в масштабное пиршество. Обжорство никогда не было столь прекрасным, как в ночи.
– Почему ты не поехал домой на выходные? – решилась спросить Нина, когда они наконец уняли голод. Этот вопрос крутился у нее в голове целый день, и, казалось, она подобрала подходящий момент, но настроение Макса заметно изменилось. Он перестал улыбаться, в глазах пропал игривый огонек.
– Почему тебя это удивляет? – в свою очередь спросил он.
– Потому что Руслану возвращаться некуда, ведь он из детского дома, – поежившись отозвалась Нина и осторожно вывела логическую цепочку. – А про меня все совсем непонятно. Должны же быть и у тебя какие-то причины. Странно не хотеть домой, разве нет?
– Правда? И об этом спрашивает девушка, которая годами не имела понятия, где ее родная сестра? – неожиданно напористо провел аналогию друг. На миг его глаза будто сверкнули незнакомой искрой, но он тут же смягчился. – Извини, это было неуместно… У меня не очень хорошие отношения с родителями. Особенно с отцом. Думаю, ты можешь понять, о чем я. Просто не люблю об этом говорить.
– Что ж, ладно… – вздохнула Нина.
Она не хотела быть слишком навязчивой, но, по правде, ее одолело сильное любопытство. Словно почувствовав это, друг продолжил, протяжно вздохнув:
– Думаю, проблема в нас обоих. Мой отец и я, вероятно, слишком похожи, чтобы делить один дом. Оба злопамятны и уперты. Подарком-то я не был, так что со мной всегда было сложно. Потом я винил его, он меня, я его… – Парень погрузился в воспоминания. Казалось, это были настоящие дебри. Нина не решалась ничего говорить, потому что хотела знать больше, и боялась испортить момент. – Я просто во многом не был согласен с его точкой зрения, мне претила его жизненная позиция… – Определенно, за этими словами пряталось что-то большее. – И его способ решать проблемы…
Нина внимательно слушала. Добиться от Макса откровенности было крайне сложно. Впервые она подобралась так близко к нему.
– С родителями бывает трудно, – осторожно подметила она. – Ты из-за чего-то зол на своего отца, да?
– Все дети из-за чего-то злы на своих родителей, – усмехнулся Макс, и это была очередная попытка уйти от прямого ответа.
– Из-за чего зол ты?
– Нин, правда, я не готов пока об этом говорить.
– Ладно, – вновь сдержанно кивнула девушка. Уметь останавливаться вовремя было ее полезным качеством, воспитанным с детства, потому что в их доме люди всегда предпочитали молчать о том, что их волновало, и ни с кем не делиться, ставили четкую границу, где начинались разговоры не для детских ушей, а потому многое так и осталось недосказанным. Но сейчас промолчать далось чертовски трудно. – Можешь не помогать мне узнать о тебе немного больше.
Парень улыбнулся и закатал правый рукав футболки до плеча. Нина увидела большую и детальную татуировку: толстая цепь с шипами на ней, подобно кобре, обвивала руку, переплетаясь и завязываясь узлами.
– Сделали себе такие с друзьями. Глупо обещать в пятнадцать лет, что вы всегда будете вместе и никогда не изменитесь, – скучающе начал он. – Бла-бла-бла, дружба навек. Но дружба иногда заканчивается.
Макс заметил, что Нина не решается задавать вопросы и продолжил сам.
– Та авария, про которую я рассказывал тебе, – напомнил он. – Она не была случайной. Это сделал Томми. Мой друг.
Увидев ужас на лице Нины, Макс усмехнулся. Ему понравилось шокировать ее.
– Юность, глупость, удачные попытки избежать последствий своих поступков, отсутствие достойного примера для подражания – это ядерная смесь, надо признаться. Но знаешь, если бы не моя регенерация, на этом бы все и закончилось, и у меня уже не было бы второго шанса. Не было бы возможности стать лучше.
Девушка задумалась.
– А что стало… с Томми? – спросила она, нарушая тяжелое молчание. – Необычное имя.
– Вообще, он Артемий, но с детства я называл его Томми, так и прижилось. Его машину раздавило всмятку и отбросило к столбу. Томми попал в кому. Следователи могли бы и дальше копаться в деталях, но мой отец, как обычно, откупился, и вот я тут делаю вид, что ничего не случилось.
Макс театрально развел руками и немного помолчал.
– Меньшее, что я могу, это не напоминать собственной семье о своем существовании. Ну что, ты удовлетворила свое любопытство? Теперь ты знаешь обо мне немного больше? Мне жаль, если это не то, что ты хотела услышать.
– Мне повезло, что у тебя такие плохие отношения с родителями, – пошутила Нина. – Потому что без тебя мне было бы тут очень одиноко.
– Еще бы, – усмехнулся друг и сделал глоток пива. – Нас ждут великие дела, но ты постоянно ждешь особого приглашения.
– Тук-тук, – сказала Нина у приоткрытой двери в кабинет профессора и вошла, как только получила одобрительный кивок в ответ.
Борис Никанорович снял очки и повернулся к студентке.
– Привет, Нина! Что, скучаешь? Распробовала свои возможности на практике и теперь сердце требует продолжения праздника? – Он дружелюбно усмехнулся. – Не боишься, что вас могут опознать? Что оставили следы?
– Мы были осторожны, – уверенно отозвалась девушка и тут же сразу засомневалась. Даже волосок с ее головы теперь мог оказаться в пакете с уликами.
– Не переживай. Злоумышленники были арестованы, магазин не понес никаких трат благодаря страховке, поэтому им незачем вас искать. Но на будущее, важно всегда наперед думать о том, сможет ли цепочка из ДНК привести к вам.
Нина закивала. Прежде ей не приходилось всерьез задумываться об этом.
Потом девушка направилась в спортивный зал. Часами наедине с собой, сначала упражняясь на матах, потом на тренажерах, затем в душе и в конце концов во время заслуженного отдыха с книжкой в библиотеке, Нина не переставала думать обо всем, что с ней происходило. Происходило с ними, все более значимо связывая.
Руслан проявил вчера себя с новой стороны. До этого дня они с Ниной и не знали друг друга совсем, и он казался одиночкой, но именно благодаря ему вчера ночью они не просто пережили невероятные эмоции, но и сделали что-то действительно хорошее. Он был разносторонним. С Максом говорил о скорости, с Ниной о кино, а вместе их объединял загадочный институт, и для Руслана он стал единственным домом.
Никто особо не задавал вопросы, потому что было неловко, но молодой человек однажды обмолвился, что попал в детский приют после смерти родителей, а в девять лет получил грант как подающий надежды школьник и следующие годы провел в частной школе для детей с высоким интеллектом. И хотя частная школа разительно отличалась от приюта, так как хорошо финансировалась, все же Руслан привык ощущать себя оторванным от семьи и уже не осознавал и не помнил иного. Не мог не быть сам по себе, не полагаться только на себя и не испытывал потребность в людях рядом.
Глядя на этого приветливого и смышленого парня, невозможно было догадаться, какой непростой путь остался за его спиной. Но Руслан был вовсе не единственным одиночкой в их окружении.
Марк Ревецки – тот самый, чье тело с головы до ног пестрело татуировками, пирсингами и с ирокезом, – выделялся сразу. Но и без атрибутов лицо его казалось устрашающим, впрочем, он и не производил впечатление примерного мальчика, как раз напротив.
И если в целом Руслан с охотой шел на контакт, то неразговорчивый и угрюмый Марк совершенно откровенно держался в стороне и игнорировал попытки начать светские беседы. Единственное, что Нина слышала о его семье, – это что история была мутной, от которой пробегал холодок по спине. Отец Марка был осужден за убийство, а мать выступала в его защиту уголовным адвокатом. Особенным даром Марка было умение вторгаться в разум любого человека и переписывать воспоминания. Артур обещал, что со временем парень обучится этому ювелирному делу во всех тонкостях и сможет для многих сделать жизнь лучше, но на первый взгляд, да и на второй Марк не казался человеком, стремящимся помогать другим.
Зато Миша Аристов вырос в чудесной и образцовой семье с двумя младшими братьями. Не зная, как завести беседу, паренек только и начинал, что рассказывать о своих каникулах с родителями в загородных домах, поездках по Европе, как уже в двенадцать лет
