Он попросил позвать инспектора Хилла.
– Мне очень жаль, инспектор, но я опоздал, – сказал он усталым голосом. – У меня было столько визитов сегодня. Вы понимаете, я думаю. Но я уже в Лондоне и скоро буду у вас.
Похоже, инспектор ничуть не рассердился.
Сидней обтер аккуратно телефон и попытался поставить его рядом с Тилбери, но не хватило шнура. Тогда ему пришлось перенести Эдварда и, положив на пол рядом с телефоном, всунуть ему в руку трубку. Обмотав руку носовым платком, он набрал номер конторы Эдварда, и оставил трубку снятой. Наконец бросил скомканный платок на столик рядом со стаканом и направился к выходу. Чтобы выйти, Сидней должен был прикасаться руками к дверным ручкам, но он знал, что как раз там отпечатки пальцев всегда остаются нечеткими, и будет только хуже, если попытаться тереть их.
Выйдя из дома Тилбери, Сидней не забыл выбросить пузырек от «Дормора» в мусорный бак, но сделал это уже в другом квартале.
Из предосторожности Сидней прошел пешком от Слоан-стрит до Гайдпарка и только там поймал такси до Скотланд-Ярда. Сидя в машине, он вдруг осознал, что не очень хорошо продумал это убийство. Ведь оно еще не совершилось, а совершается, и Тилбери еще не мертв и может остаться в живых, если в течение часа era обнаружат и сделают промывание желудка. «Что это, отсрочка?» – подумал Сидней и понял, что его поступок был просто грубой местью, почти бессознательно направленной против жестокости и коварства Эдварда Тилбери, который отрекся от Алисии в момент, когда она погибала.
Такси остановилось у здания полиции, и Сидней рассчитался с шофером. Часовой впустил его, проводил до другого поста, уже внутри здания, и оттуда другой полицейский довел его уже до кабинета инспектора Хилла на втором этаже.
В кабинете инспектора находились еще двое людей в штатском. Увидев Сиднея, они все повернулись к нему.
– О, мистер Бартлеби, добрый вечер. Садитесь, прошу вас. (В этот момент зазвонил телефон на столе инспектора.) Хилл у аппарата… Что?.. Прекрасно. Найдите его и привезите сюда.
Он положил трубку, пригладил волосы и сказал, обращаясь к Сиднею:
– Я искренне соболезную, мистер Бартлеби. Ваша жена была опознана сегодня, и сомнений в том, что это она, – нет.
– Я знаю. Я знал это, – ответил Сидней.
– Знали?
– Да, когда увидел фотографию в газете. Со скалой.
– Позвольте задать чисто протокольный вопрос, мистер Бартлеби: где вы находились в среду вечером? – спросил инспектор.
– Дома. Я был дома весь вечер и всю ночь.
– В случае необходимости вы сможете доказать это? Сидней подумал и ответил:
– Нет.
– Хотя, возможно, вас и не спросят об этом. Мы напали на след человека, с которым была ваша жена. Эрик Лиманз. У нас есть его подробное описание. Вам что-нибудь говорит имя Эдвард Тилбери?
– Да.
– Что именно?
Сидней посмотрел на людей в штатском, которые с интересом прислушивались к разговору:
– Еще с прошлой пятницы я знал, что моя жена находится с ним, но хотел дать ей возможность вернуться по собственной воле. Поэтому ничего и не сообщил полиции.
– А… как вы это узнали?
– Я видел их в Брайтоне. Я не знал имени этого человека, но потом узнал.
– Могу я спросить, каким образом?
Сидней догадывался, что полиция узнала о Тилбери от Инес и Карпи.
– Я спросил двух моих знакомых в Лондоне. Инес Хаггард и Карпи Данн.
– Гм, мы только что говорили с ними. И давно они были в курсе событий? – нахмурился инспектор Хилл.
– Нет. Лишь после того, как я сам все узнал. Понимаете… я описал им внешность человека, которого видел в Брайтоне. И если они ничего не сказали полиции, это моя вина, я сам их просил. Хотя и не сознался им, что видел Алисию с Тилбери, только вспомнил, что во время одной вечеринки в их доме этот Тилбери старательно приударял за моей женой. Я не знал его имени, но запомнил внешность.
– Ясно. Тилбери сейчас привезут сюда.
Сидней не мог решить, говорить ли инспектору о том, что он написал письмо и телеграмму Алисии. Алисия могла уничтожить их, да и сам Тилбери их не упоминал. Телеграмму можно отыскать – на телеграфах некоторое время хранят копии. Хотя, кто знает, вдруг полиции взбредет в голову, что никакого Тилбери в тот вечер в Брайтоне не было, а телеграмму расценят как хитроумную уловку: Сидней отправил ее в среду утром, тут же вскочил в поезд и вечером был в Лэнсинге. В приступе ревности он столкнул Алисию со скалы, бежал и вернулся домой. Но нет, подумал Сидней, так будет уж слишком невероятно. Даже в его историях не может произойти ничего подобного.
– Вы уже говорили с родителями моей жены? – спросил он, прерывая молчание.
– Да, мы связались с ними еще днем. Кстати, миссис Снизам помогла нам в опознании, мы спросили у нее, имела ли ваша жена родимое пятно на внутренней стороне руки.
Сидней помнил это пятно земляничного цвета, о котором Алисия говорила всегда, что оно напоминает крохотную карту Франции. И вновь подумал о том, как, должно быть, обезображена Алисия…
– Где она сейчас?
– После вскрытия тело будет перевезено в Кент, – ответил Хилл, снимая трубку вновь зазвонившего телефона. – Что? Ну так выбейте дверь! И позвоните мне сразу. (Он положил трубку.) У Тилбери отключен телефон, но горит свет, а дверь никто не открывает. Интересно.
Сидней промолчал.
– А где в Брайтоне вы встретили свою жену?
– Я ждал на вокзале, надеясь увидеть Тилбери, – ответил Сидней, – или человека похожего на него.
Он рассказал, что следил за Тилбери, пока тот не встретился с Алисией, и увидел, что та выкрасила волосы в рыжий цвет. Потом искал ее во всех местах на запад от Брайтона и наконец нашел в Ангмеринге с помощью почтового служащего.
– Я решил тогда, что вопрос теперь только во времени, и что она непременно вернется сама. Или, по крайней мере, сообщит о себе. Я не хотел пугать ее, сообщив все полиции.
– Мы тоже не бездействовали. Мы наткнулись на ее след в Ангмеринге, – вставил один из мужчин в штатском.
– Да-да, сегодня утром, – заметил инспектор Хилл с саркастической усмешкой и снял трубку зазвонившего телефона. – Мне очень жаль, Майкл, но я не могу сейчас говорить с тобой, я жду звонка и не хочу занимать телефон.
Не успел он положить трубку, как телефон зазвонил снова.
– Что?.. Да, хорошо, Отлично. Пока.
Нажав на рычаг, Хилл тут же набрал на телефонном диске одну цифру:
– Это инспектор Хилл. Мне срочно нужна машина. – Положив трубку, он сказал: – Тилбери проглотил целый пузырек снотворного у себя дома. Сейчас прибудет врач. Нужно ехать туда.
Все встали, взяли шляпы, плащи и спустились во двор, где их ждала уже черная машина.
В вестибюле дома Тилбери стало многолюдно, а на площадке перед дверью было и вовсе не протолкнуться. В толпе перед закрытой дверью Сидней увидел женщину, которую встретил здесь на лестнице пару часов назад, но та, кажется, не обратила на него особого внимания. Хилл постучал в дверь, и им открыли.
Тилбери по-прежнему лежал на диване, изо рта у него торчала резиновая трубка, другой конец которой был опущен в эмалированную кастрюлю. На лице адвоката не было ни кровинки, глаза закрыты.
Ничего не получается, – сказал врач, обращаясь к Хиллу.
– Вы думаете, доза была смертельной?
– Я не могу этого сказать, – ответил доктор, поднимая с дивана пластмассовый флакон, в котором виднелась еще одна таблетка на дне. – Эта штука очень сильная. (Он поставил флакон на столик). Но тут я больше ничего не смогу сделать. (Доктор вынул трубку из горла Тилбери.) Остается лишь отправить его в госпиталь. (Он подошел к телефону.)
Хилл взглянул на часы и поморщился.
– Придется ждать несколько часов, пока Тилбери будет в состоянии говорить что-либо. Мистер Бартлеби, вы можете остаться на ночь в Лондоне? Вы нам понадобитесь, если Тилбери все же придет в себя. А если хотите, можете вернуться домой и приехать завтра утром.
– Нет, я останусь в Лондоне, – сказал Сидней.
– Вы сможете позвонить нам завтра от девяти до десяти утра?
– Хорошо.
Сидней попрощался с полицейскими и вышел.
Женщины, которая видела его на лестнице, уже не было, но оба мужчины в штатском еще стояли у двери.
– Ну как он? Жив? – спросил один.
Они уже слышали, что Тилбери проглотил пилюли.
– Да, жив, – ответил Сидней, и его слова тут же стали известны всем собравшимся в вестибюле.
Сидней вошел в первую же телефонную будку по дороге и позвонил Инес и Карпи. Он вспомнил о них не потому, что не хотел оставаться один – просто хотел видеть именно их.
– Сидней, милый, – закричала Инес, как всегда, нараспев, – вы в Лондоне?
Она сообщила ему, что они одни дома и с радостью повидаются с ним.
Инес слукавила, сказав, что они одни, потому что когда Сидней подъехал к их дому на такси и выбрался из машины на стоянке, за углом, он увидел, как в этот момент из подъезда, опустив голову, выходит Алекс Полк-Фарадейс. Алекс явно видел Сиднея, когда тот проезжал мимо подъезда, но не захотел столкнуться с ним лицом к лицу.
