– Что это? Что она тебе сказала? – спросил Кайл, когда Дэн плюхнулся на пассажирское сиденье, пыхтя и отдуваясь.
Поскольку ключи были у Кайла, и он мечтал поскорее уехать из этого дома, то первым побежал к машине и молча загрузил все оборудование в багажник и на заднее сиденье. А Дэн с Мартой о чем-то оживленно разговаривали на крыльце, прежде чем попрощаться.
Дэн повернулся к Кайлу. Судя по небритому лицу, он явно обрадовался тому, что съемки кончились, но напряжение его не отпустило.
– Она сказала, что мы не первые.
Кайл сжал зубы, сморщился, с трудом открыл рот:
– Что?
– Не первые «киношники», которых Макс присылал взять у нее интервью. В прошлом месяце приезжали другие, – Дэн, казалось, сильно чему-то удивился. – Наверное, это даже ему показалось слишком странным. И я его понимаю.
– Кого?
– Малькольма Гонала.
– Гонала! – Кайл вцепился в руль. – Чертов Гонал! Почему Макс мне не сказал! Он представил все как эксклюзивный проект, с которым справлюсь только я, потому что его собственная команда с задачей не справилась. Ну какая тварь! Он же врал мне постоянно! На него Гонал работал!
– Макс велел Марте не говорить тебе. Сказал, что иначе ей не заплатят. Она хочет оставить деньги детям, так что согласилась. Но…
– Что?
– Она заметила… что мы уже вляпались по уши. Ей кажется, что мы тоже видим. По ее словам, она все поняла «почти сразу». И просила меня держаться подальше. Не снимать фильм. Потому что мы с тобой в серьезной опасности, – Дэн смотрел куда-то вдаль. – Я сказал, что уже поздновато.
Кайл закрыл лицо ладонями. С силой провел пальцами по щекам, широко открыл глаза и уставился на солнце, стараясь прогнать из головы тьму дома, оставшегося позади.
– Макс использует нас, – Дэн кивнул.
– Но я не знаю почему.
– И что нам делать?
Кайл уткнулся лбом в руль и пожал плечами:
– Я устал. Я ужасно устал.
– А мне надо выпить.
ДвадцатьМотель «Ригал», Сиэтл.
22 июня 2011 года. 22.00
Стемнело. За окном гудели машины. Еще один повод не спать.
Кайл молча сидел на кровати, подложив подушки под спину. Он все еще не мог прийти в себя, не верил до конца, что получил столь странный материал, стал свидетелем, пусть и опосредованно, столь жуткой трагедии, а потому весь день и начало вечера методично обрабатывал исповедь Марты, а потом вернулся к интервью со Суини и Агиларом, чтобы сверить детали. Занимал руки и мозг, казалось, сейчас лишь работа держит его психику от падения в водоворот ужаса.
Дэн все это время, как одержимый, чистил объективы, проверял камеру и заряжал аккумуляторы.
– На всех стеклах какое-то дерьмо, – ответил он, когда Кайл попросил его успокоиться и пойти погулять по Сиэтлу, пока он работает.
С момента заселения в мотель ничего больше они друг другу не сказали. Рано утром их ждал рейс в Лондон. Последнее интервью снято, и его надо было бы отметить стейком и пивом. Оба это знали, но никто не предложил. Обоих охватило неприятное предчувствие. Волнение перед тем, что ждало их в будущем. Ничего еще не закончилось. Они как будто узнали достаточно, чтобы влезть в непонятную ситуацию со страшными последствиями, но совершенно не понимали, куда конкретно их занесло.
Вскоре после интервью увлеченность Кайла Храмом Судных дней наконец-то переросла в глубокое отвращение, а раздражение в адрес Макса обернулось подлинной яростью. Съемки кончились, а страх и недоумение будто только того и ждали, чтобы ударить в полную силу. Кайл организовывал переезды, съемки, делал предварительный монтаж, лишь отчасти воспринимал творящееся вокруг сумасшествие, а еще мечтал о блестящих и несбыточных перспективах фильма. Потому эффект от контакта с подлинным распадом и безумием до него дошел не сразу. Он только сейчас это понял. И уже не перемотать назад, не вернуться к спокойствию и комфорту. «Как же типично». Он был слишком поглощен процессом, полностью отдался делу и ни о чем не думал. Причем намеренно, потому что сюжет был отличный. Причем настолько, что, похоже, нанес Кайлу непоправимую травму.
Каждая строчка, которую он прочел для погружения в тему, каждый факт, поднятый ради исследования, – все они сливались воедино с самого начала съемок и наконец обрели форму такого размера и веса, что она легко могла утянуть Кайла на дно. В самолетах, отелях, в собственной квартире он копался в материалах о сектах шестидесятых и семидесятых, пытаясь понять сестру Катерину и ее дружков. И не нашел в них ничего хорошего. За две недели Кайл под завязку забил себе голову манипуляторами-социопатами, нарциссами, убийцами, садистами, жестокими преступниками, нелепыми пророками и смешными мессиями. А еще жил в постоянном нервяке, беспрестанно курил, не спал, пил, питался дешевой едой на вынос. Среди смерти. Кошмаров. Галлюцинаций. Тварей в стенах. Рано или поздно все это должно было выплыть наружу.
Этой ночью Кайл думал, что во сне снова провалится в тревожную, призрачную зыбь, которая преследовала его с самой Нормандии. А что случится, когда он вернется в свою постель? Сможет ли он когда-нибудь спать нормально? Если да, то когда? Снотворное и психотерапевт – может, пришло время для них? Кажется, Храм Судных дней как-то смешался с его собственными нереализованными амбициями, страхом и разочарованием. Он на собственном горьком опыте усвоил, что не знает, когда ударить по тормозам. Был ли вообще хоть какой-то материал, который он бы не стал снимать с той же утомительной манией?
В десять часов он захлопнул ноутбук и осмотрел белые стены, залитые светом лампы, присланной Максом. Это уже стало привычкой.
Дэн оттащил все оборудование в соседний номер, вернулся к Кайлу и плюхнулся перед телевизором. Он жевал картошку и куски курицы из картонной коробки, которую держал на коленях. Кайл к еде не притронулся. Он посмотрел в зеркало на стене и открыл бутылку бурбона. Две мятые банки из-под пива валялись на тумбочке. Красные глаза на бледном лице еще больше подчеркивали синеву под глазами. Она походила на кровоподтеки. Именно так Кайл выглядел с тех пор, как повстречался с Максом. Совпадение? Вряд ли.
Он сделал огромный глоток.
Не смотря на Дэна, сказал, скорее себе самому, чем кому-то еще:
– Знаешь, Шэрон Тейт была на девятом месяце беременности, когда ее шестнадцать раз ударила ножом двадцатилетняя девушка из «Семьи» Чарли Мэнсона. Ее звали Сьюзан Аткинс.
Дэн неуверенно взглянул на друга. Он уже смотрел на него так раньше, когда идею документального фильма об уфологии украла у Кайла компания «Анриал Пикчерз», когда две последние девушки бросили его ради «придурков, которые стоят выше в пищевой цепочке», и когда ему отказали в трех грантах. Кажется, у него появилась еще одна неприятная привычка – терпеть неудачи на глазах у Дэна.
– Трое из «Семьи» убили гостей в доме Тейт. Застрелили, задушили и закололи троих и еще одного, который как раз выходил на улицу. Вот повезло парню. Он просто заезжал к смотрителю. На стенах они оставили надписи кровью жертв. Написали «Свинья» на входной двери. Мэнсон отправил своих юных последователей убить продюсера, который жил в том доме и отказался издавать его музыку. Но тот чувак уже переехал и сдал дом Роману Полански и Шэрон Тейт.
На следующий вечер убийцы Мэнсона приехали в другой дом в Лос-Анджелесе. Может, они выбирали случайно или уже бывали там раньше – неважно. Они убили чету совершенно незнакомых людей. Написали на стенах «Смерть свиньям» и «Борись». Опять же кровью. А на дверце холодильника написали «Хелтер-Скелтер». Ну, то есть хотели написать, прямо как у «Битлз» в «Белом альбоме», типа запустить расовую войну Мэнсона, как, по их мнению, было предсказано в песне, но уроды даже два слова не смогли написать без ошибок.
– Кайл. Все закончилось, хорошо?
Кайл не ответил.
– «Семья» убивала или хотя бы пыталась убить всех свидетелей или тех, кто вставал на пути Чарли. Один раз они пытались убить девушку при помощи гамбургера, нафаршированного ЛСД. Мэнсон даже приказал убить своего адвоката прямо во время процесса.
– Кайл.
– Младшему из членов «Семьи» было семнадцать, старшему – двадцать шесть. В основном, им было около двадцати. Когда Мэнсон оказался в тюрьме, они занялись вооруженными ограблениями, продолжали убийства, планировали захватить самолет и убить президента. Даже подобрались довольно близко к Джеральду Форду. Главная приспешница Мэнсона, Сквики, стояла от него на расстоянии двух футов в костюме монахини. Только пистолет не выстрелил. Она до сих пор живет неподалеку от тюрьмы Сен-Квентин, рядом с Чарли. Она считает его Иисусом.
– Пожалуйста.
Кайл налил себе еще виски.
– Девятьсот последователей преподобного Джима Джонса в 1978 году отравились или перестреляли друг друга во время «Белой ночи» в Гайане. Массовое самоубийство. Первой умерла женщина с месячным ребенком. Многие выпили виноградный лимонад с ядом добровольно. Они стояли в очереди за бумажным стаканчиком со стрихнином или за инъекцией. Врач приготовил яд в баке. Около шестидесяти людей отказались, их убили. Их застрелила охрана, а некоторым сделали укол стрихнина. Если сопротивлялись дети, им заливали яд в горло шприцем. Убийцы пользовались глотательным рефлексом, чтобы жидкость попала внутрь. Они все скончались в агонии. Корчились. Истекали кровью. Блевали. И все это время Джонс кричал, проповедовал, орал в микрофон…
