– Салман, кто донес на этого русского… Назарова?
– Инженер Бекмурадов.
– Что он собой представляет?
– Хороший специалист. Туркмен. Патриот.
– Не спеши, – генерал недовольно поморщился. – Ты не адвокат. Ты офицер безопасности. Если так, должен понимать: служба, которая считает, что каждый хороший специалист-туркмен автоматически является патриотом, не имеет права на существование. Мы должны во всем сомневаться, все проверять оперативными методами. Или ты считаешь, что в связи с Бекмурадовым все ясно и проверять нечего?
Овезов нервно сглотнул. Неожиданный поворот мысли шефа поставил его в тупик. Конечно, проверять можно всех и каждого, но что именно следует спрашивать о Бекмурадове, он понять не мог. Однако открыто сказать об этом не посмел. Сарачоглу заметил замешательство подчиненного и довольно хмыкнул. Всякий раз, когда он ставил своих сотрудников в тупик, у тех крепла уверенность в том, что их шеф не только выше по должности, но и умнее их.
– Этого Бекмурадова следует немедленно взять. Задайся вопросом, почему он решил сообщить о преступном поведении русского только сейчас. Не может быть, что подобные сомнения у него не возникали раньше. Бекмурадов учился в России. Надо проверить, такой ли он патриот-туркмен на самом деле, каким хочет казаться. Может быть, сдавая русского, пешку, Бекмурадов старается скрыть факт, что связан с русскими спецслужбами. Тебе такое в голову не приходило? И… – генерал щелкнул пальцами так, будто подгонял мысль, – будь готов, что этот тип постарается от вас скрыться. В случае побега его не надо оставлять в живых. Родимое пятно измены не отмоешь и кислотой.
Только стрела рассудительности попадает в цель желания.
Овезов был рассудительным.
– Он не убежит, эфенди. Труп доставить сюда?
Сарачоглу не обратил внимания на вопрос. Иногда подчиненным нужно мыслить самостоятельно. Он лишь сказал:
– Этот осел Пирбабаев ожирел на своем месте и уже не ловит мышей. Я бы рекомендовал Ашгабаду на его место тебя, Салман. Ты как смотришь на это?
– Во имя Аллаха милостивого и милосердного, эфенди. Вы же знаете – я ваш преданный слуга.
– Спасибо. Теперь иди, займись негодяем.
От «Ауди» Мурад избавился на ближайшей автозаправке. Он вышел из машины с автоматом в руках, загнал водителя, стоявшего у колонки «КамАЗ», в будку заправки, оборвал телефонный провод и конфисковал «КамАЗ».
Едва машина тронулась, Андрей понял, что теперь навыки танкиста Мурад проявит в полной мере. «КамАЗ» разрезал ночной воздух со свистом артиллерийского снаряда и летел, не замечая колдобин.
На въезде в небольшой придорожный поселок располагался стационарный пункт дорожной полиции. Заметив издали приближавшуюся машину, на шоссе, помахивая светящимся жезлом, вышел капитан Оразалиев, строгий служака и образцовый взяточник. Чуть позади него остались стоять два рядовых милиционера.
– Остановимся? – спросил Андрей, заметив инспектора.
– Мы что, сдурели? – не понял Мурад. – Покорность – расточитель удачи.
– Тогда я их пугну. А ты сбавь скорость и держи ровнее.
Андрей поднял автомат с колен, сдвинул флажок переводчика на стрельбу очередями и приблизил ствол к ветровому стеклу.
Капитан Оразалиев почувствовал опасность слишком поздно. Подвела въевшаяся в кровь начальственная беспечность. Ежедневно ему приходилось останавливать десятки машин. Один вид человека в форме и при оружии делал из самого лихого лихача-водителя покорного теленка. Лицо его тут же расплывалось в угодливой улыбке, шея исправно гнулась, голова покорно опускалась.
Когда стекло кабины приспустилось, наружу плеснули и, судорожно вспарывая темноту, запрыгали оранжевые вспышки автоматных выстрелов.
С прошитой грудью Оразалиев взмахнул руками и навзничь рухнул на землю.
Гибель начальника на глазах рядовых милиционеров, такая неожиданная и скорая, заставила их окоченеть от ужаса.
Завизжали тормоза. Тяжелый грузовик навис над милицейской машиной.
Обе дверцы кабины распахнулись разом и на дорогу спрыгнули двое с автоматами в руках и наперебой истошно заорали:
– Бросай оружие! Всем лежать!
Рядовые дружно рухнули на землю.
– Убивать вас не будем, – стал объяснять им Мурад. – А вот машину возьмем. Она нам нужнее.
Когда началась стрельба, сержант Бекбабаев, стоявший за машиной, опустился на четвереньки и быстро скатился с дороги в кусты гребенщика – неприхотливого жителя солончаков. Забравшись в глубину зарослей, он плотно прижался к земле и застыл. Он видел все, что произошло.
Когда к посту примчалась машина полковника Пирбабаева, сержант быстро и точно доложил ему о происшествии.
К этому времени Пирбабаев уже определил позицию. Пытаться брать беглецов живыми не имело смысла. Более того, даже попытка хоть одного из них сдаться на милость властей должна быть пресечена. Любой допрос преступника ничего хорошего не сулил. Охрана зиндана, которая так по-дурацки подставилась, не могла быть оправдана. А любое обвинение в ее адрес касалось самого полковника Пирбабаева, который и будет отвечать по всей строгости перед Ашхабадом за неимением в живых других ответчиков. Спасти его репутацию могла только версия о том, что нападение на охрану зиндана и освобождение преступников – дело рук их сообщников, остававшихся на свободе. Теория заговора могла объяснить самые сложные моменты происшедшего.
Выстраивая схему возможных оправданий, Пирбабаев учитывал все, кроме одного. Попытка представить существование враждебной режиму великого туркменбаши организации и ее успешные действия против властей задевали интересы службы государственной безопасности и ставили в щекотливое положение генерала Сарачоглу.
– Ты не устал? – спросил Мурада Андрей. – Давай, сменю.
– Э, дорогой, я не устал, но тебе покататься дам.
Мурад притормозил, и они поменялись местами.
Андрей плавно взял с места, в несколько секунд положил стрелку спидометра вправо набок. Дорога, ровная, как натянутая лента транспортера, наматывалась на колеса с бешеной скоростью.
Но как быстро ни гнал машину Андрей, некто двигался за ним еще быстрее. В зеркале заднего вида сперва появились две светлые точки, сверкавшие, как глаза волка в ночи, а потом свет фар догонявшей их машины становился все ярче и ярче.
– Выруби свет, – подсказал Андрею Мурад.
Он сидел, пригнувшись к водителю, и дышал ему прямо в ухо.
Андрей вырубил освещение и поехал, ориентируясь только на ленту асфальта, серебрившуюся в свете луны.
– Крути направо, – подсказал Мурад, когда впереди показался большой дом со светившимися окнами. – Это кишлак Ширинсу.
Андрей свернул на грунтовку и сбавил скорость.
– Дай ближний свет, – сказал Мурад. – Здесь дорога идет по кишлаку и возвращается на шоссе.
– Слушай, Андрей, – Дурды, озабоченно следивший за догонявшей их машиной, вдруг заговорил: – Надо рисковать.
Андрей понял это как предложение увеличить скорость. Ответил не оборачиваясь:
– Дорога ни к черту. Запорем машину, тогда совсем не уйдем.
– Он о другом, – сказал Мурад. – Надо их встретить. Ты только не гони. Сейчас будет сельский магазин. Останови там и выруби свет.
– Давай! – крикнул Дурды. – Здесь хорошо!
Андрей затормозил и остановил машину.
– Бери автомат, – приказал Мурад. – Пошли.
Они были от машины в двух десятках метров, когда узкая кишлачная улица осветилась яркими лучами фар. Преследователи знали местность не хуже Мурада, и их не обманул внезапный маневр беглецов.
– Бей в лобовое! – просипел Мурад. – Я тоже.
Машина преследователей стремительно приближалась.
– Ур! – скомандовал Мурад истошным голосом. – Бей!
Сразу два автомата плеснули свинцовые струи навстречу приближавшейся машине. Зазвенело лобовое стекло. Погасли фары. Темноту ночи теперь разрывали только пульсирующие вспышки автоматов.
Первая же очередь сразила водителя и полковника Пирбабаева. Капитан Атамурадов, сидевший за спиной начальника, сумел вовремя нырнуть на пол. Лишь одна пуля, срикошетив от стойки кузова, оцарапала ему щеку: береженого и Аллах бережет!
Авто преследователей, потерявшее управление, круто свернуло с дороги и с глухим металлическим стуком воткнулось капотом в кирпичную стену магазина.
– Андрей! – закричал Мурад. – Бегом к машине!
Машина вылетела на шоссе. Путь был открыт. Преследователи на хвосте не висели.
Предусмотрительный Сарачоглу сделал то, чего не догадался сделать Пирбабаев, сам устремившийся в лихую погоню: он отдал распоряжение перекрыть трассу и задержать преступников, расстреляв их машину при приближении. Генерал не знал одного: беглецы уже сменили две машины и теперь катили вперед на лимузине с «дискотекой» – с красными и синими мигалками на крыше.
Мурад чувствовал себя удачливым и отважным гонщиком. Удача явно сопутствовала ему в эту ночь, и он старался выжать из нее все что можно. Он верил, что несчастливый орел ломает крылья на взлете, а счастливого – даже пуля охотника не берет.
