Майор ссутулился и стал смотреть себе под ноги.
– Дай радиограмму, – предложил проводник, – что диверсанта мы уничтожили. И проверим реакцию. Свяжись вечером, сообщи, что одна из групп расстреляла неизвестного, тело не опознано, а сам расставь наблюдателей на внешних подступах к району. Если они нам врут, то этой же ночью постараются ввести сюда других своих людей. Тогда у тебя будет доказательство.
– А что делать с этим, что внутри зоны? – командир постепенно приходил в себя.
– До вечера не высунется. Сейчас он забился в какую-нибудь нору и ждет темноты. Если я прав, то он постарается вывести американца из района. Причем сегодня же ночью. Времени у него нет. Будет пробираться либо на юг, либо на запад. Там-то мы и расставим основные силы.
Майор сверился с картой.
– Разумно, – он провел пальцем по прозрачному пластику. – Через болото ему идти не резон. Тут он упирается в хребет, а здесь – опять трясина.
– Размести на всякий случай контрольные группы по три человека. Тогда у тебя будут все гарантии.
– Если диверс один... – командир отряда закурил сигарету и предложил проводнику. Тот покачал головой. – А если нет?
– Очень маленькая вероятность. Один – еще куда ни шло, но группой здесь находиться опасно. Наши обязательно бы засекли... Кстати, это объясняет ловушку – он специально сбивает нас с толку, чтобы мы думали не о том и искали мифического русского. Ты же мне не говорил, какое у него может быть оружие.
– Верно. А предположить, что у русского – ружье, это логично...
– Вот именно. Экспедиционные команды всегда вооружены гладкоствольным оружием. Только мы в лагере его изъяли. А кто-то посчитал, что ружье должно навести нас на мысль о русском. Кто-то, кто имеет доступ к информации... Вычислить будет несложно.
– Думаю, да... Ну что, это меняет дело. В идеале было бы неплохо взять его живьем.
– Это дело техники. Поставь ребятам задачу, пусть теперь любой подозрительный предмет расстреливают издалека. По крайней мере избежим потерь.
Майор резко поднялся и махнул рукой сержантам.
Через десять минут отряд разделился на группы по пять человек, и солдаты двинулись мимо холмов на запад, чтобы занять новые позиции. Тела убитых так и остались возле полянки, где их настигла смерть. Только оружие с трупов было снято.
Глава Администрации российского Президента пожал своей вялой ручкой длань Первого Лица и примостился в кресле напротив по обыкновению сурового “после вчерашнего” главы государства.
Настроение чиновника оставляло желать лучшего. Дотошные журналисты раскопали очередную пачку документов – на этот раз свидетельствующих о том, что нынешний глава Администрации, будучи заместителем председателя одного из акционерных обществ, перевел деньги вкладчиков на счета нескольких банков на острове Мэн. После чего, естественно, АО разорилось, и граждане остались на бобах. Чего нельзя сказать об организаторах этой обычнейшей для России аферы.
Скандальчик развивался по законам жанра. “Акулы пера” трясли стопками ксерокопий, чиновники вяло отбивались, подзуживали своих знакомцев в прокуратуре и налоговой полиции найти управу на зарвавшихся телеведущих и с нетерпением ожидали реакции Семьи. Президент пока хранил гордое молчание, и было непонятно – то ли он не в курсе, то ли обдумывает кандидатуру на заклание. Дочурка обещала всяческое содействие, однако ее влияние на венценосного папашу в последнее время ослабело. Глава государства отбился от рук, возомнил себя радетелем законности и всерьез подумывал о назначении премьер-министром главного милиционера страны.
Приход нового премьера особенно никого не пугал. У шефа МВД жена ходила в банкирах, так что подходы к нему давным-давно были известны, и все его вопли о борьбе с коррупцией и отмыванием денег воспринимались как обязательное словоблудие на потеху толпе. То бишь народу. На Пиночета министр явно не тянул – ни характером, ни волей, ни отношением к службе. Хотя был и импозантен, и по-своему образован. Министерские дамы меж собой именовали его не иначе, как “душка-гусар”.
Старый и мудрый зубр, сумевший-таки на посту председателя правительства мало-мальски стабилизировать обстановку в стране, доживал последние дни. Ему реже звонили, почти не приглашали на официальные мероприятия, пресса теряла к нему интерес, а молодые чиновники не стеснялись проехаться скабрезной шуткой по поводу застарелого радикулита у нынешнего премьера. Смена власти готовилась, как и принято в партийно-хозяйственном аппарате – с мелких подлостей, пробы на вкус новой начальственной задницы, волокиты с выполнением распоряжений будущего “экс” и прочих бюрократических “тонкостей”.
Президент царственным жестом отпустил журналистов и в упор уставился на съежившегося главу Администрации.
– Ну, шта... опять, понимаешь, письма мне приходят... мол, ты – вор, у людей деньги на какие-то автомобили собрал и не отдаешь... Да ты глаза не отводи, не отводи. Знаю я вас. Опять, скажешь, наветы завистников?
Глава Администрации затряс бороденкой, на лысине проступили капельки холодного пота.
– Молчишь... Ну, молчи. Я тут думаю, что с тобой делать, а ты молчишь... Может, к мэру Ленинграда в компанию хочешь, в Париж? Так не стесняйся, скажи. Проводим с почестями... с остановкой в Лефортово, понимаешь, – Президент с наслаждением топтал бывшего профессора математики, будто вымещая на нем классовую ненависть пролетариата к интеллигенции. – Молчишь... Когда воровал, небось, душонка-то твоя пела. А теперь и сказать-то нечего... Вот уйду я, что делать-то будете? За кордон рванете? Так ведь можно и не успеть...
Повисла тяжелая пауза. Президент, как китайский болванчик, слегка покачивался в роскошном кресле.
– Дураки вы. Все нажраться не можете. Вам, понимаешь, и без того за здорово живешь коммерсанты денег дают, ан нет. Сами лезете. Ну, лезьте, я вам уже мешать не буду. Придет новый премьер, вы не так запоете. На коленях ползать будете. Да ты сиди, – глава государства заметил рефлекторное движение чиновника, – успеешь еще в ножки бухнуться.
У главы Администрации от ужаса свело живот. Он знал, что за неприметной дверцей позади него всегда сидят наготове три “волкодава” из президентской охраны, которым глубоко безразличен любой ранг посетителя. Безопасность “тела” заслоняет всякие моральные нормы, эти ребята выстрелят не раздумывая даже в родственника Первого Лица, если тот попробует сделать что-либо неадекватное...
Стрелять, конечно, “волкодавы” не станут, им достаточно продемонстрировать чиновнику клочок сероватой бумаги со словами “Постановление на задержание”, подписанный любым вызванным для этой цели прокурором. И ничье заступничество не поможет – один подельник главы Администрации, некогда министр юстиции, нынче полировал своей задницей нары, другой слетел с поста в секретариате по делам СНГ и через день таскался на допросы к следователю с многообещающей фамилией Собакин.
Минуты три Президент наслаждался произведенным эффектом, разглядывая то белеющего, то багровеющего бюрократа...
Беззастенчивое, ничем не завуалированное воровство столь раззадорило Первое Лицо, что оно напрочь позабыло о том, зачем пригласило чиновника, и полностью сосредоточилось на нюансах вскрывшейся аферы. А склеротические изменения мозга не позволили информации о так и не найденном россиянине задержаться в памяти дольше, чем на время, оставшееся до начала разговора.
Судьба Рокотова осталась невыясненной, и в дальнейшем к этой теме был потерян всяческий интерес. Среднее звено чиновников МИДа отрапортовало наверх, что эвакуация закончена, в документах, направленных в МЧС, быстренько подчистили, где надо, и спасатели с уверенностью доложили, что вывезли всех до единого. Слух о пропавшем биологе заглох сам собой, ибо столь мелкая фигура не вызывала никаких эмоций даже у депутатов Государственной Думы. Тем более , что ни к какой из партий Владислав не принадлежал и влиятельных родственников у него не было...
Стемнело.
Что творится в шахте, снаружи было уже не разглядеть, и Влад с Коннором выбрались к выходу. Биолог внимательно осмотрел местность, прислушался и сделал вывод, что в радиусе километра двуногих нет – птицы спокойно устраивались на ночлег, ничуть не обеспокоенные присутствием кого-либо постороннего. Будь по-иному – и стайки пернатых избрали бы для отдыха другое место.
Время до вечера он провел с пользой. Беседуя с американским летчиком, оказавшимся парнем толковым, Владислав немного поэкспериментировал с химикатами и опытным путем определил необходимые пропорции марганца и вазелина для создания зажигательного механизма. На пятый раз комочек бумаги с этими ингредиентами запылал ровно через пятнадцать минут.
Веревку Рокотов расплел, а концы связал в один, и вместо пятнадцатиметрового отрезка у него оказался шестидесятиметровый, которого должно было хватить для задуманного.
