— Все стало немного странным.
— Странным? — повторил он.
— Можно, я зайду в туалет?
Я неуверенной походкой прошла в крошечную комнатку и посмотрела на себя в зеркало. Мои волосы засалились, кожа на осунувшихся щеках казалась нездоровой, под глазами залегли глубокие тени. Я не умывалась ни вечером, ни утром, поэтому на лице остались следы туши и грязи. Оранжевая водолазка была надета наизнанку, однако я не стала переодевать ее. Для чего?
Я умылась, а когда спускала воду в унитазе, услышала скребущий звук в комнате наверху. В спальне. Там был еще кто-то.
— Прости, — сказала я, выйдя из туалета, — это было ошибкой.
— Что случилось, Элис? — спросил он, в его голосе зазвучало настоящее беспокойство. Но не похожее на то, как если бы он все еще любил меня; скорее, как если бы я была уличной кошкой, оказавшейся у него под дверью.
— Просто я немного не в своей тарелке. — Вдруг мне в голову пришла мысль. — Нельзя ли воспользоваться твоим телефоном?
— Ты знаешь, где он, — сказал Джейк.
Я позвонила в справочную и выяснила телефонный номер полицейского участка в Коррике. Записала его на ладони фломастером, который валялся на полу. Стала набирать номер, потом вспомнила о звонках, которые докучали нам с Адамом. Мне нужно было быть осторожной. Поэтому я повесила трубку.
— Ну, я пошла, — сказала я.
— Когда ты последний раз ела? — спросил Джейк.
— Я не голодна.
— Вызвать тебе такси?
— Я могу идти пешком.
— Куда?
— Что? Не знаю.
Наверху кто-то принимал ванну. Я поднялась со стула.
— Прости, Джейк. Знаешь, прости.
Он улыбнулся.
— Теперь все в норме, — сказал он.
В газетном киоске я купила самую дорогую телефонную карточку, затем нашла будку.
— Полицейский участок, — ответил металлический женский голос.
Я заранее заготовила первую фразу.
— Могу я поговорить с кем-нибудь, кто ведет дело Адель Бланшар? — напористо проговорила я.
— Какой отдел?
— Господи, не знаю. — Я заколебалась. — Криминальный?
На другом конце провода наступила пауза. Раздражение?
Смущение? Потом я услышала приглушенные голоса. Она явно прикрывала трубку ладонью. Потом она снова заговорила.
— Дайте подумать, с кем вас соединить.
Послышался сигнал, она соединяла.
— Чем могу вам помочь? — другой голос, на этот раз мужской.
— Я подруга Адели Бланшар, — уверенно произнесла я. — Я несколько лет была в Африке и просто хотела бы узнать, как продвигается ее дело.
— Будьте любезны, представьтесь.
— Меня зовут Полин, — солгала я. — Полин Уилкс.
— Боюсь, что по телефону мы не сможем дать информацию.
— Вы слышали о ней?
— Простите, мадам, у вас есть что сообщить?
— Я... нет, простите, до свидания.
Я повесила трубку, набрала номер справочной и спросила номер публичной библиотеки Коррика.
* * *
Приехав в Коррик второй раз, я ощутила некоторое беспокойство. Что, если я встречу миссис Бланшар? Затем я прогнала эту мысль из головы. Какое это имело значение? Я бы солгала, как обычно. Мне с детства не приходилось бывать в публичной библиотеке. Они представлялись мне старомодными муниципальными зданиями вроде ратуши, темными, с массивными металлическими радиаторами и укрывшимися от дождя бродягами. Коррикская публичная библиотека была светлой и новой, она располагалась рядом с супермаркетом. Казалось, компактов и видеокассет там не меньше, чем книг, и я забеспокоилась, что придется возиться с мышью или микрофишами. Но когда я спросила у библиотекаря о местной газете, меня направили к полкам, где в массивных подшивках стояла «Коррик энд Уитэм эдвертайзер» за восемьдесят лет. Я взяла подшивку за 1990 год и тяжело бухнула ее на стол. Просмотрела первые четыре страницы всех газет за январь. Там шла дискуссия по поводу объездной дороги, описывалась авария грузовика, закрытие завода и была статья о работе городского совета и утилизации мусора, но ничего об Адели Бланшар. Поэтому я вернулась назад и пролистала все остальные новостные страницы за январь. По-прежнему ничего. Я не знала, что делать, к тому же у меня было мало времени. Я не решилась снова ехать на поезде и позаимствовала машину у своей помощницы Клаудии. Если бы выехала в девять и сразу же вернулась обратно, то могла бы успеть к двум часам на совещание у Майка и притвориться занятой обычной работой.
Я не могла предположить, что копание в газетах займет столько времени. Что мне было делать? Возможно, Адель проживала где-нибудь еще, хотя ее мать говорила, что Тара была первой, кто уехал отсюда. Я просмотрела первый февральский номер. Опять ничего. Я глянула на часы. Почти половина двенадцатого. Пробегусь по февральской подшивке и уеду, даже если не найду того, что мне было нужно.
Как и следовало ожидать, это оказалось в номере за последнюю пятницу месяца, 23 февраля. Короткое сообщение было помещено в самом низу на четвертой странице:
ПРОПАЛА МЕСТНАЯ ЖИТЕЛЬНИЦА.
Растет тревога по поводу судьбы молодой женщины из Коррика. Адель Фанстон, двадцати трех лет, была объявлена пропавшей без вести. Ее муж, Томас Фанстон, работавший за границей, рассказал корреспонденту «Эдвертайзер», что Адель планировала отправиться на праздники в туристическую поездку, пока он находился в неустановленном месте: «Я начал беспокоиться, когда от нее перестали поступать известия». Он вместе со своим тестем Кристофером Бланшаром, также проживающим в Коррике, выражает надежду на то, что у миссис просто затянулся отпуск. Детектив Хорнер заявил, что «не склонен чрезмерно тревожиться. Если миссис Фанстон находится в безопасности, то я хотел бы призвать ее отозваться». Миссис Фанстон известна здесь как учительница уитэмской начальной школы Святого Эдмунда".
Пропала без вести. Я огляделась по сторонам. Поблизости никого не было. Стараясь не шуметь, я вырвала заметку из газеты. Злонамеренная порча имущества, мрачно подумала я.
Джоанна Нобл прикурила сигарету.
— Прежде чем мы начнем, ты не будешь против, если скажу несколько слов, которые могут показаться грубыми?
— Прежде чем мы начнем? Это звучит так, словно ты доктор или юрист.
— Ну а кто я? Именно это я и имела в виду. Подожди секунду. — Она наполнила наши бокалы белым вином, которое я купила в баре.
— За все хорошее, — иронически произнесла я.
Она сделала глоток вина и ткнула сигаретой в мою сторону.
— Смотри, Элис, я интервьюировала множество людей, иногда я ненавидела их, несколько раз я думала, что мы могли бы подружиться, но такого по тем или иным причинам никогда не случалось. Теперь же, похоже, становлюсь на дружескую ногу с женой человека, у которого я брала интервью, если не считать...
— Если не считать чего?
Она затянулась сигаретой.
— Я не знаю, чего ты хочешь. Если ты хочешь встречаться со мной, то не потому ли, что я такая удобная и надежная персона и ты не можешь найти никого лучше, чтобы поделиться своими проблемами? Или ты думаешь, что у меня имеется некоторый профессиональный опыт, который тебе может пригодиться? Что мы здесь делаем? Не лучше ли было рассказать все, что ты, как мне кажется, собираешься мне поведать, какому-нибудь другу, родственнику или...
— Или психиатру? — рассерженно перебила я, но тут же постаралась успокоиться. Было нечестно винить ее в том, что она отнеслась ко мне с некоторым подозрением. — Ты не подруга, я понимаю, но это не то, о чем я могла бы поговорить с подругой или родственником. И ты права, что не доверяешь мне. Я обратилась к тебе, потому что тебе известны вещи, о которых другие люди и не подозревают.
— Это залог наших отношений? — почти глумливо спросила Джоанна, однако потом улыбнулась более доброжелательно. — Не обращай внимания. Мне тоже по-своему приятно, что тебе захотелось со мной поговорить. Так в чем дело?
Я набрала в грудь воздуха и рассказала ей обо всем, что делала в течение последних нескольких дней и недель: о деталях нашей прежней сексуальной жизни с Адамом, о найденных мною письмах от неизвестной Адели, о смерти ее сестры, о свидании с ее матерью. На этом месте Джоанна подняла брови, но промолчала. Для меня было крайне странно обращать все это в слова, и я поймала себя на мысли, что слушаю собственный рассказ словно историю незнакомой женщины. Это заставило меня осознать, насколько замкнутой жизнью я живу, снова и снова прокручивая ситуацию в голове и не имея возможности поделиться своими переживаниями с кем-то другим. Я старалась, чтобы повествование было внятным, последовательным и ясным. Закончив рассказ, я показала Джоанне вырезку об исчезновении Адели. Она прочитала ее с хмурым видом, потом вернула мне.
— Итак? — сказала я. — Я сошла с ума?
Она подожгла очередную сигарету.
— Слушай, — произнесла она смущенно, — если все пошло так плохо, почему бы тебе просто не оставить этого парня?
