Ребенок положил пальчик на глаз отца.
— Да, Том, все непросто. Это совсем как opus spicatum, с рыбьими костями в разные стороны. Тем временем появилась Третья девственница, которая жила — не тужила в норе вместе с песчанками. Она питалась одуванчиками и подорожником и не переставая дрожала — с тех пор как дерево чуть было не раздавило ее. Третья дева была совсем крошечная, она пила много кофе и не умела защищаться от злых лесных духов. Однажды она позвала на помощь. Но некоторые козлики разозлились, они уверяли, что никакой Третьей девы не существует и что нечего терять время попусту. И черный козлик сказал: «Ладно, закрыли тему». Смотри, Том. Я поставлю еще один опыт.
Адамберг набрал номер Данглара:
— Капитан, это опять же для ребенка. Жил-был король.
— Так.
— Он влюбился в жену одного из своих генералов.
— Понятно.
— И отправил соперника на войну, зная, что посылает его на верную смерть.
— Так.
— Данглар, как звали этого короля?
— Давид, — ответил Данглар бесцветным голосом, — а генерала, которым он пожертвовал, — Урия. Давид женился на его вдове, и она стала царицей Вирсавией, будущей матерью царя Соломона.
— Видишь, Том, как все просто, — сказал Адамберг сыну, приникшему к его животу.
— Вы это мне, комиссар? — спросил Данглар.
Адамберг вдруг осознал, что голос его помощника по-прежнему лишен всякой жизни.
— Если вы считаете, что я послал Вейренка на смерть, то вы правы, — продолжал Данглар. — Я мог бы заверить вас, что я этого не хотел, поклясться, что у меня и в мыслях этого не было. И что из того? Что дальше? Кто поручится, что я не хотел этого подсознательно, сам о том не догадываясь?
— Капитан, вам не кажется, что мы и так достаточно дергаемся из-за того, что думаем на самом деле, чтобы еще заниматься тем, что могли бы подумать, если бы подумали?
— И все-таки, — еле слышно ответил майор.
— Данглар. Он не умер. Никто не умер. Кроме вас, возможно, раз вы собираетесь агонизировать у себя в гостиной.
— Я в кухне.
— Данглар.
Ответа не было.
— Данглар, возьмите бутылку и приезжайте ко мне. Мы тут вдвоем с Томом. Святая Кларисса пошла пройтись. С дубильщиком, я полагаю.
Комиссар быстро повесил трубку, чтобы Данглар не смог отказаться.
— Том, помнишь мудрую серну, которая очень много читала, но сделала ужасную глупость? Так вот, у нее в мозгах царила такая путаница, что по ночам она сама не могла в себе разобраться. Иногда даже днем. И ни ее мудрость, ни знания не пригодились ей в поисках выхода. Пришлось козликам бросить ей веревку и тянуть изо всех сил, чтобы вытащить ее из болота.
Внезапно Адамберг поднял глаза к потолку. На чердаке что-то приглушенно скреблось. Значит, святая Кларисса продинамила дубильщика.
— Ничего страшного, Том. Это птичка или ветер, если только не шуршание платья, волочащегося по земле.
В целях прочистки мозгов Данглару Адамберг разжег огонь в камине. Он впервые им пользовался, тяга была хорошая, пламя горело чисто, не задымляя комнату. Вот бы ему спалить тут Вопрос без ответа про царя Давида, засоривший мысли его зама, вместе с червем сомнения, проникшим во все зазоры. Войдя, Данглар тут же устроился поближе к огню, рядом с Адамбергом, который вместе с поленьями превращал в пепел его тревогу. Но Адамберг, не признаваясь в том Данглару, сжигал заодно и последние ошметки своей ярости против Вейренка. Увидев двух бандитов из Кальдеза в действии, услышав бешеный голос Ролана, он словно окунулся в прошлое, и картина изуверского избиения на Верхнем лугу неожиданно ярко вспыхнула в его сознании. Ему казалось, что, вынырнув из небытия, эта сцена прокручивается заново у него на глазах. Мальчишка валяется на земле, Фернан давит ему на плечи, Ролан приближается с осколком стекла в руке. Лежать, мудила. Ужас маленького Вейренка, волосы в крови, удар в живот, невыносимая боль. И он, юный Адамберг, неподвижно стоящий под деревом. Многое бы он отдал, чтобы никогда не переживать этого, чтобы незавершенное воспоминание перестало чесаться тридцать четыре года спустя, в одной определенной точке. И чтобы сгорела в этом пламени неотступная мука Вейренка. И если Камилла, подумал он неожиданно для самого себя, может отчасти рассеять ее в своих объятиях, да будет так. При условии, что этот сволочной беарнец не займет его землю. Адамберг бросил новое поленце в огонь и усмехнулся. Их общая с Камиллой земля лежит вне его досягаемости, можно не волноваться.
Ближе к полуночи Данглар, забыв царя Давида и поддавшись умиротворению, исходившему от Адамберга, приканчивал принесенную им бутылку.
— Здорово горит, — сказал он.
— Да. Это одна из причин, почему мне захотелось купить этот дом. Помните камин старой Клементины?[11] Я около него всю ночь тогда провел. Зажигал кончик прутика и рисовал им горящие круги в темноте. Вот так.
Адамберг погасил лампу под потолком, сунул прутик в огонь и принялся чертить им восьмерки и круги в полумраке.
— Красиво, — сказал Данглар.
— Да. Красиво и завораживает.
Адамберг протянул веточку своему заму и, упершись ногами в кирпичный пол камина, стал раскачиваться на стуле.
— Пошлю-ка я к черту третью девственницу, Данглар. Никто в нее не верит, никому она не нужна. И я понятия не имею, как ее найти. Брошу ее на произвол судьбы и кофе.
— Не думаю, — сказал Данглар, неспешно раздувая пламя на кончике прутика.
— Не верите?
— Нет. Вы не пошлете ее к черту. И я не пошлю. Думаю, вы продолжите поиски. Невзирая на мнение окружающих.
— Вы полагаете, третья дева существует? Она в опасности?
Данглар нарисовал в воздухе несколько восьмерок.
— Наше толкование «De reliquis» расплывчато, как мираж, — сказал он. — Оно держится на тоненькой ниточке, но эта ниточка существует. И связывает все разрозненные элементы этой истории, включая натертые подошвы и раздвоение личности.
— Как это? — спросил Адамберг, вновь берясь за прутик.
— Во всех колдовских ритуалах средневековья на земле чертили круг. В его центре танцевала женщина, вызывавшая дьявола. Круг служил для того, чтобы изолировать этот участок. Наша убийца действует на таком же обособленном клочке земли, который принадлежит ей одной, и следует по своей ниточке, внутри круга.
— Ретанкур не потянула вместе со мной за эту ниточку, — мрачно сказал Адамберг.
— Не знаю, куда она делась, — скривился Данглар. — Ее сегодня не было в Конторе. И к телефону она не подходит.
— Вы братьям ее звонили? — нахмурившись, спросил Адамберг.
— Братьям, родителям, двум подругам, с которыми я знаком. Никто ее не видел. Она не предупредила о своем отсутствии. В Конторе никто ничего не знает.
— Чем она занималась?
— Убийством на улице Миромениль, вместе с Морданом и Гардоном.
— Вы прослушали ее ответчик?
— Да, ни о каких встречах там речи нет.
— Все машины на месте?
— Да.
Адамберг бросил щепку в огонь и встал. Скрестив руки на груди, сделал несколько шагов по комнате.
— Поднимайте тревогу, капитан.
Известие об исчезновении Ретанкур обрушилось на уголовный розыск, как потерпевший крушение самолет, сведя на нет любые фрондерские поползновения. В нарастающей глухой панике все ощущали, что отсутствие толстой блондинки в погонах лейтенанта лишало здание одной из центральных опор. Отчаяние кота, сжавшегося в комок между стеной и ксероксом, было наглядным свидетельством общего состояния духа, с той только разницей, что люди не прекращали поисков, обзванивая больницы и комиссариаты всей страны.
Майор Данглар, еле оправившись от так называемого кризиса царя Давида, попал в тиски очередного приступа пессимизма и, бесстыдно усевшись на пластмассовый стул в подвале лицом к высокому отопительному котлу, потягивал белое вино на глазах у изумленной публики. На противоположном конце здания Эсталер поднялся в зал с кофейным автоматом и, словно Пушок, свернулся калачиком на пенопластовой лежанке лейтенанта Меркаде.
Сидевшая на телефоне юная и робкая Беттина — недавнее приобретение Конторы — пересекла погруженный в траур Зал соборов, где слышно было только пощелкивание телефонов и редкие слова — да, нет, спасибо, что позвонили. В углу Мордан что-то шепотом втолковывал Жюстену. Беттина тихо постучалась к Адамбергу. Комиссар сидел сгорбившись на высоком табурете и не двигаясь смотрел в пол. Девушка вздохнула. Адамбергу срочно надо было поспать, хотя бы несколько часов.
— Господин комиссар, — сказала она, скромно присаживаясь рядом, — когда, по-вашему, исчезла лейтенант Ретанкур?
— Она не вышла на работу в понедельник, это все, что нам известно. Но с тем же успехом она могла пропасть в субботу, в воскресенье и даже в пятницу вечером. Три дня или пять дней назад.
