Он простоял перед ее подъездом минут тридцать. Она внимательно наблюдала за ним, стараясь не шелохнуться, пока он, потеряв надежду, не ушел в сторону Цинкенсдамма. Когда он скрылся из ее поля зрения, она подождала еще немного и только потом задумалась, как случилось такое совпадение.
Микаэль Блумквист.
Она никак не могла понять, каким образом он вдруг очутился здесь. Само нападение казалось ничуть не более понятным.
Чертов Карл Магнус Лундин!
Магге Лундин встречался с белокурым гигантом, которого она видела однажды в обществе адвоката Нильса Бьюрмана.
Чертов Поганец Нильс Бьюрман!
Этот подонок нанял какого-то проклятого альфа-самца, чтобы тот расправился с ней. А ведь она ему ясно объяснила, что с ним будет в случае чего-то подобного.
Лисбет Саландер вдруг закипела от ярости. Она так разозлилась, что даже почувствовала во рту вкус крови. Теперь она будет вынуждена его наказать.
Часть 3
Абсурдные уравнения
23 марта — 2 апреля
Бессмысленные уравнения, не являющиеся верными ни для каких величин, называются абсурдными.
(a + b)(a − b) = a2 − b2 + 1
Среда, 23 марта — четверг, 24 марта
Микаэль Блумквист поставил красной ручкой восклицательный знак на полях рукописи Дага Свенссона, обвел его кружком и приписал слово «сноска». Это утверждение требует ссылки на источник.
Дело было в среду вечером, в канун Великого четверга, и в «Миллениуме» почти всю неделю были выходные. Моника Нильссон уехала за границу, Лотта Карим отправилась с мужем отдыхать в горы, Хенри Кортес дежурил в издательстве на телефоне, чтобы отвечать на звонки, но Микаэль отпустил его домой, поскольку никто не звонил, а сам он так и так собирался задержаться. Сияя от радости, Хенри убежал к своей нынешней подружке.
Даг Свенссон куда-то пропал и не показывался. Микаэль в одиночестве возился с его рукописью, вылавливая блох. Как выяснилось в последнее время, объем книги составлял двести девяносто страниц и она делилась на двенадцать глав, из которых Даг сдал в окончательном варианте девять. Микаэль Блумквист проверил в них каждое слово и вернул текст автору со своими замечаниями там, где требовалось внести уточнения или иначе сформулировать мысль.
На взгляд Микаэля, Даг Свенссон очень хорошо владел пером, так что в своей редакторской работе он в основном ограничивался замечаниями на полях. Микаэлю приходилось потрудиться, чтобы обнаружить что-то действительно требующее правки. За те недели, что на столе Микаэля появлялись новые части рукописи, они не смогли прийти к согласию только в единственном случае. Речь шла об одной странице, которую Микаэль хотел вычеркнуть, Даг же ожесточенно боролся за то, чтобы оставить ее нетронутой. Но это была сущая мелочь.
Короче говоря, «Миллениум» получил отличную книгу, которая скоро должна была пойти в типографию. Микаэль не сомневался, что эта книга вызовет в газетах поток взволнованных откликов. Даг Свенссон так беспощадно разоблачал людей, пользовавшихся услугами проституток, и так убедительно выстраивал доказательства, что всякий должен был ясно понять: тут что-то не так в самой системе. Здесь сыграло роль и его писательское мастерство, и представленные факты, на которых строилась вся книга, полученные в результате выдающегося журналистского расследования.
За прошедшие месяцы Микаэль узнал о Даге три вещи. Даг был дотошный журналист, не оставлявший никаких пробелов в своем расследовании. У него отсутствовала глубокомысленная риторика, граничащая со словоблудием, которой так часто грешат репортажи на темы общественной жизни. Это был не просто репортаж, а объявление войны. Микаэль довольно усмехнулся. Даг Свенссон был моложе его лет на пятнадцать, но Микаэль узнавал в нем ту страсть, которая некогда воодушевляла его самого, когда он бросил вызов негодным журналистам, занимающимся вопросами экономики, и выпустил скандальную книгу, которую ему до сих пор не простили в некоторых редакциях.
Но книга Дага Свенссона должна быть такой, чтобы в ней ни к чему нельзя было придраться. Если репортер пишет на такую горячую тему, у него все должно быть на сто процентов подкреплено фактами, иначе за подобную задачу вообще лучше не браться. У Дага Свенссона прочность доказательств достигала девяноста восьми процентов, но оставались слабые места, требовавшие тщательной доработки, и встречались некоторые утверждения, которые, с точки зрения Микаэля, были недостаточно подкреплены документами.
В половине шестого он открыл ящик своего письменного стола и вынул сигарету. Эрика Бергер запретила курение в редакции, но сейчас он был тут один, и все праздники никто сюда не придет. Поработав еще сорок минут, он собрал все листы и положил просмотренную главу на стол к Эрике для прочтения. Даг Свенссон обещал прислать завтра по электронной почте окончательный вариант трех последних глав, чтобы Микаэль успел проработать этот материал за выходные. На первый вторник после пасхальных праздников было запланировано совещание, на котором Даг, Эрика, Микаэль и секретарь редакции Малин Эрикссон собирались утвердить окончательный вариант текста книги и статей, предназначенных для «Миллениума». После этого оставалась только разработка макета, что в основном составляло задачу Кристера Мальма, и после этого можно будет отдавать рукопись в печать. Микаэль решил снова положиться на то предприятие, где была напечатана его книга о деле Веннерстрёма и с которым в отношении как цены, так и качества не могла состязаться никакая другая типография.
Взглянув на часы, Микаэль позволил себе выкурить тайком еще одну сигарету, а потом сел у окна и стал смотреть на Гётгатан. В задумчивости он потрогал языком больное место на губе. Оно понемножку заживало. В сотый раз он задавался вопросом, что же такое произошло тогда на Лундагатан у дверей дома, где обитала Лисбет.
Единственное, что он теперь знал наверняка, это то, что Лисбет Саландер жива и вернулась в Стокгольм.
После этого происшествия он ежедневно пробовал связаться с ней: посылал электронные письма на адрес, которым она пользовалась год назад, но не получил никакого ответа, несколько раз ходил на Лундагатан. Микаэль уже начал отчаиваться.
Надпись на дверной табличке изменилась, теперь там значилось «Саландер — Ву». В регистре народонаселения оказалось двести пятьдесят человек с фамилией By, и примерно сто сорок из них проживали в Стокгольме, однако ни у одного не был указан адрес на Лундагатан. Микаэль не имел ни малейшего представления, кто из этих By мог поселиться у Лисбет Саландер — завела она бойфренда или сдала кому-то свою квартиру. На его стук никто не открыл.
В конце концов он сел и написал ей обыкновенное старомодное письмо:
Здравствуй, Салли!
Не знаю, что случилось год назад, но теперь уж и до такого тугодума, как я, дошло наконец, что ты порвала со мной все отношения. Ты имеешь полное и неоспоримое право сама решать, с кем ты хочешь общаться, и я не собираюсь тебе навязываться. Я только хочу сказать, что по-прежнему считаю тебя своим другом, что я соскучился по тебе и хотел бы встретиться с тобой за чашечкой кофе, если бы ты согласилась.
Не знаю, во что ты там вляпалась, но переполох на Лундагатан внушает мне беспокойство. Если тебе понадобится помощь, ты можешь позвонить мне в любое время. Как известно, я сильно перед тобой в долгу.
Кроме того, у меня осталась твоя сумка. Если она тебе нужна, ты только дай знать. Если ты не хочешь со мной встречаться, то тебе достаточно сообщить мне адрес, по которому я мог бы ее тебе переслать. Я сам не приду к тебе, после того как ты так ясно дала мне понять, что не желаешь иметь со мной никакого дела.
МикаэльРазумеется, в ответ не пришло ни слова.
Вернувшись домой наутро после происшествия на Лундагатан, он открыл ее сумку и выложил содержимое на кухонный стол. Оно состояло из бумажника, в котором лежала почтовая квитанция за денежный перевод, приблизительно шестьсот шведских крон наличными и двести американских долларов, а также месячный билет Транспортных линий Большого Стокгольма. Еще там лежала начатая пачка «Мальборо лайт», три зажигалки «Bic», коробочка таблеток от горла, начатая пачка одноразовых носовых платков, зубная щетка, зубная паста и в отдельном карманчике три тампона, начатый пакет презервативов с этикеткой, из которой было видно, что он куплен в лондонском аэропорту Гетвик, блокнот в черном прочном переплете формата А5, четыре шариковые ручки, баллончик со слезоточивым газом, небольшая сумочка с губной помадой и косметикой, радио-FM с наушником, но без батареек и вчерашний номер газеты «Афтонбладет».
