— А знаете, — со внезапной уверенностью возразила она, — по-моему, я вас никогда не видела. Вы сами-то работаете здесь или как?
— Мисс, у меня нет сейчас времени на пустую болтовню. Если вы хотите…
— Вы здесь работаете? — повторила Нэнси. — Послушайте, это, наконец, глупо. Что вы пристаете ко мне?
— Альберт! — Развернувшись всем корпусом, негритянка ухнула это имя куда-то в глубину коридора. Нэнси глянула влево и заметила, что на этот возглас отозвался сосед, только что избавившийся от своего пиджака. Молодой человек с темными, хорошо подстриженными волосами. Синяя рубашка в тонкую полоску, красный галстук, развеселые алые подтяжки.
— Ты звала меня, Марта, дорогуша? — откликнулся он.
— Зайди к нам на минутку, Альберт, — проворковала она.
«Иисусе. Эта баба будет стоять на своем», — подумала Нэнси. Она страшно рассердилась на себя, заметив, что желудок уже сжимается от страха. Она же не школьница, которую учительница вот-вот отругает за очередную провинность.
— Послушайте, может быть, вы все-таки дадите мне приступить к работе? — в отчаяний вопросила она. — Это же в самом деле смешно. Это мой кабинет.
— Альберт! — Молодой человек уже стоял в дверях рядом с негритянкой. Марта указывала ему на Нэнси длинным, безупречно отлакированным ногтем.
— Да, очаровательница? — улыбнулся Альберт.
— Эта женщина проникла в помещение, не имея допуска!
— Кошмар.
— Говорит, она и есть Нэнси.
— Что? — К ужасу Нэнси, молодой человек, которого, как выяснилось, звали Альбертом, уставился на нее и неуверенно захихикал. — Говорит, она и есть Нэнси?
— Нэнси Кинсед, — полувопросительно уточнила Нэнси, чувствуя, как приливает к щекам кровь. — Я личный секретарь Фернандо Вудлауна. Господи, ребята, не знаю, что вы затеяли, но все же…
Марта и Альберт дружно уставились на нее. Подошли еще двое незнакомцев. Высокая крашеная блондинка и крепкий приземистый господин в сером костюме. Они даже приподнялись на цыпочки, рассматривая ее из-за спин Альберта и Марты. Нэнси в растерянности переводила взгляд с одного на другого. Она еще произносила последние слова, когда ей наконец открылся смысл происходящего.
— Ох! — пробормотала она, с чувством выговаривая каждый звук. — Ох, ребята, это и вправду очень смешно. Очень, очень смешно. — Ее щеки уже пылали, Нэнси казалось, что краска покрывает все ее тело. — Черт бы его побрал! — прошептала она. — Ладно. Так где же он? Где наш Фернандо? Он что, каждый год выкидывает такую шуточку в День всех святых или как? Напугать очередную девчонку? Он спрятался под столом или нас снимают на видеокамеру? Ладно, хватит. Вы меня достали. Унижена, поражена, смята, разбита, ура! И хватит — слышите? Хватит.
Нэнси изо всех сил пыталась взять себя в руки, не показывать им, насколько она испугана и сердита, однако именно это так раздражало ее в очаровательном шефе. Подростковое чувство юмора, иначе не назовешь. Как он обрадовался, разгадав в ней маменькину дочку, да еще католичку. Каждый день отпускал при ней какую-нибудь непристойную шуточку, будто она сама не знала всей этой пошлятины. А потом начинал орать во всеуслышание: «Пансионерка-то наша опять покраснела что маков цвет!» Тут-то она, само собой, и вправду краснела. И всякий раз приходилось хохотать до посинения, чтобы все видели: она понимает толк в шутках.
— Хватит, позабавились, — повторила Нэнси, сдерживая дрожь в голосе. С каждой минутой она все больше ощущала нелепость происходящего, кожу аж пощипывало от жара. — Ступайте все к Фернандо и скажите ему, что я покраснела и вела себя, словно дурочка. Знаете, у меня сегодня полно работы, так что, с вашего позволения…
Однако люди, загородившие проход, ничего ей не ответили. Четыре пары пустых, бездонных глаз, точно у восковых кукол, смотрели на нее не мигая. Нэнси напряглась. Шуточка, похоже, продолжается. Она вся дрожала от обиды и от чего-то еще. Снова судорога страха, снова ледяная рука сжимает внутренности.
Что-то тут не так…
Нэнси вздохнула. Чуть-чуть расставила ноги, уперлась руками в бока. Тишина слишком затянулась. Снизу доносился чуть слышный скрежет автомобилей. В распахнутое окно за сцикей Нэнси врывался отдаленный гул Уоррен-стрит. Она словно видела себя со стороны: вот она стоит, вздернув подбородок, а четверо незнакомцев, замерев возле двери в полном безмолвии, буквально поедают ее глазами. Слова больше не шли с языка.
— Что тут происходит?
Новый голос разорвал молчание. Громкий, сильный, уверенный голос. Кучка людей в дверях расступилась, давая пройти, и еще один человек проник в комнату, заслонив собой Марту и Альберта.
Увидев его, Нэнси радостно вскрикнула.
— Ох! — Какое же облегчение она почувствовала. — Генри! Слава Богу.
Генри Гольдштейн, младший партнер юридической фирмы. Коротышка, зато широкоплечий, в дорогом сером костюме, он выглядел даже элегантно. Пышная серебряная шевелюра; профиль, словно со старинной монеты; его лицо, как и голос, принадлежало уверенному, пользующемуся немалым авторитетом человеку. Генри огляделся, ожидая разъяснений. Затем повернулся к Нэнси.
— Послушай, Генри, — поспешно заговорила она, — ты не можешь уговорить этот летучий отряд имени Фернандо закончить фарс и дать мне спокойно поработать? Сегодня вечером у босса собрание, и он меня с кашей съест, если я не приготовлю до часу все бумаги.
Она запнулась, уговаривая себя быть краткой. Что же он ответит? Генри Гольдштейн, прищурившись, молча взирал на нее. Потом склонил голову набок.
— Простите? — внезапно утратив всякую уверенность, произнес он и оглянулся через плечо на чернокожую Марту.
— Она говорит, она — Нэнси Кинсед, — пожимая плечами, вмешалась чернокожая. — Явилась сюда без допуска, а потом заявляет: я — Нэнси Кинсед и это мой кабинет. И уходить не желает.
Гольдштейн медленно наклонил античную голову.
— Да, я выслушал вас и прекрасно все понял. — Генри вновь обернулся к Нэнси. Она чуть не разрыдалась, подметив в его миндалевидного разреза глазах настороженность, готовность к отпору.
— Генри?.. — прошептала она.
— Не тревожьтесь ни о чем, мисс, — неожиданно произнес Генри, протягивая ей обе раскрытые ладони.
«Он хочет успокоить меня! — испуганно подумала Нэнси. — Успокоить!»
— Никто не причинит вам зла, — продолжал Генри.
У Нэнси отвисла челюсть. Она попятилась от Генри.
От всех пятерых. Они по-прежнему молча таращились на нее. Марта — уж эти темные пустые глаза! Юный, ко всему готовый Альберт. Крашеная дылда и важничающий коротышка — того гляди, пятна на лице проступят от настойчивых, любопытных взглядов.
Что же тут, черт побери, происходит?
Нэнси сделала еще о дан шаг назад и почувствовала легкое прикосновение ветерка к раскаленной коже.
— Никто не причинит вам зла, — повторил Генри. — Мы просим вас об одном: перейдите в приемную. Мы можем потом все мирно обсудить. Договорились?
Нэнси покачала головой.
— Я не понимаю, не понимаю, — пробормотала она и вновь ощутила внутренний зуд, лихорадочное жжение, которые не давали ей покоя с самого утра. Все началось снова. Голова раскалывается. Мысли путаются. Я… Я хотела сказать… вы что, не знаете меня? То есть не знаете, кто я?
Крепко сбитый коротышка Генри шагнул к ней, по-прежнему держа руки перед собой, но, кажется, теперь уже на случай, если придется обороняться.
— Мы можем обсудить все это в приемной, мисс. Вы должны перейти в приемную. Договорились? Там мы спокойно побеседуем, во всем вместе разберемся. Никто не собирается обидеть вас, мисс.
Нэнси провела рукой по лбу, пытаясь собраться с мыслями.
— Мы все ваши друзья, — заверил Генри.
«Да уж, это и впрямь звучит обнадеживающе», — подумала она.
Теперь и Альберт выдвинулся вперед. Быстрыми шагами он обошел сбоку металлический стол.
— Будьте внимательнее, — предупредил он. — У вас за спиной окно. Не подходите к нему слишком близко.
— Послушайте… послушайте, я как-то растерялась… не понимаю, что происходит… я вошла сюда… то есть я хочу сказать… — Нэнси снова покачала головой. «Ерунда какая-то. Что я болтаю? — подумала она. — Прекрати болтать». — Послушайте, я просто… Я не очень хорошо себя чувствую — вы бы отпустили меня… Отпустите… — Она опять не сумела закончить фразу.
— Никто не причинит вам зла, — повторил Генри, подступая к ней. — Мы хотим только вывести вас отсюда.
— Послушайте, вы бы… в самом деле, я же Нэнси Кинсед! — внезапно взорвалась она.
Тут кто-то подобрался к ней вплотную, и Нэнси услышала его голос, непривычный, тихий и грозный. Справа у локтя.
— Эй, это же смешно! — Незнакомец фыркнул. — Взяла бы да пристрелила его.
Нэнси резко повернулась, чтобы взглянуть в лицо странному советчику.
