Впереди виднелись машины с мигалками. Стихийный блокпост. Он дал им возможность собрать силы в кулак. Вместо того чтобы гнать во всю прыть, решил выспаться. Результат не замедлил себя ждать. Вот и ягодки.
Две патрульные машины. Четверо стражей порядка на дороге. Двое шмонали серебристый внедорожник. Шофер возмущался. Мимо не проскочишь. Дорога узкая, машин нет, а работать надо.
Гаишник махнул жезлом. Павел проехал вперед, миновав внедорожник, и прижался к обочине.
Все машины остались позади. Никто ему не мешал. Но удирать он не собирался. Сунув в рот кусок сыра, чтобы отбить запах алкоголя, он неторопливо вышел из машины и, сложив руки на груди, облокотился на капот. Самый беспечный вид, который он мог придумать для ни в чем не повинной жертвы дорожного произвола.
Гаишник оставался на своем месте, а к нему направился майор без жезла и нагрудного значка. Это тип не имел никакого отношения к ГИБДД. Что ж, пусть нюхает, ищет, допрашивает. Поводов к задержанию никаких.
— Привет, майор. Чем провинился перед вами?
— Документы покажите.
Слепцов подал бумажник, в котором лежало все, что касалось машины.
Майор внимательно изучил бумаги и, посмотрев на водителя,сказал:
— Что в стальном кофре?
— Видеокамера.
Слепцов открыл кофр.
— Я тележурналист. Ездил в Оренбург. Слышали о шумихе с наркодельцами? Сейчас везу отснятый материал в Самару. Будем готовить передачу.
— Почему таким странным путем решили добираться? Зачем свернули на дорогу к Суходолу?
— Там живет мой коллега. Хороший монтажер. Сейчас на пенсии. Решил подключить его к проекту. Нужен высококлассный профессионал. Сейчас таких мало осталось.
Майор с подозрением посмотрел на Слепцова и вернул ему документы.
— Я вижу, вы мне не верите? — полез в бутылку Слепцов, забирая бумажник.
— Я никому не верю. Впереди вас ждет еще один пост. Там разберутся лучше. У них есть специальная техника для этого. А пить за рулем не следует.
— Пять грамм с устатку. Большую работу проделал. Нет, я не вру.
Слепцов достал из нагрудного кармана удостоверение телерепортера.
— Вот, взгляните.
Вместе с удостоверением выскочили еще две бумажки. Слепцов этого не заметил, а майор поднял их с земли. Одну он развернул и прочел:
«В указанной вами стране и в указанный вами период госпожа Лили Бертран не погибала, но на день позже умер ее муж. Госпожа Бертран присутствовала на панихиде
Желаю успехов! Ваш поклонник, профессор Дирюкенов».
Вторую бумажку можно было не читать. Визитная карточка Солюса.
— В телеграмме речь идет о Париже. Там погибла…
— Бросьте дурака валять. Это же шифр. Речь идет о смерти Солюса. Дирюкенов вас предупредил, что его жена жива и со смертью Солюса угроза не миновала.
— Я ничего не понимаю. Дирюкенов профессор…
— Такой же, как я министр внутренних дел. Аликбек Дирюкенов одно из имен Садыка. Самого мощного клана наркодельцов в Казахстане. Советую самому расколоться, где спрятан героин. Чистосердечное признание скостит вам года три.
Майор потянулся к кобуре.
Нервы у Слепцова сдали. Он сам от себя не ожидал такой реакции. И откуда только силы взялись. Удар попал в цель. Точно в подбородок. Майор рухнул на асфальт как подкошенный.
Павел запрыгнул в машину и сорвался с места. Дверь багажника захлопнулась от толчка. В этот момент он не думал о последствиях. Глаза бегали по сторонам в поисках лазейки. За спиной загудели сирены.
Им надо еще развернуться и догнать его. Нужна плохая дорога. На ней «десятки» гаишников и застрянут. Ни одного поворота. Сплошной стеной стоял лес. Позади послышались одиночные выстрелы. Разбилось заднее стекло. Пуля угодила в подголовник соседнего сиденья и снесла его. Он стал вилять из стороны в сторону, только бы не попали в колеса. Фигурное катание едва не кончилось катастрофой. Слепцов успел увернуться от «поцелуя» с автобусом.
В зеркале заднего обзора он видел, как машина съехала в кювет и повалилась на бок. Стрельба возобновилась. Одна машина преследователей сошла с трассы, уворачиваясь от заносящегося в бок хвоста «Икаруса», но в поле зрения появился серебристый внедорожник, по всей вероятности, конфискованный у водителя.
Несколько пуль угодили в заднюю дверцу, и кофр с камерой подпрыгнул. Стреляли на поражение.
Павел пригнулся, но продолжал выжимать газ. Вот он, долгожданный поворот. Бугристая кривая колея проходила через лес. Он резко свернул вправо. Машина запрыгала на кочках. Погоня продолжалась, стрельба не утихала. Какое счастье, что у них нет автоматов. Пуля угодила в любовое стекло, пролетев чуть правее его уха. Стекло превратилось в сетку от комаров, миллионы тонких паутинок застилали глаза. Павел оттянулся назад, бросил руль и, подняв ноги, ударил каблуками по стеклу. Машиной управляла глубокая колея, ставшая рельсами, не позволяющими соскочить в овраг. С третьего удара стекло удалось выбить. Ничего не видно, только контуры. Он включил фары и вдавил педаль газа до конца.
Светящийся автопоезд летел на всех парах сквозь лесную чашу в неизвестность, сопровождаемый огненными вспышками выстрелов.
Гонка отнимала много сил и казалась бесконечной. Она оборвалась совершенно неожиданно. Машина Слепцова взлетела на мост, но мост, не начавшись, закончился. Джип пролетел по воздуху и красиво нырнул в воду. Преследователи, очевидно, знали о тупике и вовремя остановились.
Представился случай помыться. Павел вместе с машиной погрузился на дно. Не очень глубоко, метра три, но какое это имело значение. В кузов хлынула вода. Преодолеть мощный напор может торпеда, но не человек. Он ждал, пока машина наполнится водой, и только после этого выбрался через разбитое лобовое стекло. Однако его поджидали на поверхности, и выныривать он не собирался. Взяв направление в сторону берега, Слепцов рассчитывал вынырнуть под мостом, набрать воздуха и опять уйти под воду. Уткнувшись в ил, он осторожно поднял голову. Над головой слышались голоса.
— Спускайтесь под мост. Не дайте ему уйти.
— Кому ему? Хана мужику. Он подстрелен.
Сквозь доски пробивался свет. По ним топтались люди. Слева, метрах в десяти, были заросли камыша. Холодная вода очень быстро его отрезвила. Набрав в легкие воздух, Павел погрузился в воду. Холод можно выдержать, арест исключен. Никаких наручников, смирительных рубашек и камер с решетками. Уж лучше пуля в лоб.
Руки нащупали стебли. Он плыл дальше, углубляясь в заросли, и только когда стена из стеблей стала непреодолимой, он вынырнул и услышал стрельбу. Здесь его никто не заметит, да и он сквозь густую пожухлую осоку плохо различал фигуры, освещенные фарами.
— Хватит палить, Васька, это же бревно плывет.
— Каюк малому. Был бы жив, уже выплыл бы.
— Сеня, что там под мостом?
— Пусто. Дно илистое. Нет, Серега, он не выплывет. Надо машину поднимать.
— Ночью, что ли? И чем? Кто тебе кран даст? Завтра водолазов вызовем. С рассвета приступим.
— Это как начальство решит.
— Так и решит. Они за очередную звездочку на погоны сами нырять будут.
— Глубоко. А что, если он переплывет на ту сторону? Там мы его не достанем.
— Захлебнулся. Ты-то переплывешь? Метров триста и берег крутой.
— Хватит гадать. Звони начальству. Пусть решают.
Перепалка длилась еще долго, потом затихло. Машины развернулись и уехали. Павел выбрался на берег, когда уже зуб на зуб не попадал.
До рассвета не меньше шести-семи часов. Времени много. Жаль, водка осталась в машине и костер разжечь нечем. Кремень намок.
Он отдышался, передохнул, положил сигареты и зажигалку сушиться и вновь полез в воду.
Псих, он и есть псих.
Есть смешная карикатура. Изможденный витязь, едва держась в седле от усталости и истощения, остановился на перекрестке перед камнем. На камне ворон и надпись: «ИДИ ДОМОЙ!»
Ну что ему еще надо, упрямому ослу?
Вряд ли он знал ответ на этот вопрос.
15
К часу ночи на берег перекочевали все вещи из машины. Горел костер, а утопленник возился с инструментами, периодически прикладываясь к бутылке.
Нужный ключ он подобрал. Взял с собой фонарь и вновь полез в воду. Что с него возьмешь.
Как только воздух кончался, он выныривал, набирал в легкие свежий и вновь уходил на дно. На каждую гайку уходило по полчаса. Слепцов выходил на берег, выкуривал сигарету, грелся, выпивая поделенную на дозы водку, брал фонарь, ключи и вновь лез в воду.
И так пять ходок. На шестую он выволок на берег отвинченный от корпуса джипа бензобак. Вот теперь можно переодеться в просохшую одежду, развешанную по кустам, и допить водку.
Времени для отдыха не хватало. Ночи пролетают быстро. Он вновь принялся за инструменты. Молот и зубило — главные орудия труда. Бензин, на который он с позором заработал, пришлось вылить. Одна искра и все взлетит на воздух. Молотобоец принялся за дело. Он разбивал сварные швы зубилом и не устраивал перекуров. В нем сидел азарт игрока, только ставки были непонятными.
