«Джордж на „феррари“, — подумала Белинда. — Скорее я представлю себе осла за штурвалом самолета!»
— Что с тобой случилось? — спросила она. — Ты всегда был таким праведным напыщенным засранцем, но в последние дни явно что-то произошло. Ты спишь на кушетке — говоришь, будто болен, хотя у тебя нет ни гриппа, ни простуды; испугался, когда я попыталась принять вместе с тобой душ, ты…
— Ты не единственная, кто переживает стресс.
— Да, но теперь ты мне добавляешь волнений. Отдай мне эти деньги.
— Все зависит от тебя. Расскажи мне обо всем.
— Ты даже не представляешь, что творишь, — заявила Белинда.
— Ошибаешься, — возразил он. — Я поступаю как ответственный человек.
«Интересно, будет ли он говорить то же самое после визита Соммера?» — подумала Белинда.
Я добрался до бизнес-колледжа Бриджпорта и остановился на парковке для посетителей. Здание мало напоминало обычный колледж. Длинное, плоское, полностью лишенное академического налета, оно походило на промышленное строение. Однако данное учебное заведение имело хорошую репутацию, поэтому Шейла выбрала вечерние курсы здесь.
Мне было неизвестно, числился ли Аллан Баттерфилд на кафедре факультета или же преподавал исключительно на вечерних курсах и работал по совместительству. Я прошел через центральный вход и приблизился к мужчине, сидевшему за столиком для информации в тускло освещенном вестибюле.
— Я ищу преподавателя по фамилии Баттерфилд.
Дополнительной информации не понадобилось, он тут же направил меня:
— Идите до конца коридора, потом поверните направо. Его кабинет будет с левой стороны, смотрите на таблички.
С минуту я простоял у нужной двери и лишь потом постучал.
— Да? — послышался приглушенный голос.
Повернув ручку, я открыл дверь в маленький тесный кабинетик, где едва умещались письменный стол и пара стульев. Повсюду валялись книги, бумаги.
Баттерфилд был не один. Рыжеволосая девушка лет двадцати с небольшим сидела за столом напротив преподавателя. На ее коленях лежал раскрытый ноутбук.
— Извините, — сказал я.
— Ой, здравствуйте, — отозвался Баттерфилд. — Глен, Глен Гарбер. — Он запомнил меня.
— Мне нужно поговорить с вами, — заявил я.
— Я уже заканчиваю с…
— Немедленно.
Девушка закрыла ноутбук и проговорила:
— Все в прядке. Я могу вернуться позже, мистер Баттерфилд.
— Извините, Дженни, — сказал он ей. — Почему бы вам не заглянуть завтра?
Она кивнула, взяла куртку, висевшую на спинке стула, прошла мимо меня и скрылась за дверью. Я уселся без приглашения.
— Итак, Глен, — начал он. При первой встрече я дал ему лет сорок. Возможно, сорок пять. Маленький, толстый, почти лысый. На кончике носа у него висели толстые очки. — Когда мы общались с вами в прошлый раз, вы пытались отследить все перемещения Шейлы в день… в общем, вы были сильно встревожены. Вы отыскали ответы на ваши вопросы? Пришли к какому-то заключению?
— Заключение, — повторил я. Это слово оставило неприятное послевкусие, словно кислое молоко. — Нет, не нашлось никакого заключения.
— Грустно слышать об этом.
Не было смысла ходить вокруг да около.
— Почему незадолго до смерти моей жены вы так часто звонили ей на мобильный?
Баттерфилд открыл рот, но ничего не произнес. Пару секунд он молчал. Я видел, как он пытается что-то придумать, но в конечном итоге выдал лишь:
— Извините… что я делал?
— Вы постоянно названивали моей жене. У нее на телефоне много пропущенных звонков. Мне показалось, она получала их, но не хотела отвечать.
— Простите, я не понимаю, о чем вы говорите. То есть, конечно, я не отрицаю, что иногда звонил вашей супруге по поводу курсов, которые она посещала, у нее возникали вопросы, связанные с домашним заданием, но…
— Аллан, по-моему, все это чушь.
— Глен, если честно, то…
— Послушайте, у меня был очень, очень плохой день, один из многих в этом паршивом месяце. И если я говорю, что у меня нет никакого настроения слушать всякую чушь, вы должны мне поверить. Так зачем вы звонили?
Судя по всему, Баттерфилд оценил свои шансы на побег. В кабинете было так тесно, что он не мог выбраться из-за стола и выскочить в дверь, не наткнувшись на что-либо, а за это время я успел бы преградить ему путь.
— Это я во всем виноват, — сказал он, и голос его слегка дрогнул.
— В чем вы виноваты?
— Я вел себя… неподобающим образом. Шейла… миссис Гарбер… была очень милым человеком. Необычайно милым.
— Да, — вздохнул я, — мне это известно.
— Она… она была особенной. Тактичной. С ней… с ней я мог поговорить.
Я промолчал.
— Понимаете, у меня, в сущности, никого нет. Я так и не женился. Лет в двадцать я был помолвлен, но у нас ничего не вышло. — Он грустно кивнул. — Не думаю, что я… Шейла сказала, что я не особенно старался устроить личную жизнь. Сейчас я снимаю комнату на втором этаже уютного старого дома на Парк-стрит. Работаю здесь, и мне это нравится, мои коллеги — замечательные люди, хотя друзей у меня не много…
— Аллан, вы только скажите…
— Прошу вас, подождите. Понимаете, я привык к доброму отношению. Ваша жена была очень внимательна ко мне.
— Насколько внимательна?
— Однажды вечером на занятиях я случайно проговорился, что неважно себя чувствую — в тот день умерла моя тетя. Я потерял мать, когда мне исполнилось десять лет, тетя и дядя взяли меня к себе, и мы были с тетушкой очень близки. Я сказал, что вынужден закончить занятие раньше и собираюсь провести несколько дней с моим дядей. Даже в лучшие времена он отличался абсолютной беспомощностью в отношении быта, и я хотел удостовериться в его способности позаботиться о себе. Во время семинара у нас бывает перерыв, и Шейла сходила в супермаркет, а потом отозвала меня в сторону, передала пакет с кофейным тортом, бананами и пачкой чая и попросила: «Вот, возьмите это завтра с собой и передайте вашему дяде». А знаете, что еще она сделала? Она извинилась за торт, который был куплен в магазине, и сказала, что если бы узнала об этом до занятий, то испекла бы что-нибудь сама. Меня тронула ее забота. Она не рассказывала вам?
— Нет, — ответил я. Но это было так похоже на Шейлу!
— Мне очень трудно говорить вам об этом, — продолжил Баттерфилд. — Возможно, это обманчивое впечатление. Не знаю, вероятно, вам это покажется странным, но я сильно переживал ее смерть.
— Аллан, почему вы звонили?
Он нахмурился и посмотрел на свой захламленный стол.
— Я выставил себя полным идиотом.
Я решил не перебивать его и предоставить возможность выговориться.
— Прежде я уже упоминал, как однажды вечером мы с Шейлой ходили вместе в бар. Между нами ничего не было. Но если честно, я так радовался возможности с кем-то поговорить… Я рассказал ей, что в юности мечтал стать путешественником и журналистом. Хотел ездить по миру и писать об этом. И она предложила мне, да, она сказала, что если ты чего-то хочешь, то должен это сделать. Я напомнил ей про свои сорок четыре года и преподавательскую работу, которую не мог бросить. А она посоветовала взять отпуск, поехать в какое-нибудь интересное место и написать о нем. Проверить, смогу ли я продать свою статью в журнал или газету. Шейла убедила меня не увольняться. Нужно попробовать это в качестве подработки и посмотреть, что из этого выйдет. — Баттерфилд с улыбкой кивнул, но лицо его было таким, словно еще немного — и он расплачется. — Поэтому на следующей неделе я собираюсь в Испанию. Хочу испытать судьбу.
— Замечательно, — отозвался я, по-прежнему занимая выжидательную позицию.
— После того как я решился на это путешествие, у меня возникло желание отблагодарить ее. Я пригласил ее на ужин. Предложил приехать на занятия пораньше, чтобы я мог отвести ее куда-нибудь и высказать свою признательность.
— И что она ответила?
— Шейла сказала: «Ой, Аллан, я не могу». И я понял: по сути, я пригласил ее на свидание. Замужнюю женщину. Даже не знаю, о чем я думал. Мне стало так жаль, я так смутился… Я же просто… хотел поблагодарить ее.
Но зачем Баттерфилд ей звонил? Я решил, что он как раз подошел к этому моменту.
— Я подумал, что одного извинения, вероятно, будет недостаточно. Я позвонил ей пару раз, чтобы оправдаться. А потом забеспокоился, как бы она не бросила курсы, и снова попытался связаться с ней, но она не отвечала. — Вид у Баттерфилда был совсем разбитый. — Я надеялся, что она хотя бы один раз возьмет трубку и я смогу попросить у нее прощения. Но она этого не сделала. Так всегда бывает — как только кто-то начинает тянуться ко мне, я сам отталкиваю этого человека, — вздохнул он.
— Как вы думаете, она собиралась на курсы тем вечером? — спросил я. — Она не говорила мне, будто хочет пропустить их.
