– Ну что? – спросил он. – В психушке тебе, конечно, тут же выложили всю подноготную этого психа? Или как?
Теперь Одри поняла, чем Багби доволен. Он злорадствовал. Всем своим видом он показывал Одри, что заранее знал о том, что в больнице ей ничего не скажут, и нечего тратить на это время. Латона точно так же смотрела на своих мальчишек, когда их непослушание влекло за собой наказание.
– Врач рассказал мне много ценного о связи шизофрении и насилия, – ответила Одри.
– Все это ты прочла бы в любом учебнике… А о Стадлере он, конечно, отказался говорить? Мол, врачебная тайна и все такое прочее?
– Наверняка можно каким-то другим способом докопаться до результатов лечения Стадлера! – Одри просто не могла заставить себя признаться Рою Багби в том, что на этот раз он прав.
– А что бы сделал на твоем месте Иисус Христос, Одри? Попытался бы получить ордер на обыск?
Игнорируя шуточку Багби, Одри ответила:
– От ордера на обыск будет мало прока. Ну узнаем мы, когда его госпитализировали, когда выписали. Его медицинскую карту нам все равно не покажут…
– Кстати, об ордерах! – Багби помахал перед носом у Одри бумагами, которые держал в руке. – Почему ты не сказала мне о том, что затребовала списки телефонных звонков начальника службы безопасности «Стрэттона»?
– Неужели уже пришли результаты?
– А зачем они тебе?
Багби наверняка увидел их возле факса или в ящике, куда клали все поступающие для Одри бумаги.
– Дайте мне их!
– А почему тебя так интересуют звонки Эдварда Ринальди?
Одри смерила Багби ледяным взглядом, которому научилась у Латоны.
– Значит, вы отказываетесь передать мне эти бумаги?
Багби швырнул бумаги ей на стол.
Одри почувствовала прилив бодрости от этой маленькой победы и тут же устыдилась своей радости. Тем не менее настроение у Одри улучшилось, и она решила и в дальнейшем не стесняться подражать повадкам своей напористой родственницы.
– Благодарю вас, Рой. В ответ же на ваш вопрос скажу, что хочу узнать, не приходилось ли Ринальди звонить Эндрю Стадлеру.
– А зачем ему было звонить этому психу?
– Подумайте сами. Звонил же он к нам в архив, чтобы узнать, есть ли у нас что-нибудь на Стадлера. При этом он не спрашивал ни о ком другом. Значит, он подозревал именно Стадлера. Наверняка Ринальди решил, что именно Стадлер проникал в дом к Коноверу!
– Может, в этом он и не ошибался. После убийства Стадлера к Коноверу перестали лазать.
– Точнее, он больше не сообщал о том, что к нему залезали, – сказала Одри. – Кроме того, с тех пор прошла всего неделя.
– Выходит, к Коноверу лазал именно Стадлер, а Ринальди это понял?
– Может, да, а может, и нет. Меня не удивит, если окажется, что начальник службы безопасности «Стрэттона» звонил домой Стадлеру и угрожал ему. Он мог сказать Стадлеру: «Мы знаем, что это ты лазаешь к Коноверу, брось это делать, а то хуже будет!»
Компьютерный список вызовов, поступивший от провайдера сотовой связи, чьими услугами пользовался Ринальди, занимал двадцать страниц убористого текста. Взглянув одним глазом на список, Одри тут же увидела, что там много полезной информации, но кое-чего не хватает. У всех исходящих и входящих звонков стояла дата и время, но некоторые телефоны не сопровождались именами абонентов.
– Вы уже просмотрели эти списки? – спросила Одри у Багби.
– Пролистал. У этого Ринальди бурная личная жизнь. Полно женских имен.
– Эндрю Стадлер там не фигурирует?
Багби покачал головой.
– Вы посмотрели, с кем он разговаривал в тот день, когда произошло убийство, и той ночью?
– Смотрел, но не у всех телефонных номеров значатся имена абонентов, – заявил Багби, глядя на Одри, как на пустое место.
– Я тоже заметила это, но какой-либо закономерности в этом не усмотрела.
– Может, имя абонента не фиксируется автоматически, если номер не зарегистрирован провайдером?
– Возможно, – сказала Одри. Она старалась хвалить Багби не чаще, чем он ее, но разве не сказано в Притчах Соломоновых, что верное слово, сказанное в нужный момент, подобно золотому плоду на серебряном блюде! – Молодец, – добавила она. – Хорошая мысль.
Багби пожал плечами, но не от скромности, а словно желая тем самым сказать, что у него все мысли хорошие.
– Придется попотеть, чтобы узнать, чьи это номера, – буркнул он.
– Может, вы этим и займетесь?
– Как будто у меня есть свободное время! – фыркнул Багби.
– Ну кто-то же должен этим заниматься!
Багби фыркнул еще раз и ничего не ответил.
– А вы узнали что-нибудь новое об этом семени для гидропосева? – спросила Одри.
Ухмыльнувшись, Багби выудил из кармана штанов розовый лист с результатами анализов.
– Это «Пенмульча», – заявил он.
– Что это такое?
– «Пенмульча» – это смесь для гидропосева, запатентованная корпорацией «Лебанон Сиборд» из Пенсильвании. Эта фирма производит удобрения и посевные материалы, – пояснил Багби и стал читать из листка с анализами: – «…состоит из характерных одинаковых маленьких катышков длиной в полдюйма и в одну восьмую дюйма шириной…» Типа как хомячье говно! «Эти целлюлозные катышки состоят из замороженной и высушенной переработанной газетной бумаги, удобрения и сверхвпитывающих полимерных кристаллов. Кроме того, в состав мульчи входит зеленый краситель».
– А семена травы?
– В «Пенмульчу» семена не входят. Семена подмешивает к мульче фирма, засеивающая лужайку. Еще она добавляет клейкое вещество и готовит что-то вроде раствора, который разбрызгивают на землю. Он похож на гороховый суп. Только не такой густой. В нашем случае к мульче добавили семена кентуккийской синей травы, красной овсяницы и плевел.
– Здорово! – сказала Одри. – Только это почти ни о чем мне не говорит. Это что, обычный состав для гидропосева?
– Семена могут использоваться самые разные. Можно выбирать из девятисот наименований. Одни – дешевое дерьмо, другие – подороже.
– То есть все фирмы, засеивающие лужайки, готовят разные смеси?
– Конечно. Одно дело – засеивать обочину на автостраде, другое – лужайку перед дорогим домом. При этом, чем лучше мульча, тем лучше результаты.
– А «Пенмульча»?
– Это дорогая мульча. Намного лучше обычной дряни из перемолотой древесины. Дороговато. Не каждый может себе такую позволить. Обычно такой поливают лужайки как раз перед богатыми домами.
– Значит, надо узнать, какие фирмы используют «Пенмульчу».
– Это сколько ж надо звонить?!
– А сколько фирм засевают лужайки в Фенвике? Ну две-три. Неужели больше?
– Не в этом дело, – возразил Багби. – Ну найдем мы фирму, которая иногда использует «Пенмульчу» для гидропосева. Ну и что?
– И мы узнаем, чьи именно лужайки они полили «Пенмульчой». Если она действительно такая дорогая, этих лужаек будет немного.
– Ну и что дальше? Ну прогулялся наш труп по лужайке с «Пенмульчой», а дальше-то что?
– Вряд ли в Гастингсе очень много таких лужаек, – повторила Одри. – Как вы думаете, Рой?
Возвращаясь из школы на работу, Ник задумался о Кэсси Стадлер.
Кэсси была не только очень красива, – у Ника было более чем достаточно очень красивых женщин, особенно в молодости, – Кэсси была настолько умна и проницательна, что это его даже пугало. Казалось, Кэсси видит Ника насквозь. Пожалуй, она знала его лучше, чем он знал себя сам.
Кроме того, она очень привлекала Ника физически. Он первый раз за год с лишним оказался в одной постели с женщиной и почувствовал прилив сил. До этого ему казалось, что он вообще забыл, как это делается. Теперь же, вспоминая о вчерашнем дне, он не мог избавиться от эрекции.
Потом Ник вспомнил, кто Кэсси такая и как он с ней познакомился. Настроение его сразу ухудшилось, и он вновь ощутил жгучее чувство вины.
«С ума сойти! – думал он. – Я убил человека, а теперь сплю с его дочерью! С ума сойти! Что я делаю?! А если она все узнает? И вообще, сколько это может продолжаться?»
И все-таки Нику ужасно хотелось увидеться с Кэсси. Именно это желание его и пугало. Было уже достаточно поздно, и возвращаться на работу смысла не имело.
Остановив машину у тротуара, Ник вытащил из кармана пиджака лист бумаги, на котором записал телефон Кэсси. Весь во власти желания, не прислушиваясь больше к голосу совести, он достал мобильный телефон и набрал номер девушки.
– Алло, – сказал он, когда Кэсси подняла трубку. – Это Ник.
– Ник… – через мгновение проговорила Кэсси и замолчала.
– Я только хотел… – начал было он и тоже замолчал.
А что он, собственно, хотел? Повернуть время вспять? Сделать так, чтобы тогда ночью ничего не случилось? Все исправить? Но ведь это же невозможно! Что же он тогда хотел? Просто услышать ее голос, вот что!
