— Лу…
Я вздрогнул от неожиданности и резко повернулся.
— Эми! — выдохнул я. — Какого черта — тебя здесь не должно быть! Где…
— Наверху, ждала тебя. Не злись, Лу. Я выскользнула, когда родители легли спать. Ты же знаешь их.
— Не исключено, что кто-то…
— Никто. Я пробралась по подъездной дорожке. Ты не рад?
Я был не рад, хотя должен был бы радоваться. С ее формами ей было далеко до Джойс, но она была лучшим, что можно найти в Сентрал-сити. Если не считать те моменты, когда она вздергивала подбородок и прищуривалась, изображая, что сердится, она была чертовски симпатичной девчонкой.
— Ну, — промямлил я, — ну, конечно же, я рад. Пошли наверх?
Я поднялся вслед за ней в мою спальню. Она скинула туфли, бросила плащ и остальную одежду на стул и упала навзничь на кровать.
— Ну и дела! — проговорила она через минуту и начала выдвигать вперед подбородок. — Какой энтузиазм!
— О, — сказал я и потряс головой, — прости, Эми. Голова забита другим.
— Г-голова забита другим! — Ее голос дрогнул. — Я тут разделась для него, отбросила в сторону приличия и одежду, а он стоит тут с этим «другим» в голове!
— Послушай, милая, я просто не ждал тебя и…
— А с чего бы тебе ждать меня? Ведь ты все время избегаешь меня и находишь какие-то предлоги, чтобы не встречаться со мной. Если бы у меня оставалась хоть капля гордости, я бы…
Она уткнулась лицом в подушку и зарыдала, предоставив мне любоваться первоклассным видом того, что, возможно, являлось второй по красоте попкой Западного Техаса. Я был абсолютно уверен в том, что она притворяется, — благодаря Джойс мне известно множество признаков, по которым можно определить настрой женщины. Однако я не решился отшлепать ее, хотя она того заслуживала. Вместо этого я быстро разделся, лег в кровать рядом с ней и повернул ее лицом к себе.
— Ладно, кончай, детка, — сказал я. — Видишь ли, я был страшно занят.
— А я этого не знала! Я вообще ничего о тебе не знаю! Ты просто не хочешь быть со мной, вот и все!
— Ты несешь полную чушь, лапочка. Почему это я не хочу быть с тобой?
— П-потому. О, Лу, дорогой, мне было так плохо…
— Эми, ты ведешь себя глупо, — сказал я.
Она продолжала плакать, причитая, как ей было плохо, а я продолжал прижимать ее к себе, слушая — когда находишься в обществе Эми, всегда приходится много чего слушать, — и вспоминая, с чего все началось.
Честно говоря, все началось ни с чего. Мы просто плыли вместе, как две соломинки в луже. Наши семьи росли вместе, и мы росли вместе в одном квартале. Вместе ходили в школу, а когда появлялись на вечеринках, в нас всегда видели влюбленную пару. Так что мне ничего не надо было делать. Все получилось само собой.
Подозреваю, половина города, в том числе и ее родители, знали, что мы спим вместе. Но никто ничего не говорил и не думал ничего плохого. Ведь мы в конце концов собираемся пожениться… даже несмотря на то, что мы не торопимся.
— Лу, — она пихнула меня локтем, — ты меня не слушаешь!
— Что ты, слушаю, детка.
— Тогда ответь мне.
— Не сейчас, — отказался я. — Сейчас у меня голова занята другим.
— Но… О дорогой….
Я рассчитывал на то, что за своими страданиями она забудет вопрос, на который я должен был ответить. Но не вышло. Как только она закончила ныть и причитать и я протянул ей сигарету, взяв одну и для себя, она снова посмотрела на меня.
— Ну, Лу?
— Просто не знаю, что сказать, — ответил я, причем ответил истинную правду.
— Так ты хочешь жениться на мне, а?
— Же… да, конечно, — промямлил я.
— Думаю, мы и так ждали слишком долго. Я могу пойти преподавать в школу. Мы станем значительно состоятельнее, чем большинство пар.
— Но… но это все, на что мы способны, Эми. Так мы никуда не придем!
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, я не хочу всю жизнь быть помощником шерифа. Я хочу… гм… стать кем-то.
— Например?
— О, не знаю. Нет смысла говорить об этом.
— Наверное, врачом? Вот было бы забавно. У тебя этим голова забита?
— Я понимаю, это безумие, Эми, но…
Она засмеялась. Она мотала головой по подушке и смеялась.
— О, Лу, впервые слышу такое! Тебе двадцать девять, т-ты говоришь абсолютно безграмотно, и при этом — ой, ха-ха-ха…
Она хохотала до тех пор, пока не начала задыхаться. Моя сигарета дотлела до того места, где я сжимал ее пальцами, и я понял это только тогда, когда почувствовал запах горелого мяса.
— П-прости, дорогой. Я не хотела обидеть тебя, но… Ведь ты дразнил меня? Ты разыграл свою маленькую Эми?
— Ты же знаешь меня, — ответил я. — Лу любит пошутить.
Ее веселость прошла, как только она услышала мой тон. Отвернувшись от меня, она перекатилась на спину и сжала пальцами одеяло. Я встал, нашел сигару и сел на кровать.
— Ты не хочешь жениться на мне, да, Лу?
— Сомневаюсь, что сейчас подходящее время для этого.
— Ты совсем не хочешь жениться на мне.
— Я этого не говорил.
Она молчала несколько минут, однако выражение ее лица было красноречивее слов. Я увидел, что она прищурилась, на ее губах появилась презрительная усмешка, и понял, о чем она думает. Я даже знал, какими словами она скажет мне все это.
— Боюсь, Лу, ты все же должен жениться на мне. Должен, соображаешь?
— Нет, — сказал я. — Не должен. Ты не беременна, Эми. Ты никогда не спала с другим мужчиной, а от меня ты не залетала.
— Считаешь, что я вру?
— Уж такое впечатление создается, — ответил я. — Ты не смогла бы забеременеть от меня, даже если бы мы этого хотели. Я стерильный.
— Ты?!
— Стерильный — это то же, что и бесплодный. Мне сделали вазектомию.
— Тогда почему мы всегда так… почему ты обычно?..
Я пожал плечами.
— Просто не хотелось ничего объяснять. Вернемся к теме. Как бы то ни было, ты не беременна.
— Я не понимаю, — проговорила она, хмурясь. Ее совсем не волновало то, что я поймал ее на вранье. — Это сделал твой отец? Зачем, Лу?
— У меня было сильное переутомление, я был нервным, и он решил…
— Да ничего подобного! Никогда у тебя этого не было!
— Ну а он решил, что есть.
— Он решил! Он совершил жуткую вещь — сделал тебя таким, что у нас никогда не будет детей, — просто потому, что что-то решил! Ужас! Меня тошнит!.. Когда это случилось, Лу?
— Какая разница? — сказал я. — Да я-то и не помню. Давно.
Я сожалел о том, что не промолчал, когда разуверял ее в том, что она беременна. А давать задний ход нельзя. Она поймет, что я врал, и станет еще более подозрительной.
Я улыбнулся ей и погладил ее по животу. Потом сжал грудь, а затем медленно повел руку вверх, пока она не остановилась у ее горла.
— В чем дело? — спросил я. — Почему на нашем маленьком личике появились хмурые складочки?
Она ничего не сказала. И не улыбнулась в ответ. Она лежала и смотрела на меня, взглядом давая мне понять, что я собой представляю. В одном задача стала для нее более сложной, а в другом — менее. Ответ готов был вырваться наружу и в то же время не сформировался — пока. Потому что на его пути стоял я.
Ответ никак не вязался со сложившимся у нее образом мягкого, дружелюбного, покладистого Лу Форда.
— Думаю, — наконец проговорила она, — мне лучше пойти домой.
— Возможно, так будет лучше, — согласился я. — Скоро рассвет.
— Завтра увидимся? Я имею в виду, сегодня.
— Знаешь, суббота для меня очень трудный день, — ответил я. — Давай в воскресенье вместе сходим в церковь или пообедаем…
— Но ты работаешь в воскресенье ночью.
— Верно, детка. Я пообещал помочь одному парню и даже не знаю, как от этого отказаться.
— Ясно. А тебе никогда не приходило в голову подумать обо мне, когда ты строишь свои планы? Конечно же, нет! Я для тебя ничего не значу.
— Наверняка в воскресенье я быстро освобожусь, — сказал я. — Не позже одиннадцати. Почему бы тебе не прийти сюда и не подождать меня, как сегодня? Я был бы счастлив до смерти.
Ее глаза блеснули, однако она не разразилась новой лекцией, как должна была бы. Она жестом показала мне, чтобы я пропустил ее, поднялась и начала одеваться.
— Я чертовски сожалею, детка, — сказал я.
— Сожалеешь? — Она через голову натянула платье, разгладила его на бедрах и застегнула воротник. Встав сначала на одну ногу, потом на другую, она надела туфли-лодочки. Я поднялся, помог ей надеть плащ и расправил его на плечах.
Оставаясь в кольце моих рук, она повернулась лицом ко мне.
— Ладно, Лу, — сухо проговорила она. — Сегодня мы эту тему обсуждать не будем. Но в воскресенье у нас состоится долгий разговор. Ты объяснишь мне, почему ты так вел себя в последние месяцы. И никакой лжи или уверток. Понял?
— Мэм, мисс Стентон, — сказал я. — Да, мэм.
— Отлично, — кивнула она, — значит, решено. А теперь советую тебе либо одеться, либо забраться в постель, иначе ты простудишься.
