Снаружи загрохотал гром. Я снова посмотрел на список и вздохнул. Почему я не оказался где-то в другом месте? Даже игра в «Виселицу» с Коди и Астор была бы лучше этого разочаровывающе тяжкого труда. Я должен был вместе с Коди сначала отгадать гласные. Тогда и остальная часть слова выплывет в фокус. А когда он справится с этим, я мог бы начать учить его другим, более интересным вещам. Очень странно с нетерпением ждать занятий с ребенком, но я действительно жаждал начать. Позор, он уже позаботился о собаке соседа – это станет прекрасным примером для обучения как осторожности так и технике. Маленькому шалуну так много нужно узнать. Все старые уроки Гарри, переданные новому поколению.
И когда я подумал об образовании Коди, то понял, что принял свою помолвку с Ритой. Смогу ли я довести это до конца? Отшвырнуть свой путь беззаботного бакалавра и обосноваться в счастливой семейной жизни? Странно, но кажется, я в состоянии это осуществить. Конечно дети стоили небольшой жертвы, и сделав Риту постоянной маскировкой, я реально понижу свой профайл. Счастливо женатые мужчины, как правило, не совершают поступки, ради которых я живу.
Возможно я смогу довести это до конца. Посмотрим. Но конечно, это было промедление. Оно не приближало меня к моему вечеру с Рейкером, или к обнаружению Данко. Я отогнал свои рассеянные чувства и посмотрел на список имен: Боргес и Обри мертвы. Остаются Акоста, Ингрехем, и Лайл. Все еще не подозревающие, что у них назначено свидание с доктором Данко. Два отпало, еще трое, не считая Доакса, который должен сейчас чувствовать прикосновение лезвия, под Тито Пуэнте, играющим танцевальную музыку на заднем плане; и Доктора, склонившегося со своим таким сверкающим скальпелем и ведущего сержанта в танце расчленения. Потанцуй со мной, Доакс. Baila conmigo, дружище, как сказал бы Тито Пуэнте. Тяжеловато танцевать без ног, конечно, но оно того стоит.
А между тем я всё еще танцевал по кругу, как будто добрый Доктор удалил одну из моих ног.
Хорошо: предположим, что доктор Данко находится в доме его текущей жертвы, не считая Доакса. Конечно, я не знал, кто это может быть. Так, на чем я остановился? Когда научные доводы отброшены, остаётся удачная догадка. Элементарно, Декстер. Эни, бени, раба –
Мой палец приземлился на имени Ингрехем. Ну хорошо, это определенно он, не так ли? Уверен, так и есть. А я король Норвегии Олаф.
Я встал и подошел к окну, из которого не раз смотрел на сидящего в своем темно-бордовом Таурусе сержанта Доакса. Его там не было. Фактически скоро его вообще нигде не будет, если я его не найду. Он хотел видеть меня мертвым или в тюрьме, и я был бы гораздо счастливее, если бы он просто исчез: неважно, по кусочку за раз, или внезапно. Но между тем я работаю сверхурочно, разгоняя могучий разум Декстера на поразительной скорости, чтобы спасти того, кто мог меня убить или заключить в тюрьму. Кого-нибудь еще удивляет, что я нахожу идею спасения жизни переоцениваемой?
Разделяя мою иронию, почти полная луна хихикнула из-за деревьев. И чем дольше я смотрел, тем сильнее ощущал вес злобной старой луны, мягко бормочущей за горизонтом и уже отдающей то жаром, то холодом в моем позвоночнике, побуждая меня к действиям, пока я не взял ключи от машины и не пошел к двери. В конце концов, почему бы не сходить и проверить? Потребуется не больше часа, и мне не придется объяснять Деб и Чацкому ход моих мыслей.
Я понял, что идея показалась мне такой удачной отчасти потому что сделать это было легко и быстро, и если бы она окупилась, то вернула бы меня к моей с трудом завоеванной свободе как раз к завтрашнему ночному свиданию с Рейкером, – более того, я начал испытывать страстное желание небольшой закуски. Почему бы не немного не подогреть доктора Данко? Кто обвинит меня в том, что я сделаю с ним то, что он "ооо, с такой готовностью" делал с другими? Если же мне придется спасти Доакса, чтобы получить Данко; ну, в общем, никто и не говорил, что жизнь справедлива.
И вот я двигаюсь на север по Дикси Хайвей, затем подъем на I-95, до 79-ой улицы и прямо к Нормандской части Майами-Бич, где жил Ингрехем. Была уже ночь к тому времени, когда я спустился на улицу и медленно поехал по ней. На дороге стоял темно-зеленый фургон, очень похожий на разбитый всего несколько дней назад белый фургон Данко. Припаркованный рядом с новеньким Мерседесом, он выглядел довольно неуместно. Ну, ну, подумал я. Темный Пассажир начал ободряюще бормотать, но я продолжил двигаться вокруг дома. Останавился я только за углом.
Зеленому фургону было здесь не место. Конечно, могло случиться так, что у Ингрехема возникла потребность обновить штукатурку, и рабочие решили остаться до окончания работ. Но мы с Темным Пассажиром в это не верили. Я вынул сотовый, чтобы позвонить Деборе.
“Кажется, я кое-что нашел,” сказал я ей, когда она ответила.
“Что так долго?”
“Я думаю, что доктор Данко работает в доме Ингрехема на Майами-Бич.”
Возникла короткая пауза, я словно видел ее хмурый взгляд. “Почему ты так думаешь?”
Меня не привлекала мысль объяснять ей, что мое предположение было всего лишь предположением, так что я просто сказал, “Это длинная история, сестра. Но думаю, я прав.”
“Ты думаешь. Но ты не уверен.”
“Буду уверен через несколько минут,” ответил я. “Я стою за углом дома, и перед ним припаркован фургон, который выглядит здесь несколько неуместно.”
“Оставайся там,” сказала она. “Я перезвоню.” Она повесила трубку и оставила меня смотреть на дом. Это был неудобный угол для наблюдения, я не смог бы ничего рассмотреть, не завязав шею узлом. Так что я повернул автомобиль лицом к изгибу улицы, где стоял дом, глумящийся надо мной, как я только что. Пронизывая вздутые кроны деревьев, рассеянные пучки света освещали прогорклый пейзаж. Луна, этот вечно смеющийся маяк луны.
Я чувствовал, как холодные пальцы лунного света прикасаются ко мне, подгоняя, дразня и подталкивая меня к кое-чему глупому и замечательному, и это продлилось достаточно долго, чтобы я услышал как этот звук, как всегда громкий, дважды нахлынул на мою голову и вниз по хребту; и по правде говоря, ну разве повредит обрести абсолютную уверенность прежде, чем перезвонит Дебора? Не делать ничего глупого, конечно, просто выскользнуть из автомобиля, спуститься по улице мимо дома, обычная случайная прогулка в лунном свете по тихой улочке. И если случайно появится такая возможность, то поиграть с Доктором в несколько игр …
Я слегка расстроился, заметив что мое дыхание сбилось когда я выходил из машины. Позор тебе, Декстер. Где твой знаменитый ледяной самоконтроль? Возможно он уменьшился из-за того, что слишком долго находился под покровами, или вынужденная пауза сделала меня слишком нетерпеливым. Я сделал длинный глубокий вдох, чтобы успокоиться и вышел на улицу, случайный прохожий-монстр на вечерней прогулке мимо импровизированной вивисекционной клиники. Привет, сосед, отличная ночь, чтобы удалить ногу, не так ли?
С каждым шагом к дому я чувствовал как Что-то во мне становится выше и тверже, и в то же время старые холодные пальцы, держащие это на месте. Я был огнем и льдом, оживленным лунным светом и смертью, и когда я приблизился к дому, шепот изнутри начал подбадривать меня, поскольку я услышал слабые звуки из дома, ритмичный хор и саксофоны, очень похожие на Тито Пуэнте; но я не нуждался в нарастающем шепоте, чтобы понять, что я был прав, это действительно то самое место, где Доктор устроил свою клинику.
Он был здесь, и он работал.
И что мне теперь с этим делать? Наиболее мудрым решением было бы вернуться назад в автомобиль и подождать звонка Деборы – но до мудрости ли в такую ночь, когда романтичная луна нависает прямо над головой, и лёд течет по моим венам и толкает меня вперед?
И так, когда я обошел дом, я спрятался в тени соседнего здания и плавно скользнул через задний двор, пока не увидеть заднюю стену дома Ингрехема. В одном окне горел очень яркий свет, и я прокрался во двор в тени дерева, всё ближе и ближе. Еще несколько кошачьих шагов и я почти заглянул в окно. Я придвинулся немного ближе, вплотную к границе освещенной земли.
С того места, где я стоял, я смог наконец заглянуть в окно, вверх под небольшим углом к потолку комнаты. Там было зеркало, из тех что так любил использовать Данко, отражающее половину стола –
– и чуть больше половины сержанта Доакса.
Он был надежно связан и обездвижен, даже его недавно побритая голова была туго прикручена к столу. Я не мог разглядеть многих деталей, но из того, что я увидел, обе его руки заканчивались у запястий. Сначала руки? Очень интересно, абсолютно другой подход по сравнению с тем, который он использовал с Чацким. Как доктор Данко решал, что будет правильным для каждого пациента?
Я всё сильнее был заинтригован этим человеком и его работой; у него было некое извращенное чувство юмора; и как ни глупо, но я хотел узнать побольше о том, как это работает. Я пододвинулся на полшага ближе.
