— И сколько было времени?
— Ровно восемь. Я ехал на званый обед в Кресскилл. Одна из причин, кстати, моей долгой и успешной карьеры грабителя — я почти всегда мог представить нескольких безупречных свидетелей, что в момент ограбления находился в другом месте.
— Вы зашли в дом… — подсказал Джефф.
— Да. Стояла тишина, и я предположил, что Риардоны ушли, как и собирались. Я и понятия не имел, что Сьюзан все еще внизу. Прошел из гостиной в спальню и подошел к ночному столику. Рамку я видел лишь мельком и не был уверен, подлинный ли это Фаберже. Подняв ее, я внимательно разглядывал работу и вдруг услышал голос Сьюзан. Она кричала на кого-то. Вот так номер! Я остолбенел от неожиданности.
— И что же она кричала?
— Что-то вроде: «Ты сам их мне подарил! Теперь они мои! Убирайся! Надоел!»
« Ты сам их мне подарил! И теперь они мои!» — это, конечно же, про драгоценности, подумал Джефф.
— И что же, у них изменились планы? И Джимми Уикс сам заехал за ней? — высказался Джефф.
— Нет-нет. Я услышал, как закричал мужчина: «Но я должен вернуть ее!» Голос был слишком интеллигентный, непохожий на Джимми. И конечно, то был не бедняга Скип, — Арнотт вздохнул. — Тут я почти бессознательно сунул рамку в карман. Она оказалась всего лишь копией, но смотреть на портрет Сьюзан такое удовольствие. Она была прелестна. И потому я оставил ее у себя. Сьюзан была такой забавной и обаятельной. Я очень по ней скучаю.
— Итак, вы сунули рамку в карман, — подтолкнул Джефф.
— И вдруг услышал — кто-то поднимается наверх. Я был в спальне, как вы помните. Ну, я нырнул в шкаф Сьюзан и спрятался за длинными платьями. Дверь закрыл неплотно.
— И видели, кто вошел?
— Лица не разглядел.
— И что же сделал этот человек?
— Направился прямо к шкатулке с драгоценностями и стал рыться в ней. Вынул что-то. Потом, очевидно, не найдя еще чего-то, стал обшаривать ящики комода. Действовал он как будто в лихорадке. Через несколько минут он то ли нашел, что искал, то ли потерял надежду найти. К счастью, в шкафу он искать не стал. И ушел. Я выждал несколько минут, а потом, сообразив, что дело неладно, спустился вниз. И увидел ее.
— В этой шкатулке хранилось много драгоценностей. Что же взял убийца Сьюзан?
— Скорее всего, старинную бриллиантовую брошь, насколько я понял из того, что говорили на суде. Цветок и бутон… вещица действительно необыкновенно красивая. Уникальная.
— Тот, кто подарил Сьюзан эту брошь, наверное, подарил ей и старинный браслет?
— Наверняка. Вообще-то, по-моему, этот браслет он и искал.
— Но кто же подарил их Сьюзан? Вам известно?
— Конечно. У Сьюзан не было от меня секретов. Хотя заметьте, я не могу присягнуть, что именно он находился в доме в тот вечер. Но ведь это логично, не так ли? Вы меня понимаете? Мое свидетельство поможет разоблачить настоящего убийцу. Вот почему я и должен получить какую-то компенсацию. Вы согласны?
— Мистер Арнотт, кто подарил Сьюзан браслет и брошь?
Улыбка Арнотта стала насмешливой.
— Вы не поверите, когда я вам скажу.
Кэрри потребовалось двадцать пять минут, чтобы доехать до Олд-Таппана. Робин, храбрая маленькая Робин, которая всегда скрывала разочарование и обиду, когда отец подводил ее, которая сегодня так успешно притворялась, будто ничуть не боится. Но в конце концов девочка не выдержала напряжения. Зря Кэрри отослала ее к чужим. Даже к Джонатану с Грейс.
Даже к Джонатану с Грейс…
По телефону у Джонатана был такой странный голос, вспомнилось Кэрри.
Отныне я сама буду заботиться о своей девочке, поклялась она.
Мать и дитя… ну вот, опять! Фраза прочно засела в голове.
Она уже въезжала в Олд-Таппан. Еще несколько минут. Но Робин так радовалась, что едет в гости к Грейс и Джонатану, посмотрит семейные фотоальбомы.
Фотоальбомы…
Вот уже дом соседей Джонатана. Кэрри свернула на подъездную аллею и почти бессознательно отметила, что сенсорные фонари не включились.
Фотоальбомы…
Брошь — цветок с бутоном. «Мать и дитя».
Она определенно видела ее прежде.
Ну да! На Грейс.
Много лет назад, когда Кэрри только начала работать на Джонатана, Грейс еще надевала драгоценности. На многих снимках в альбомах она с этой брошью. Грейс еще шутила, когда Кэрри восхищалась безделушкой: «А это у меня „мать и дитя“».
И у Сьюзан на снимке в газете была точно такая же брошь.
Брошь Грейс? Так, значит, что же… Джонатан? Мог ли он подарить брошь Сьюзан?
Кэрри вспомнила, как Грейс говорила ей, что просила Джонатана положить все ее драгоценности в сейф в банке. «Теперь мне их без чужой помощи не надеть. И не снять. Так что одно беспокойство, если они будут в доме».
Кэрри вспомнила, как говорила Джонатану, что пойдет к доктору Смиту. А вечером, вернувшись домой, позвонила ему и сказала — Смит расколется. О боже! И он убил Смита!
Кэрри затормозила перед красивым особняком из известняка. Распахнув дверцу водителя, бросилась по ступенькам.
Робин сейчас с убийцей.
Слабое треньканье телефона в машине Кэрри не услышала — она жала на дверной звонок.
Джефф пытался дозвониться Кэрри домой. Но трубку не брали, и он стал звонить на мобильник. Где же она? Он метался в тревоге. Когда охранник уводил Арнотта, он набрал номер офиса Фрэнка Грина.
— Офис прокурора закрыт. Если дело срочное, звоните по телефону…
Ругаясь, Джефф набрал срочный номер… Робин гостит у Хуверов. Но куда же девалась Кэрри? Наконец на срочной линии ответили.
— Говорит Джефф Дорсо. Мне необходимо поговорить с Фрэнком Грином. Дело касается взлома и убийства. Дайте мне его домашний телефон.
— Сэр, его нет дома. В Орадэлле произошло убийство, и его вызвали.
— Но я могу связаться с ним?
— Да. Не вешайте трубку.
Прошло целых три минуты, прежде чем Грин взял трубку:
— Джефф, я очень занят. Надеюсь, у тебя важный вопрос.
— Да, сэр. Очень. Это по делу Риардона. Робин Кинеллен гостит сегодня в доме Хувера.
— Кэрри мне говорила.
— Фрэнк, я только что узнал, что Джонатан Хувер дарил Сьюзан те старинные драгоценности. У него был с ней роман. Думаю, он и есть наш убийца. А Робин сейчас с ним.
Повисла долгая пауза. Потом Фрэнк бесстрастно проговорил:
— Я в доме старика, который был мастером по реставрации старинных украшений. Его убили сегодня вечером. Следов ограбления нет. Но его сын заявил, что исчезли списки клиентов. Я срочно отправляю полицию в дом Хувера.
Дверь Кэрри открыл Джонатан. В доме было темно и очень тихо.
— Она успокоилась, — сказал Джонатан. — Все хорошо.
Руки Кэрри в карманах пальто сжались в кулаки. От страха и гнева. И все же она ухитрилась выдавить улыбку.
— Ох, Джонатан, столько беспокойства для вас с Грейс. Я должна была сообразить, что Робин испугается. Где она?
— В своей комнате, крепко спит.
«А может, я сошла с ума? — мучилась сомнениями Кэрри, следуя за Джонатаном наверх. — Или у меня разыгралось воображение? Джонатан кажется таким привычным, таким нормальным».
Они подошли к двери гостевой спальни — розовой комнаты, как называла ее Робин, потому что стены, обивка мебели и покрывала были мягкого розового оттенка.
Кэрри толкнула дверь. В слабом свете ночника она увидела, что Робин спит на боку, в обычной позе: поджав ноги, длинные каштановые пряди волос разметались по подушке. Одним прыжком Кэрри оказалась рядом.
Щека Робин пряталась в ладони. Девочка ровно дышала.
Кэрри оглянулась на Джонатана. Тот стоял в ногах кровати и смотрел на нее.
— Девочка сильно разнервничалась. Ты приехала и решила забрать ее домой, — проговорил он. — Видишь, ее сумка со школьной одеждой и учебниками уже собрана. Я донесу ее до машины.
— Джонатан, значит, никакого кошмара не было? Она не просыпалась, так? — ровно спросила Кэрри.
— Конечно, — безразлично бросил он. — И ей же будет лучше, если она не проснется и сейчас.
В тусклом свете ночника Кэрри увидела — в руке у него блеснул пистолет.
— Джонатан, ты что? Где Грейс?
— Грейс тоже крепко спит. Я посчитал, так будет лучше. Иногда я даю ей снотворное, чтобы унять боль. И сегодня дал. Побольше. Растворил в горячем какао, который приношу ей каждый вечер.
— Джонатан, чего ты хочешь?
— Хочу, чтобы в нашей с Грейс жизни ничего не менялось. Хочу оставаться президентом сената и другом губернатора. Хочу провести оставшиеся годы со своей женой, которую я до сих пор по-настоящему люблю. Но иногда, Кэрри, мужчины пускаются в загул. Выкидывают разные глупости. Позволяют увлечь себя молодым красивым женщинам. Может, я оказался слишком податлив из-за болезни Грейс. Я знал — это большая глупость с моей стороны. Знал, что совершаю ошибку. И в тот вечер я хотел только забрать драгоценности. Я опрометчиво подарил их этой вульгарной девчонке Риардон. Но она ни за что не желала расставаться с ними.
Он помахал пистолетом.
