— Все вранье, — заключила она. — Ладно, ничего в этом нет нового.
— У вас, случайно, нет его снимков?
— Я не хранить сувениры.
Тогда я попросил описать Брайта, и вот что она сказала: большой, мясистый, лысый — то же самое уже сказал мне Сэм Полито.
— Карие глаза, — добавила она. — Мягкие такие. Иногда он носить очки, иногда линзы.
— Вам может показаться странным мой вопрос, но он когда-нибудь одевался в женское платье?
— Только не на улице.
— Вот как?
— Одна девушка в «Темном носе» — она играла Систему — была большая, шестнадцать, может, восемнадцать размер. Дайль порой шутить над ней.
— Насчет ее габаритов?
— Нет-нет, одежды. Он надевал ее тряпки, потом парик и говорить высоким голосом. Очень смешно.
— Дурачился?
— У него что, такая странность?
Я пожал плечами.
— Это дикое сексуальное убийство? — спросила Соня.
— Трудно сказать, что это такое.
— Господи… наверное, мне везти. Дайль всегда быть ласков со мной, но кто знать, да? Я устать, Алекс. Слишком много говорить.
Она проводила меня до двери, наклонилась и поцеловала в щеку, обдав облаком ванильного аромата.
Я снова поблагодарил ее.
— Почему бы и нет? — улыбнулась она. — Может, я когда-нибудь увидеть Калифорния?..
— Ну как, твой шеф не зря потратился? — спросил я у Майло.
— Сообщу, когда переговорю с ним.
— И когда это случится?
— Когда ЕГО светлость поманит.
Пять вечера, затянутое облаками небо, тяжелый воздух Лос-Анджелеса. Мы сидели в кофейне на бульваре Санта-Моники, которая славилась своими омлетами величиной с крышку канализационного люка. Кофе для меня, кофе и тарелку жареных пирожков с корицей для моего друга. Хотя два часа назад он съел плотный ленч в кафе «Могул». От его одежды пахло любопытной смесью тмина и сигар.
Вчера, прежде чем лечь спать, я оставил ему послание, в котором кратко изложил все, что мне удалось узнать в Нью-Йорке, но ответа так и не получил: он до рассвета дежурил у дома Тони Манкузи.
Майло потер глаза.
— Дейл замочил Сафранов… ладно. Я получил достаточно, так что позволь заплатить за твою несведенную стодолларовую тарелку зеленого салата.
— Сорок баксов, — поправил я. — Салат и гребешки.
— Гремучая смесь.
Я вернулся в Лос-Анджелес уже к полудню, но до четырех часов не мог с ним связаться. Майло еще раз заезжал к Гилберту Чакону с прокатной стоянки и заставил его признаться, что на работу он в тот день опоздал, а придя, заметил, что цепь подвешена, но замка нет. Тогда парень по-быстрому сгонял в ближайший магазин и купил тот самый дешевый замок, который мы видели.
— Думаешь, это еще не все? — спросил я.
— Намекаешь, что кто-нибудь заплатил ему, чтобы он не запирал замок? Не думаю — парень сам предложил мне пройти тест на детекторе лжи. Очень уж боится потерять работу.
— Как бы то ни было, но тот, кто вскрыл замок, оставил его себе.
— На память.
Оставив Чакона, Майло принял участие в общем разговоре с техасскими властями и детективами из шести городов, в которых, по утверждению Каза Джексона, тот совершал всякие мерзости. Три случая — явное вранье, один скорее всего тоже, а вот два оставшихся — есть вероятность.
Плюс Антуан Беверли — большой вопросительный знак.
Начальство в штате Одинокой Звезды[1] жаждало поскорее разделаться с этими проблемами, и Майло попросили ускорить расследование дела Антуана. При этом у него не было никаких зацепок, разве что найти друзей детства Антуана, но обоих как корова языком слизнула.
— Последние двое суток возле дома Уилсона Гуда курсируют машины без опознавательных знаков, — поделился со мной Майло. — Дома точно никого нет, и в школе Святого Ксавьера начинают беспокоиться.
— Может быть, он всерьез разболелся и попал в больницу? — предположил я.
— Проверяли. По нулям.
— Тренер оставил поле, — заметил я.
— И знаешь, что смешно? Как я уже говорил, этому идиоту и надо-то было всего лишь поговорить с нами. Неужели окажется, что Антуан погиб из-за какой-то детской ссоры?
Мне даже думать об этом не хотелось. То ли устал, то ли сказалась ночевка в похожем на тюремную камеру номере и шесть часов костедробильного перелета.
Я поболтал кофе, в кружке. Майло разорвал пакетик «Спленды», но не воспользовался им.
— Гуду было столько же лет, сколько и Антуану, когда тот исчез. Ты встречал пятнадцатилетних парней, способных на такое?
— Они не миелинизированы.
— Они что?
— Миелин, — пояснил я, — это вещество, которое покрывает нервные клетки и влияет на логический процесс. У подростков его меньше, чем у взрослых. Некоторые люди полагают, что это достаточное основание для отмены смертной казни для молодых преступников.
— И в каком возрасте они становятся нормальными?
— По-разному в каждом отдельном случае. Иногда до среднего возраста.
— Плохое поведение по вине химии, — хмыкнул он, — Но здесь речь идет не об идиотском убийстве из низменных побуждений, как бывает в случаях с детскими бандами. Если Гуд виноват в смерти Антуана, то мы имеем дело с подростком, достаточно хитрым, чтобы прикончить лучшего друга, спрятать концы в воду и продолжать вести образ жизни порядочного гражданина.
— Выдавать себя за приличного человека и жить с таким тяжелым грузом тяжело, но некоторым удается. Или Гуд может оказаться одним из тех высокоорганизованных психопатов, кому удается не попадать в беду.
— А когда беда пришла с визитом, — прищурился Майло, — он перетрусил и скрылся?
— Или смерть Антуана не была запланированным убийством. Подростки просто подрались, случилось несчастье, Гуд запаниковал и спрятал тело Антуана. А теперь он в ужасе.
— Может быть, в этом участвовали двое. Вспомни, другой приятель Антуана — наркоман и рецидивист. Возможно, он сам себя так наказывает.
— Гордон Беверли говорил, что у Майсонетте были проблемы в семье, они еле-еле сводили концы с концами. Возможно, ему пришлось труднее, чем Гуду.
— Брэдли устроил себе поганую жизнь, а у его приятеля дом на холмах. Может быть, это превратило его в холодного человека… черт, это убийство могло быть заранее спланировано! Гордон ведь говорил, что Антуан продавал больше подписок, чем остальные. Что, если эти маленькие поганцы захотели заграбастать его бабки, а он отказался их отдать?
— Обычно в такого рода делах дети только раздают формуляры, а платят им потом.
— Ладно, но мой нос говорит мне, что что-то между этими тремя мальчиками случилось. Необходимо найти мистера Гуда и начать разрушать его иллюзии, но я не могу выпустить из виду Манкузи и Шонски. Кстати, о птичках: Тони вчера звонил Джине Барон и спрашивал, когда вступит в действие завещание мамочки.
— И что она ему сказала?
— То, что я велел ей сказать: колеса правосудия вращаются медленно. Тони бросил трубку, даже не попрощавшись. Возможно, он сломается под давлением и сделает какую-нибудь глупость. Например, встретится с тем, кого в данный момент изображает Дейл Брайт.
Майло схватил пирожок, с энтузиазмом откусил, посыпались крошки.
— Спасибо, что съездил, Алекс. Ты веришь, что Корвуц не подставлял Сафранов?
— У него не было мотива: здание все равно освободили бы, с их согласия или без оного.
— Тогда какой мотив был у Брайта?
— Убийство может быть в удовольствие, если обставить его как акт альтруизма. Соня Глюсевич сказала, что такого услужливого мужчины ей еще не доводилось встречать.
— Девичья подружка, — ухмыльнулся мой друг. — А ей можно доверять?
— Думаю, да.
— Мог, но редко хотел, — заметил он. — Но не голубой.
— Этот парень не поддается классификации.
Майло доел пирожок и взял другой.
— Выпендривается в платьях и умеет краситься. Никаких следов его проживания в Вашингтоне, Мэриленде или Виргинии. То же самое относительно военной службы в Германии.
— Ничего удивительного, — заметил я.
— Хобби нового тысячелетия «Измени себя». Почему он просто не баллотировался в президенты и не избавил нас от всех хлопот?
— Политика ему не подходит. Парень действительно любит помогать людям.
Майло рассмеялся так раскатисто, что крошки слетели с его живота.
Я добавил:
— Дейл и Тони могли познакомиться на какой-нибудь тусовке с переодеванием. Тони жалуется на отсутствие денег и рассказывает, что мать живет в милом доме в Уэствуде, а он вынужден переселиться в дыру, потому что она завернула кран. И Дейл решает выручить приятеля. Может быть, Тони не имеет понятия, что затеял Брайт, но, возможно, когда узнал детали — убийца в костюме, — что-то заподозрил.
— Клетчатая кепочка, — напомнил Майло. — Тони рассказывал, что его отец носил точно такую же. Если это была одна из милых шуток Дейла, откуда он тогда узнал о пристрастии к кепочкам Тони-старшего?
