— Мне было жаль тебя. Я хотел помочь, но… Черт, Ханна. Это просто случилось и все, хорошо?
— Почему ты попросил меня остаться на ночь?
— Я не знаю.
Она фыркнула.
— Я серьезно! Это не было подлостью. Я просто хотел, чтобы ты провела у меня ночь. Вот и все.
— Ты хотел держать меня подальше от своей мамы.
Он запрокинул голову и уставился в небо. Покачал головой. Избегал ее взгляда.
— Это неправда.
— Ты хотел задать еще несколько вопросов.
— Хорошо, это может быть правдой. Но я спал с тобой не поэтому.
Она крепче скрестила руки на груди, когда дрожь пробежала по ее телу.
— Тогда почему ты это сделал?
Он вскинул руки и, наконец, встретился с ней взглядом.
— Потому что ты мне понравилась с того момента, как ты села за мой бар! Потому что ты была сильной и горячей, и это все казалось тем, в чем мы оба нуждались. Вот почему!
Ханна закатила глаза.
— Давай. Ты тоже хотела переспать со мной. Ты знала, кем была моя мама, и разыгрывала меня, чтобы получить дополнительную информацию?
Она ахнула.
— Нет!
— Тогда почему ты думаешь, что моя мотивация была иной? Нас тянуло друг к другу. Вот о чем была прошлая ночь. Вот и все.
Она слишком устала, чтобы сдерживать гнев. Он начал таять, оставляя небольшую пустоту в ее груди. Слишком опустошенная, чтобы продолжать бороться, Ханна позволила своим ногам подогнуться и, наконец, села рядом с ним.
— Мне жаль, — снова сказал он. — Мне жаль, что я не был правдив. Но она была напугана, а я не видел ее напуганной много раз в своей жизни. Я хотел защитить ее.
— Ты имеешь право хранить секреты своей матери. Я это понимаю.
— Она позвонила мне после того, как ты ушла из ее дома. Она рассказала мне о твоей маме. О тебе.
Ее плечи поникли. Она уронила голову на руки и принялась баюкать ее тяжесть.
— Я не собираюсь втягивать ее в неприятности, если это то, о чем ты беспокоишься.
Она мне и это сказала.
— Ладно. Я принимаю твои извинения.
Ханна уставилась на свои ботинки, на сухие коричневые листья и иголки под ними. Он был более предан своей матери. Конечно, он был. Так почему же она чувствовала себя такой обманутой?
— Прости, что я толкнула тебя.
— Все в порядке.
— Я не знаю. Я просто хотела, чтобы ты был чем-то хорошим во всем этом. Только не еще одна ужасная ложь.
— Прошлая ночь не была обманом.
— Все ложь, — сказала она, в ужасе, даже когда мелодраматические слова слетели с ее губ. Но они были правдой, не так ли?
— Ты собираешься продолжать ее искать? — спросил Габриэль.
Она попыталась сдержать смех.
— Нет. Я определенно закончила поиски.
— Я уверена, что моя мама была бы счастлива…
— Нет, — перебила она. — Я завтра уезжаю. Мне нужно вернуться домой.
— Ох.
Свет померк, когда она уставилась в землю. Габриэль все еще был рядом с ней. Терпеливый. Он ей нравился. Он ей действительно нравился. Но ей казалось, что она уже за много миль отсюда.
Его рука легонько толкнула ее в плечо.
— Приходи в придорожную закусочную. Позволь мне хотя бы накормить тебя.
— Я уже поела.
— Я действительно не хочу, чтобы это все закончилось на плохой ноте.
На этот раз она не пыталась подавить смех.
— Я боюсь, что это единственный способ закончить эту историю. Это не твоя вина. Просто так оно и есть. Но мне жаль, что я втянула тебя в это.
— Мне не жаль.
Ее улыбка была лишь немного горькой, когда она, наконец, подняла голову.
— Секс был довольно хорош.
— Довольно хорош? — он прижал руку к сердцу. — Способ задеть мужское самолюбие.
Горечь исчезла, и она потянулась, чтобы притянуть его к себе для поцелуя. Поцелуй был простой, добрый. Как раз то, что ей было нужно.
— Спасибо тебе, — прошептала она, — за то, что заставил меня смеяться.
Он снова поцеловал ее.
— В любое время. Я серьезно. Ты знаешь, где я.
— Ты, наверное, каждую неделю принимаешь нового бездомного.
— Нет, — тихо сказал он. — Не принимаю.
Когда она отпустила его, он кивнул и встал, его рот был плоским и мрачным.
— Береги себя. И возвращайся как-нибудь.
Она улыбнулась, но это тоже было ложью. Она никогда не вернется сюда.
Как только он ушел, Ханна зажгла последний огонь в яме для костра. Она допила последнюю бутылку вина и сидела, уставившись в огонь, пока он не раскалился докрасна и не лизнул самое высокое полено.
Затем она опустила свое свидетельство о рождении. Копии документов. Газетные распечатки. Записки, которые она принесла из дома. Ей хотелось бы, чтобы она могла бросить туда и свои воспоминания тоже. Забыть все, что она узнала.
Так как она не могла их сжечь, она их запихивала внутрь. Запирала их. Как сделал бы любой хороший житель Среднего Запада.
Дождь был безликим, бесформенным, безымянным. Прах к праху. И Ханна собиралась домой.
Глава 18
ДОМ
Ханна нервно постукивала мешалкой для кофе по кружке, тук, тук, тук, как будто направляла Джеффа. Неужели он был так нужен ей здесь, что она не могла спокойно подождать? Может быть, потому, что она была такой же суетливой, как пятилетний ребенок, но она изо всех сил старалась не почесать зудящую сыпь ядовитого дуба на левом предплечье.
Она бы предпочла встретиться с ним в баре, но он вел вечерние занятия и после этого должен был вернуться в кампус. Когда они встречались, она могла бы очаровать его бокалом вина перед уроком, но они больше не были достаточно близки для флирта. Странно, что люди могут быть такими далекими после стольких лет, проведенных в одной постели.
Поздняя встреча с ее бывшим боссом прошла хорошо, хотя ей пришлось извиниться за то, что она надела джинсы и кожаную куртку, от которой пахло древесным дымом. Он выглядел так, словно потерял дюйм волос с тех пор, как она уехала, и был откровенен по поводу предложения. Он пытался собрать пару старых команд. Некоторые из их наиболее важных клиентов были недовольны более низким уровнем обслуживания, которое они получали. Новый генеральный директор намеревался сократить расходы, уволив самых высокооплачиваемых сотрудников; вместо этого он собирается теперь потерять крупных клиентов.
Ханна еще не согласилась на эту работу, но предполагала, что скажет «да» в течение пары дней.
Город приготовил для нее свою лучшую погоду. Ее не одурачили. Она знала, что они только что вышли из четырехдневной грозы. Но Боже, улицы были чистыми, а озеро приветливо сверкало. Она была далеко от Биг-Сура и чертовски рада этому.
Это уже было похоже на сон. Она выскользнула оттуда в темноте раннего утра, так что у нее не осталось последних воспоминаний о гостинице или побережье, которые она могла бы забрать с собой. Она проехала весь путь до Сан-Хосе, прежде чем остановилась позавтракать и выпить кофе. Она выбрала «Старбакс», чтобы быть уверенной, что не будет никаких визуальных признаков того, что она все еще в Калифорнии.
Если бы она очень постаралась, может быть, ей удалось бы притвориться, что она не знала о могиле. О теле. О смерти. Может быть, в конце концов, она поверит, что это не ее ответственность и что на этот раз побег был правильным поступком. Но сейчас она сосредоточится на исправлении старых ошибок. Свежие могут подождать.
Дверь маленькой кофейни открылась, и голова Ханны дернулась по стойке смирно, как и при каждом шорохе этой двери. На этот раз она была вознаграждена видом входящего Джеффа. На нем был свитер с V-образным вырезом, который она не узнала. Он побрился. И улыбнулся, когда увидел ее.
С учащенным пульсом Ханна вскочила на ноги, а затем зависла там, не зная, как его поприветствовать. Ей хотелось обнять его. Потому что она по нему скучала. Потому что он помог ей. Но это не означало, что он чувствовал по отношению к ней тепло и уют.
Однако ее руки сами собой раскрылись, и Джефф в ответ тоже раскрыл свои, а затем крепко обнял Ханну. Ее голова уткнулась ему в подбородок, как всегда, когда они обнимались. Она закрыла глаза и прислушалась к его сердцебиению.
