама писала их ей, она хранила их в альбоме, видимо часто перечитывала, ведь они так истрепались.
— Я помню, что каждый вечер она выходила во двор, сидела там и что-то тихо бубнила себе под нос, иногда я разбирала её слова и слышала, как она зовёт Изабеллу, но обычно я старалась не слушать её, мне было не приятно такое видеть и слышать, — ответила я. Я действительно помню это, но эти воспоминания… не самые приятные, поэтому я предпочла бы не вспоминать об этом.
— Да, она, как и все мы, тяжело пережила эту потерю… Пойдём уже отсюда, засиделись мы что-то, — сказал он и встал с лавочки.
— Подожди, — остановила я его, ухватившись за локоть. Я только сейчас обратила внимание на могилы, находящиеся неподалёку от этой. Я лишь немного заметила знакомые лица, но мне этого хватило, чтобы приглядеться и узнать бывших знакомцев.
Все, кого я точно не ожидала увидеть, оказались здесь. Прямо в ряд были поставлены надгробия и читались имена: «Лир», «Фадиан», «Ора», «Эмма». Переложив голову Льва на скамейку, отчего тот, видимо, проснулся, я подошла к этим могилам. Следом за мной подошёл и Иван.
— Помнишь Эмму? — спросил он меня.
— Скорее нет, чем да. А мы общались? — спросила в ответ я.
— Вы были лучшими подругами. Вечно друг с дружкой ходили, — ответил он.
— А дальше что? Ты расскажи нормально, — возмутилась я.
— Ну, хорошо. У Эммы была трудная жизнь, отец с матерью развелись, а тот нашёл себе другую женщину. Жили они втроём, отец, мачеха, да и она сама. Мачеха сразу невзлюбила почему-то Эмму, постоянно издевалась над ней, может не физически, но морально, хотя все здесь подозревали, что только словами здесь не обходится… Ты и сама у них была пару раз, потом приходила и рассказывала, как тебя раздражает её мачеха. Только вот одними проблемами дома всё не закончилось, вы же уже в городе подружились, а там, в городских школах детей злых много… Эмма никогда силы не показывала, всё в себе держала, а другие этим и пользовались. И вот однажды она просто решила покончить со всем этим… Если ты понимаешь о чём я.
— Понимаю… А почему тогда она здесь похоронена, а не на городском кладбище? — задала логичный вопрос я.
— Видишь эти три могилы слева от неё? Это её предки, они жили за пару веков до её рождения, но, как видишь, могилы и памятники сохранились в отличном состоянии. А всё потому, что здесь раньше жили другие её родственники, по маминой линии. Её отцу некогда было бы заботиться об этом, он достигал больших успехов в работе и мало, когда мог уделить время дочери… Потому здесь и похоронили, для удобства.
— Это очень печальная история… Пошли лучше отсюда наконец, пока я не расплакалась, — сказала я, а на веках уже начали проступать первые капли.
…
— Кушайте, кушайте, — говорила тётя Клава и пододвигала к нам очередные тарелки со съестным.
— Да мы кушаем, тёть Клав, в нас уже не влезает, — ответил Иван.
— А вы вспомнили, за чем выходили? Вы говорили, что после разговора с нами всё забыли, — спросила я.
— Вспомнила, только я же тогда вышла, чтобы с вами поговорить. Смотрю в окно, вы идёте, вот и думаю, а чего бы не поздороваться. Тем более, что лица все не знакомые, кроме Ивана. А вы молодые быстро ходите, это я с палочкой, — ответила мне она.
Так мы и сидели, попивая чай и поедая плюшки, пока тётя Клава рассказывала нам то про своих куриц со свиньями, то про соседей и непоседливых детей. Но, видимо, все более или менее спокойные темы закончились, и она приступила к старому, забытому временем человеку.
— Ох, Сашенька, ты же всё забыла, а может быть помнишь Диану? Помню, много времени с ней проводила ты, хотя и не понятно почему, всё-таки ты ребенком ещё была, а она старуха, как есть старуха, — спросила она меня.
— Да, помню её, — на самом деле я действительно её вспомнила, ещё тогда, на кладбище.
— Что за Диана? — спросил Иван. В отличие от Льва, который просто сидел и тихо уминал ватрушки, Иван достаточно часто встревал в разговор и задавал вопросы, любил он это дело.
— Неужели не знаешь её? Ну да, она же из дома обычно не выходила, кому надо было, сами наведывались, а уже когда и сама дома не бывала, тебя уже здесь не было. Только Сашеньке повезло с ней общаться. Расскажи ему о ней, а я пока пойду, куриц покормлю, уже совсем скоро вечереть начнёт, — обратилась она ко мне.
— Диана была не особо общительной. Она, как и сказала Клава, предпочитала сидеть дома. Лишь рано утром или поздно вечером ходила собирала травки, сушила их, варила что-то и всё в таком духе. У неё на тот момент ещё был сын, поэтому выходить ей куда-то ещё не требовалось, а с учётом того, что у неё был огород, так вообще сказка. Но произошёл несчастный случай, сын её упал с лестницы. Умер на месте. С тех пор, как она похоронила его, она вечно находилась на кладбище, не сидела, как я у могилы, а могла просто гулять по погосту. Так, в один из дней, мы с ней и встретились. Только при помощи неё я перестала вечно сидеть у могилы, а могла вместе с ней гулять. Мы особо ни о чём не разговаривали, бывало говорили на различные темы, касающиеся нас, но в большей степени мы просто молча гуляли. Всё это
