– Но, Мэт, бумаги… чтобы получить визы, нужно время, ты же знаешь этих китайских бюрократов…
– Ты сегодня большой человек. Они тебя любят. Почему? Потому что сейчас, когда Китай идет на конфронтацию со всем миром, ты едешь к ним, прямо к ним домой, с улыбкой на лице и протягиваешь им отличный новый контракт. И, если ты скажешь им, что хочешь взять меня с собой…
– Нам надо переговорить, – резко сказал Саймон. В его голосе слышались усталость и одновременно укор. – Пойдем выйдем из машины… пожалуйста.
Отец и сын вышли из машины. Уоррен смотрел на них, остановившихся у самой границы туманной пелены.
– Не делай этого, – начал Саймон. – Я прошу тебя. Я не приказываю.
– Я должен что-то сделать. Я не могу просто…
– План «Свиток благоволения» вот-вот осуществится. Это значит, что «Дьюкэнон Юнг» перебазируется на Тайвань. И твои тайваньские связи для нас очень важны.
– Но…
– Ты нужен мне, неужели ты это не понимаешь?
– У тебя целая куча других сотрудников.
– И сколько из них приходится мне сыновьями?
Мэт не ответил. Саймон опустил глаза и долго смотрел себе под ноги, прежде чем продолжить:
– Трудно вести такой разговор.
– Да.
– Уже довольно много времени.
– Может быть.
– Мэт… – последовала пауза. – Мэт, пожалуйста…
Мэт посмотрел в глаза отцу, увидел боль, притаившуюся там, и его собственная решимость куда-то испарилась.
– Просить Уоррена заняться этим – это попытка понадеяться наудачу. Он мало что сможет сделать.
– Нам некого больше попросить об этом. И, если ты отправишься с ним, ты рискуешь не вернуться. Терять обоих детей…
Мэт шумно выдохнул, и Саймон понял, что победил. Эта победа была настолько безрадостной, насколько вообще может быть безрадостной победа.
– Пойдем, – тихо сказал он, обхватив сына рукой за плечи. – У нас чертова куча работы.
Когда они вернулись в «кадиллак», Уоррен взглянул на часы.
– Мне в самом деле пора, – озабоченно сказал он.
– Я не еду, – сообщил Мэт. – Но все равно, спасибо, что подождал.
– Я рад. Я прослежу за тем, чтобы эти парни на базе поддерживали с вами связь и сообщали обо всем.
Они поблагодарили его и вышли из машины. Туман рассеивался; бледное солнце лимонно-желтого цвета уже давало о себе знать. Цю не спал.
– Как все прошло? – устало поинтересовался он, когда Саймон уселся на заднее сиденье рядом с ним.
– Он может немногое, но он обещал попытаться. Мэт, поехали, ты поведешь машину.
– Куда теперь?
– В офис. Сегодня должно… я боюсь этого. Цяньвэй, я хочу, чтобы ты вернулся и встретился со своим контрагентом так, словно ничего не произошло. Но, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь рассказывать нам обо всем, что узнаешь от него, ничего не искажая. Понял?
– Да.
– На самом деле у тебя только одна задача: выяснить, где находится Диана.
– Ты сумасшедший, – пробормотал Мэт с переднего сиденья. – Сколько раз еще он должен тебя подвести, чтобы ты перестал доверять этому парню?
– Твой сын прав, – сказал Цю. – Историю наших взаимоотношений вряд ли можно назвать удовлетворительной.
– Да, ее нельзя назвать такой. Но на карту поставлена жизнь Дианы. Поэтому я решил довериться тебе – у меня просто нет другого выбора.
– По-моему, у тебя осталось очень мало времени.
– Почему ты говоришь об этом?
– Ты помнишь, что я сказал тебе прошлой ночью о настоящих планах Китая относительно Гонконга после тысяча девятьсот девяноста седьмого года?
– Конечно.
– Ты должен помнить о сценарии кризиса руководства.
– Когда умирает лидер, в Китае начинается неразбериха, и длится она в течение двадцати четырех часов, пока кто-то не возьмет власть в свои руки.
– Да, и один из способов захватить инициативу – это атаковать какую-либо уязвимую мишень: внутри страны такой мишенью являются интеллектуалы, за границей – Гонконг и Тайвань. Я должен предупредить тебя, Саймон: если такая атака состоится, то начнется она очень скоро. – Цю говорил спокойным, рассудительным тоном. – Сегодня или, самое позднее, завтра. И тогда Диана, ну…
Они уже подъезжали к центру, когда загудел сигнал радиотелефона. Не убирая рук с руля, Мэт ответил:
– Слушаю.
Сидящие в машине услышали, как из динамика раздался голос звонившего:
– Это Алекс Камнор. Мне нужен Саймон Юнг.
Саймон потянулся через сиденье и снял трубку, отключив тем самым динамик.
– Здравствуй, Алекс, это Саймон.
– Мне нужно сказать тебе пару слов. Это по поводу проекта, касающегося нас обоих.
– Давай.
– Одни мои заграничные друзья получили интересные сообщения из Молдавии.
Саймон застыл. «Молдавия» была кодовым обозначением проекта «Свиток благоволения».
– Да?
– Предполагается – с большой степенью вероятности, – что в течение следующих нескольких дней следует ожидать вмешательства Молдавии в Чад.
«Чад» обозначал Гонконг.
– Серьезное вмешательство?
Последовало молчание. Когда Камнор заговорил снова, его голос стал каким-то приглушенным.
– Крайне серьезное.
– И что ты думаешь делать в связи с этим?
– Я сейчас собираю всех лиц, заинтересованных в этом проекте. Проект должен быть осуществлен немедленно. Я повторяю, немедленно. Первая фаза должна начаться не позже сегодняшнего вечера.
Саймон побледнел.
– Ты не можешь сделать это!
– Почему нет?
– Наша компания не успеет подготовиться за такой короткий срок.
– Все приготовления завершены уже несколько месяцев назад.
– Я не готов. Наш тайваньский блок…
– Нам надо уходить.
– Алекс, пожалуйста… Моя дочь, она…
– Семейные дела сейчас следует отложить. Я не понимаю, как…
– Она в Китае. – Саймон едва не подавился своими словами.
Несколько секунд Камнор молчал. Наконец Саймон услышал, как он пробормотал:
– Спасибо!
Всего одно слово, затем связь прервалась.
– Проклятье! – Саймон выругался, но очень тихо, словно понимая бесполезность этого. Он собрался было заговорить, когда Мэт крутанул руль вправо и в глаза ему бросилась собравшаяся толпа.
– Какого черта!..
– Они похожи на повстанцев, – прокомментировал Саймон, развернувшись на сиденье. – Это филиал «Грей вест оушн бэнк»…
Снова загудел сигнал телефона; Саймон потянулся за трубкой:
– Саймон Юнг.
– Это Мери, мистер Юнг.
Мери Стрит была его личной секретаршей. В ее голосе звучала напряженность. Саймон устало подумал, какой еще новый кризис разразился на этот раз?
– Я подумала, что стоит сообщить вам сразу две вещи: агентство Синьхуа официально заявило, что до смерти Председателя остались считанные часы. И «Грей вест оушн бэнк» объявил о невозможности выполнить свои обязательства и запер двери.
– Боже мой, почему? Этот банк так же силен, как Банк Китая.
– В этом-то все и дело, сэр. Этот банк был частью Банка Китая. Я действительно считаю, что вам следует приехать сюда как можно скорее.
– Я уже еду.
Когда Мэт прибавил скорость и погнал машину вниз по Принцесс-Маргарет-роуд, отец медленно откинулся назад и пробормотал:
– Началось…
Конечно, Сунь Шаньван уже считался стариком, но он еще не разучился передвигаться бесшумно. Когда он коснулся плеча Чжан Минжуна, тот подскочил на стуле, словно снаряд из катапульты.
– Инспектор, вы… вы напугали меня.
Сунь посмотрел на стол, точнее на то, чем занимался секретарь.
– Небо почти закончено.
– Да. Труднее всего со снежной шапкой.
– Ты знаешь, что сейчас пять утра?
– Нет, я не знал.
– Все уже давным-давно разошлись по домам. А ты все еще здесь. Почему?
Минжун ничего не ответил. Сунь присел на один из столов и принялся изучающим взглядом рассматривать молодого человека. У инспектора накопилась целая куча проблем, требующих неотложных решений, но сейчас мозг его был занят решением относительно банальной задачки.
– Ты начинаешь походить на лентяя. Но на самом деле ты не лентяй. Уже почти рассвело, а ты все еще трудишься. Так почему же все твои усилия не увенчиваются результатами, как в старые добрые дни?
Минжун встал почти по стойке «смирно», глядя прямо перед собой. Таким образом ему удавалось избежать пристального взгляда начальника.
– Простите меня. Я не сознавал…
– Все ты сознавал.
– Простите.
Сунь закурил, потом, словно подумав хорошенько, предложил сигарету секретарю.
– Проблемы с женщиной?
– Нет, инспектор.
– Деньги? Жилье? Родители? Три «большие заботы»?
– Нет, инспектор, ни одна из этих проблем меня не волнует.
– Тогда что? Ну, Минжун, не заставляй меня вытягивать из тебя клещами. Ты слишком хорош, чтобы зря расходовать свои таланты. Посмотри на меня.
