Не знаю, как народ, но аэропланы с давних пор на Ходынке сильно измельчали. Беспризорное поле нынче служит местом сбора энтузиастов потешного воздухоплавания. Авиамоделисты съезжаются сюда по выходным, и тогда небо над Ходынкой снова оглашает рев моторов, но только уже игрушечных. Когда-то я тут выгуливал свое малочисленное семейство: щенка-спаниеля Кита и студентку Щуки Дашеньку Безродную. Променады эти у нас назывались «воскресниками». Особенно их жаловал Кит. Ему нравилось облаивать жужжащие крестики радиоуправляемых кукольных самолетов.
Последним свидетельством былого величия Ходынки служила безлюдная авиационная выставка, разместившаяся сразу за зданием спортивного комплекса. Туда-то мы с Русланом и направлялись.
– Бляха-муха! – выругался Руслан, споткнувшись в темноте о край бетонной плиты.
Он включил фонарь и осветил ограждение механического кладбища. Слева от нас возвышался мертвый гигант «Ми-6» с опавшими лепестками винта. Прямо перед ним разлагалась тушка ржавого детеныша. Луч света бродил в темном царстве реактивных истребителей, выхватывая отдельные фрагменты мрачной картины полураспада.
– Вон там, кажется, место есть! – Руслан высветил пятачок между парой фронтовых бомбардировщиков.
Мы осмотрели посадочную площадку. На первый взгляд журавлевский геликоптер должен был здесь поместиться. Да и на второй тоже.
Фонарь в руке Руслана мигнул и погас.
– Батарейка села. – Руслан постучал по его металлическому корпусу. – Или лампочка отошла?
– А что хуже? – осведомился я, щелкая «зиппо».
– Хуже, если батарейка села. – Руслан при мерцающем пламени зажигалки стал отвинчивать стеклянный колпак.
– Тогда лампочка отошла, – выбрал я меньшее из двух зол.
Выбор оказался верным. Фонарик вспыхнул с новой силой, и мы побрели искать подходящий объект для установки заряда.
– Е-мое! – воскликнул Руслан, замерев у бездействующей пусковой установки. – Типа «земля-воздух» ракета! Сойдет, что ли?!
– Почему бы и нет? – Я присел рядом на корточки.
– На сколько ставим? – Руслан расстегнул рюкзак и осторожно извлек из него взрывное устройство.
– Ты же говорил, что у этого Гочи любые!
– Любые, – подтвердил Руслан, созерцая мину с часовым механизмом. – Кроме тех, что с дистанционкой. Было две штуки, да меня курганские опередили.
– Ставь на девять двадцать, – прикинул я. – Надеюсь, к этому времени все подтянутся.
Закончив возню с зарядом, мы вернулись на взлетную полосу.
– Метров триста! – вздохнул Руслан, прикидывая на глазок дистанцию до крыши бывшего легкоатлетического манежа.
– Метров двести, – поправил я.
– Какая разница?! Все равно до фига!
Я давно заметил, что он как-то мнется. Словно хочет мне сообщить нечто важное, да не знает как.
– Ну? – взял я его за плечо. – Выкладывай.
– Не могу я стрелять! – процедил он сквозь зубы, резким движением стряхнув мою руку.
– Ладно, – попытался я его успокоить. – Это как раз нормально.
– Да не понял ты, урод! – взвился он. – У меня зрение сдохло! Астигматизм!
Кто бы мог подумать, что у Руслана, так лихо катавшего шары, были проблемы со зрением!
– Иди ты! – опешил я. – Чего ж очки не носишь?
Спросил я скорей по инерции. Конечно же, гордый джигит в жизни бы очков не надел. Бывает такая гордость. Редко, но такое ее проявление случается.
– А контактные линзы?
– Не поверишь, – признался Руслан. – Боюсь. Как представлю эти присоски…
Я поверил. Я, например, до сих пор от червей дождевых шарахаюсь. А Руслан, отважный и дерзкий гангстер, боялся контактных линз.
– Поехали! – На лице его мелькнуло подобие улыбки. – Поехали! Есть решение!
– Куда?! – Я бросился его догонять, скользя по обледеневшей бетонке.
-Можно умыться, – сказал доктор Чен, обрабатывая внутреннюю поверхность застывшего слепка прозрачным раствором.
Лицо мое зудело отчаянно. Прежде чем наложить гипсовую маску, китаец натер его какой-то вонючей дрянью. Должно быть, чудодейственным эликсиром Шамбалы.
– Твоя очередь. – Я разбудил задремавшего в кресле Руслана и поплелся в ванную.
Не нравилась мне эта затея. Не нравилась, хоть убей. Умозрительно я с ней, конечно, согласился. Стрелять с плохим зрением и без хорошей сноровки по движущейся на расстоянии 200 метров цели было чревато даже при наличии оптики. А таких целей мог с успехом оказаться добрый десяток. Как следствие, занимать позицию должен был я. Занимать же позицию и одновременно встречать Караваева с его громилами у меня не складывалось физически. И по всему выходило, что эта неблагодарная обязанность выпадала Руслану. Ах, с каким бы я удовольствием представил себе книжного злодея Маевского, восклицающего что-то вроде: «Он нужен мне только живым!» или на худой конец: «Взять его живым или мертвым!» Но нет, я ему требовался именно мертвым, и это все усложняло. При подавляющем численном превосходстве противника риск прямого контакта с ним умножался многократно. Надеяться оставалось лишь на осторожность и отменное коварство Игоря Владиленовича. Именно эти его замечательно развитые качества только-то и могли нас теперь выручить. Если я верно считал его ходы – а у меня имелись основания полагать, что на этот раз я считал верно, – Караваев намерен был сделать ставку на точность, а не на силу. И тут его ожидал большой сюрприз.
Когда я умылся и выполз из ванной, Руслан уже сидел перед зеркалом, в котором отражалось мое лицо. Два моих лица, если придерживаться фактов: одно – с отвисшей челюстью и второе – с торжествующей ухмылкой.
– Доктор! – произнес я. – Вы даете сеансы иглоукалывания?!
– Можно, – кивнул Чен.
– Тогда уколите меня!
Для изготовления дубликата моей физиономии китаец, очевидно, использовал некий быстрозастывающий наполнитель. Возможно, латекс. Вникать во все тонкости его косметической кухни у меня не было ни желания, ни времени. Времени особенно.
– Угаров! – Руслан протянул мне руку.
– Тоже. – Я ударил своей ладонью по его.
– Не слушай, Чен! – Ощупывая свое новое лицо, Руслан стал вертеться перед зеркалом. – Это самозванец!
– Ах ты, больной сукин сын! – Я обхватил его сзади и повалил на ковер.
Наше катание по полу вызвало у доктора определенное беспокойство.
– Сдаешься?! – пропыхтел, оседлав меня, Руслан.
– Сдаюсь!
– Ниже квартира сдается. – Чен топнул ногой. – Можно шуметь. Но сейчас полпятого утра.
– Как полпятого?! – вскричали мы чуть не в унисон.
Благодаря тому, что светофоры еще работали в щадящем режиме, на выставку списанных самолетов мы прибыли без опоздания.
– Костер бы надо развести, – заметил Руслан, мигая фонариком подлетающему вертолету.
– Ага, – согласился я. – И палатку поставить. И девчонок позвать.
Борт Журавля завис над нами, освещая прожектором посадочную площадку. Мы подвинулись, и «вертушка», взметнув снежную пыль, благополучно села на отведенный пятачок. Заглушив двигатель, авиатор спрыгнул в сугроб.
– Метлу вызывали?! – Журавлев, ослепленный лучом фонарика, заморгал. – Угарыч?! Ты?! А с тобой кто?!
– Пить надо меньше, братуха! – заорал Руслан, сгребая его в охапку.
– Руслан?! – ахнул Журавлев. – Чего это у тебя с рожей?!
– Ты свою сейчас не видишь! – заржал мой двойник.
– Ну ладно! – Вывернувшись из его объятий, вертолетчик достал из-за пазухи латунную фляжку. – Ладно, черти! Узнаете болтушку?!
В руке его тускло блеснул наш счастливый черпак.
– А я -то думал, кто его заныкал? – удивился Руслан.
– Не заныкал, а сохранил. – Наполнив черпак, Журавлев протянул его мне. – С Богом!
Часам к семи утра мы разошлись по своим позициям. Вернее, Руслан с Журавлем еще остались греться в кабине вертолета, а я погреб с рюкзаком в спортивный манеж. Уложенная в рюкзак разобранная снайперская винтовка оттягивала мне плечо, словно бы лишний раз напоминая о том, что оттягивать расследование моего собственного дела уже дальше некуда. Любые проволочки неизбежно вели к потерям с обеих сторон. И меньше всего они волновали тех, кто за всем этим стоял.
– В девять сюда наши сотрудники будут, – предупредил я заспанного сторожа. – Отдашь им.
Приняв на хранение портативную рацию, известную среди специалистов и детективщиков как «уоки-токи», сторож без промедления захлопнул окно будки. Он как бы дал мне понять, что наши разборки его не касаются. Пусть, если что, за них Сергеев отвечает. Станислав Гаврилыч. Или Гаврила Петрович. А со сторожа взятки гладки. Его обязанность – за порядком следить. За беспорядком пусть следят те, кому это по штату полагается.
Узкая площадь перед фасадом легкоатлетического комплекса оживала. Торговый люд подвозил и подносил короба с тюками в предвкушении будущих барышей. Оставив позади бильярдную «Русская пирамида», я толкнулся в следующую дверь. Навстречу мне стремительно выскочил худенький малыш лет шестнадцати в болотного цвета униформе. На левой стороне его чахлой груди красовалась бирка с надписью «охрана».
