Элвис Костелло….
И тут начался куплет.
Эл-ли-сон, я знаю, этот мир тебя убивает…
У Ханны упала челюсть. Теперь она поняла, почему эта песня сразу показалась ей знакомой: несколько месяцев назад кто-то распевал ее у нее в душе.
Эл-ли-сон, моя цель честна…
В тот день Ханна вышла в коридор и увидела Вилдена, завернутого в ее любимое белое полотенце «Поттери Барн». При виде Ханны он остолбенел. Когда Ханна спросила, почему он выбрал именно эту песню – в те дни только сумасшедший мог распевать такое в Роузвуде – Вилден смутился и покраснел. «Иногда я и сам не замечаю, что пою», – сказал он.
Молния полыхнула в мозгу Ханны. «Иногда я и сам не замечаю, что пою!» – именно это сказала Эли в ее утреннем сне. А еще она сказала: «Если ты его найдешь, я расскажу тебе всю правду… О них обоих».
Значит, Эли пыталась сказать, что Вилден имеет какое-то отношение к ее убийству?
Тогда становится понятным ощущение дежавю, посетившее Ханну, когда Вилден разворачивался на подъездной дорожке. Это было из-за его машины, старой черной машины, на которой он ездил вместо патрульной. Ханна уже видела эту машину раньше, много лет назад. Эта машина стояла перед домом ДиЛаурентисов в тот день, когда Ханна и другие девочки хотели украсть кусок флага.
– Ханна? – спросил Майк, с любопытством глядя на нее. – Все в порядке?
Ханна слабо покачала головой. Утренний сон опять прокручивался у нее в голове. «ЛОВИСЬ, РЫБКА! Ловись, рыбка» – снова и снова повторяла Эли, когда Ханна беспомощно спрашивала ее, о чем она говорит. И это слово тоже имело какое-то отношение к Вилдену… и теперь Ханна поняла, какое. Все дело было в наклейке с рыбкой, валявшейся под сиденьем. Ханна знала, где она видела эту наклейку в последний раз: у ДиЛаурентисов была точно такая же. Это был пропуск на проезд в охраняемый поселок на озере Поконо. Но что это доказывает? Многие люди отдыхают в Поконо, возможно, у семьи Вилдена тоже есть там дом. Но почему тогда Вилден попытался спрятать наклейку? И почему напустил такого тумана, выдавая ее за старую?
Ответ мог быть только один: Вилдену было необходимо держать это в тайне.
Ханна шаткой походкой отошла к ближайшему стулу и плюхнулась на сиденье.
– Что с тобой? – хлопотал Майк.
Она только качала головой, не в силах ответить.
Возможно, Вилден что-то скрывал. Он и раньше вел себя очень странно. Темнил. С кем-то шептался по телефону. Не был там, где обещал быть. С готовностью переложил на девушек вину за исчезновение Йена. Крутился вокруг бывшего дома Эли. Гнал, как последний псих, когда подвозил Ханну домой, чуть не угробил ее. Носил мешковатую толстовку с капюшоном, точно такую, как у типа, который склонился над Ханной в лесу в ночь исчезновения Йена.
Может, он и был тем типом.
«Что, если я сообщу тебе нечто такое, о чем ты даже не догадываешься? – сказал Йен Спенсер во время разговора на ее веранде. – Об одном очень важном факте. Думаю, копам тоже о нем известно, но они предпочитают не принимать его в расчет. Пытаются сфабриковать против меня дело». А потом его загадочные слова в мессенджере: «Они узнали, что мне все известно. Поэтому мне пришлось бежать».
Переполненный зал закружился перед глазами Ханны. Здесь на каждом входе стояла охрана и дежурило несколько полицейских, но Вилдена среди них не было. Внезапно Ханна увидела отражение, мелькнувшее в огромном зеркале. Знакомое лицо с голубыми глазами и светлыми волосами. Ханна оцепенела. Это была Эли из ее сна. Но когда она присмотрелась, лицо изменилось. В зеркале отражалась Кирстен Каллен.
Майк ни на шаг не отходил от Ханны, в его широко открытых глазах стоял испуг.
– Я должна немедленно разыскать твою сестру, – прошептала Ханна, дотрагиваясь до его руки. – Но я вернусь. Даю слово.
С этими словами она бросилась бежать через зал. Да, кто-то что-то скрывал. Но на этот раз они не могли обратиться за помощью в полицию.
28. Все страшнее и страшнее
Когда Ария наконец дождалась своей очереди в бесконечной веренице машин, подъезжающих к входу в «Рэдли», она опаздывала уже на целый час. Бросив ключи парковщику, она обшарила взглядом толпу вышибал, завсегдатаев вечеринок и фотографов, разыскивая Эмили, но той нигде не было.
После того, как Джейсон застал Арию в своей квартире и выставил вон, она совершенно потеряла голову. Промучившись целый день, Ария поехала на кладбище Сент-Безил и поднялась на холм к могиле Эли. Когда она была здесь в последний раз, гроб еще не был опущен в землю – мистер и миссис ДиЛаурентис тогда все время откладывали похороны, не в силах поверить, что их дочь действительно мертва. И хотя анализ ДНК, который должен был подтвердить, что тело, найденное на заднем дворе дома ДиЛаурентисов, действительно принадлежало Эли, до сих пор не был готов, ДиЛаурентисы, по всей видимости, смирились с неизбежностью. Ария слышала, что в прошлом месяце они тихо, без церемонии, предали тело дочери земле.
«Элисон Лорен ДиЛаурентис», – было выбито на плите. Вокруг могилы была высажена свежая трава, уже задубевшая от холода. Ария долго смотрела на мраморную плиту, горько жалея о том, что Эли не может заговорить. Ей хотелось рассказать Эли о ежегоднике, который она нашла в квартире Джейсона. Хотелось спросить о надписи, оставленной Вилденом на фотографии Йена. «Что такое ужасное мог сделать Йен? И что случилось с тобой, Эли? Чего мы не знаем?»
Девушка в плотно облегающем черном платье остановила Арию у входа.
– У вас есть приглашение? – снисходительно прогнусавила она.
Ария протянула ей приглашение, присланное Эллой, и девушка кивнула. Плотнее запахнувшись в пальто, Ария поднялась по ступенькам и вошла в отель. Компания учеников роузвудской частной школы, включая Ноэля Кана, Мейсона Байерса, Шона Эккарда и Наоми Зиглер, толкалась на танцплощадке, танцуя под ремиксы Сила[31].
Ария взяла бокал шампанского, осушила его в несколько быстрых глотков и стала пробираться сквозь толпу, разыскивая Эмили. Она должна была как можно скорее рассказать ей про ежегодник.
Кто-то похлопал ее по плечу, заставив обернуться.
– Ты все-таки пришла! – воскликнула Элла, крепко прижимая к себе Арию.
– П-привет, – выдавила улыбку Ария. Сегодня на ее матери было черное шелковое платье-футляр и кружевная бирюзовая шаль на плечах. Рядом с ней стоял Ксавьер. Из-под его костюма в тонкую полоску выглядывала голубая рубашка, в руке он держал бокал шампанского.
– Приятно снова видеть тебя, Ария, – Ксавьер взглянул ей в глаза, потом скользнул взглядом по груди и остановился на бедрах. Внутри у Арии все съежилось. – Как тебе живется у отца?
– Спасибо, замечательно, – сухо ответила Ария. Она выразительно посмотрела на мать, желая поговорить с ней наедине, но Элла смотрела на нее стеклянными глазами. Ария предположила, что ее мать пропустила пару-тройку бокалов перед выездом. Она частенько делала так перед показом.
Потом подошедший отец Ноэля Кана дотронулся до плеча Эллы, и мать отошла поговорить с ним. Ксавьер тут же очутился возле Арии и положил руку ей на бедро.
– Я соскучился, – сказал он, обдавая ее горячим дыханием с запахом виски. – А ты скучала по мне?
– Мне пора, – громко сказала Ария, чувствуя, что заливается краской. Она отпрянула от Ксавьера и бросилась в толпу, прошмыгнув мимо дамы в пушистом норковом палантине.
– Ария? – догнал ее оклик матери. В голосе Эллы слышалась обида и разочарование, но Ария продолжала идти.
Наконец она остановилась перед большим витражным окном, на котором был изображен широколицый менестрель с осоловелым взглядом и лютней в руках. Почувствовав, что кто-то снова взял ее за руку, Ария вся сжалась, испугавшись, что Ксавьер ее все-таки догнал. Но это была всего лишь Эмили. Несколько прядок пушистых золотисто-рыжих волос выбились из ее прически «французская ракушка», щеки пылали.
– Я тебя обыскалась! – воскликнула она.
– Я только что приехала, – объяснила Ария. – Собрала все пробки по дороге.
Эмили вытащила из-под мышки какую-то здоровенную книгу в пыльной зеленой обложке. Страницы в книге были с золоченным обрезом, и это напомнило Арии энциклопедию.
– Вот, взгляни! – Эмили открыла книгу и указала в написанное от руки имя.
Джейсон ДиЛаурентис.
Рядом стояла дата семилетней давности.
– Я нашла это наверху, – объяснила Эмили. – Видимо, эта книга записи постояльцев, оставшаяся с тех пор, как здесь была лечебница для душевнобольных.
Ария недоверчиво поморгала. Потом подняла голову и огляделась. Красивый седовласый мужчина, наверное, владелец отеля, неторопливо проходил по залу, явно довольный плодами своих усилий. На экранах, установленных по всему залу, гостям демонстрировали многомиллионный тренажерный зал, расположенный на втором этаже, и невообразимый спа-центр, являющийся настоящим произведением искусства. Она слышала, что раньше в этом здании находилась лечебница для душевнобольных детей, но сейчас в это было просто невозможно поверить.
