– Даже не сомневайся, – бывший коп закурил свою любимую бомбейскую сигару. – Скажи мне, Рич, почему ты согласился помогать Милинде? Ведь ты же понимал, что она тебя втягивает в очень нехорошую игру.
Корреспондент задумался, скосил глаза куда-то в пол и честно признался:
– Ей трудно отказать.
– Это правда, – вздохнул Кроуз даже как-то по-стариковски. – Она попросила тебя освободить её из «рабства»?
– Да, она сказала, что ты, вероятно, «белый».
Ричард и не сомневался, что он определённо сообразит, о чём идёт речь. И не ошибся. Тот понимающе и немного печально улыбнулся.
– То есть она сказала, что это я её беспощадный деспот, вот как. А ведь я даже не играю в эту дурацкую Игру. Но, если верить доктору Фрейду… Ричард, ты веришь в психоанализ?
– Я думаю, что речь в действительности идёт о японском ублюдке Такагоси, – быстро заговорил корреспондент, уклоняясь от прямого ответа на вопрос, – Джозеф, почему его просто не прихлопнуть?
– Ты плохо её знаешь, Рич, – тихо проговорил Джозеф. – Попади она в рабство к самому Дьяволу, и он бы нырял за жемчугом для неё на дно морское.
– У меня, честно говоря, тоже создалось такое впечатление от Милинды, – смущаясь, признался корреспондент, – но Такагоси, похоже, втягивает её в игры японской военно-морской разведки, а это может плохо для неё кончится, – с жаром закончил он.
– А ты всерьёз думаешь, что возможен вариант, при котором для неё всё закончится хорошо? – в голосе Кроуза послышался отчаянный вызов то ли своему молодому приятелю, то ли самой судьбе.
Корреспондент промолчал. Он вдруг понял, что сила красоты и магнетической притягательности Клеопатры, если внимательно в неё всмотреться, состояла, как минимум, наполовину из какой-то странной прелести, выдающей её роковую, гибельную обречённость.
– И что же делать? – Ричард опять стал нервно теребить свои подтяжки.
– Вот я и хотел тебя спросить, что ты намерен делать дальше?
– Ты хочешь, чтобы я больше не играл в её игры, Джозеф?
– Мои желания тут не причём, хотя тебе это, вероятно, трудно понять. Важно то, что будешь делать именно ты, Рич, – Кроуз подпёр свой массивный подбородок кулаком.
– Ну, если так, я попытаюсь узнать, чего в действительности входит в её планы.
Корреспондент почувствовал явное внутреннее облегчение от того, что его могущественный приятель странным образом предоставил ему выбор, не вышвырнул одним махом из Игры, а ведь мог бы…
– Тут и понимать нечего, – сморщил лицо Кроуз, – она хочет власти и только власти, любой ценой.
– Значит, её рабская зависимость – это, по-твоему, просто блеф?
Ричард прекрасно помнил весь разговор с бульдогом Биллом, состоявшийся накануне и его намёки на то, что Милинда просто водит его за нос. Но сейчас корреспондента интересовало именно мнение Джозефа Кроуза, которому он почему-то безотчётно и почти безгранично доверял.
– Судя по всему, да, – он медленно, в задумчивости закивал головой.
– Значит, будем думать.
– Да, думать это хорошо, думай, Рич. А потом, не раздумывая, стреляй! Если я тебе срочно понадоблюсь, скажи Сянь Пину, у нас с ним телепатическая связь, – Кроуз улыбнулся одними губами, потрепал Ричарда по щеке и направился к двери. – Да, и подари ты, наконец, Ци Си какую-нибудь маленькую безделушку, хотя бы простенький веер. На девчонку жалко смотреть, прямо пантера во время течки, ей богу. Бай!
– До встречи, Джозеф, спасибо за чудесный завтрак!
Кроуз отмахнулся, дескать, пустяки, шагнул за порог и быстро зашагал по гостиничному коридору, думая о том, что много-много лет назад он уже подарил одной молодой китаянке веер, и чем всё это закончилось.
Минут через пять после его ухода в номер к Ричарду заглянул гостиничный портье, его лысина была покрыта крупными капельками пота.
– Мистер Воскобойникофф, – осторожно позвал он.
Корреспондент вскинулся со своей кровати.
– Я и не думал, что Вы знакомы с самим мистером Кроузом! – при этом он посмотрел куда-то вверх, как будто его гонконгский приятель был, по меньшей мере, 12-ти футов росту.
На лице портье сияло нескрываемое восхищение.
– А, он приходил сказать мне, что если я ещё раз взгляну на его красавицу жену, он мне яйца оторвёт, – равнодушно пояснил Ричард.
– Ради Бога, не шутите с этим человеком, – заговорщическим шёпотом предупредил портье.
– Вот и он мне советовал ровно то же самое, – сказав это, корреспондент демонстративно отвернулся на бок.
Портье неслышно прикрыл за собой дверь, что-то бормоча, и на цыпочках удалился, оставив Ричарда в глубоких раздумьях, в которых причудливым образом смешивались сладострастные мысли о Ци Си, чувство вины за несправедливо обиженную им Мэри-Энн, и попытки разгадать коварные замыслы неотразимо притягательной Клеопатры – Милинды Кроуз.
За всю следующую неделю бульдог Билл попросил Ричарда всего о двух «одолжениях». (Он так и сказал: «Дружище Ричард, сделай одолжение»). Слышавший всё это Джек Доннован, чуть не подавился своей жевательной резинкой. Никогда ещё босс ни с кем из сотрудников Агентства так не разговаривал. Одно одолжение состояло в том, чтобы взять интервью у знакомого уже ему по субботней попойке в торговом представительстве секретаря японского военно-морского атташе. А второе – написать репортаж о забастовке работников сахарной фабрики «Чайн шугар Рефайнинг». И то, и другое оказалось делом несложным.
Секретарь атташе, только завидев Ричарда на пороге, тут же выставил на стол бутыль отвратительной рисовой водки, видимо считая, что так интервью займёт больше времени, но зато окажется более содержательным (так оно и вышло). Что касается репортажа о забастовке работников сахарной фабрики, здесь Ричарду пришлось включать собственную фантазию и додумывать за них несколько политических, антимилитаристских требований. (Действительные требования рабочих были скучны и банальны, как солнечный календарь). Бульдог Билл был доволен, или, во всяком случае, делал вид, что доволен работой Ричарда.
Так что времени на неделе было предостаточно, чтобы во вторник вволю пошляться по Гонконгу, которого корреспондент совсем ещё не знал. В среду помириться с Мэри-Энн, подарив ей букет чудесно пахнущих местных кантонских роз и пообещав в пятницу, в знак примирения, сводить её в цирк. И, наконец, в четверг заглянуть в «Усталый Дракон», с приобретённым символическим веером для Ци Си, как советовал ему Джозеф Кроуз.
– А, господин корреспондент, заходите, заходите!
(Сянь Пин теперь всегда разговаривал с ним исключительно по-русски)
– Дорогим гостям мы всегда рады, – бармен широко улыбался, и как всегда протирал за прилавком бокалы. – Я гляжу, Вы не один.
Корреспондент удивился и даже осмотрелся по сторонам, рядом с ним никого не было.
– Что ты имеешь в виду, Сянь Пин?
– У нас уйгуров говорят, когда гость приходит с подарком, то он приходит не один, – пояснил оппортунист-полиглот.
– Откуда ты знаешь, старый чёрт? – поднося палец к губам, спросил Ричард.
Веер находился во внутреннем кармане его пиджака.
– Эх, такова моя природа, – со вздохом философски заметил бармен, – видеть то, что другие люди почему-то не замечают.
– Наверное, мистер Кроуз за это тебя и держит, да? Не за умение же играть в «Кто первый скажет сто», в самом деле, – усмехнулся «дорогой гость» заведения.
– Наверное, – с таким же философским смирением ответил Сянь Пин. – Она вон тоже говорила мне с утра: «Сегодня пожалует мистер Воскобойникофф».
– Она что, даром предвидения обладает? – американец чем дальше, тем больше удивлялся всевозможным удивительным тонким способностям людей, которыми окружил себя его приятель, могущественный Джозеф Кроуз.
– Какая же баба им не обладает? – старик, дотерев бокал, поставил его на место. – Если симпатия имеется, – подмигнул он Ричарду.
– И где она сейчас?
– Да, как всегда, за Вашей спиной, господин корреспондент, – Сянь Пин указал глазами и впрямь куда-то в пространство позади Ричарда.
– Ци Си! Боже мой, как ты всегда пугаешь меня. Ты, случайно, не обучалась искусству ниндзя?
Девушка ничего не ответила, но явно была довольна произведённым на Ричарда впечатлением. Всегда предельно сдержанная, сегодня она откровенно сияла тем загадочным светом, сочетающим в себе мягкость смущённой Луны и резкость отблесков разящей стали, которую может излучать только настоящая восточная женщина.
– Я приготовила для Вас жирного фазана, мистер Воскобойникофф, – отчётливо произнесла она.
– Жирного фазана? – Ричард недоумённо посмотрел на Сянь Пина. – Но почему?
– Потому что так нужно, – потупив взор, сказала Ци Си. – Я сама его готовила.
– Сама? Для меня? – корреспондент был самым искренним образом растроган. – Ну, так и у меня есть для тебя небольшой подарок, – заторопился он.
