Том оторвался от фотографии и загадочно усмехнулся. Между тем непогода разыгралась вконец, по крыше и лобовому стеклу забарабанил дождь, вскоре переросший в настоящий ливень.
— Где ты это взяла?
— Нет, вы узнаете? — повторил вопрос Стоукс, хотя Дженнифер и так уже по лицу Тома догадалась, что он прекрасно понял, о чем идет речь.
— Караваджо. «Рождество со святым Лаврентием и святым Франциском», — сказал Том, ткнув пальцем на двух других персонажей, устремивших на младенца благоговейные взоры. — Написано в тысяча шестьсот девятом году для часовни Сан-Лоренцо в Палермо, Сицилия. Полотно считается пропавшим с тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Где вы его нашли? — Теперь настала его очередь задать вопрос.
Дженнифер посмотрела на Стоукса — подавленный вздох и легкое пожатие плеч были ей знаком продолжать.
— Агент Стоукс из нашего отделения в Вегасе. Неделю назад ему позвонил Майрон Кицман.
— Владелец казино? — удивился Том.
— Это фото пришло ему по почте.
— На письме был почтовый штемпель Нью-Йорка, — прибавил Стоукс. — Мы проверили конверт на пальчики и ДНК. Ничего не нашли, там все было чисто.
— На обороте фото указан номер мобильника, — продолжала Дженнифер. Том перевернул пакетик, чтобы увидеть номер. — Когда Кицман позвонил по этому номеру, автоответчик зачитал ему сообщение. Зачитал всего один раз, и связь оборвалась.
Стекла в машине начали запотевать. Стоукс включил мотор и обогреватель, и все трое сразу почувствовали дуновение теплого ветерка.
— Что за сообщение?
— Кицман утверждает, что предложение было простым и незатейливым. Полотно за двадцать миллионов долларов. И какой-то другой телефонный номер, по которому он мог связаться, если предложение его заинтересует.
— Перед тем как звонить, Кицман связался с нами, — продолжал излагать Стоукс. — Мы прослушали звонок. Это было еще одно сообщение, где перечислялись условия сделки: в каких купюрах должен быть нал, как должен быть упакован, а также подробности и условия самой встречи.
— А потом вам позвонили, да? — Том повернулся к Дженнифер.
— В списке ФБР Караваджо стоит в первой десятке самых разыскиваемых полотен, поэтому, конечно, они позвонили нам, — объяснила Дженнифер. — Я бросила дело, которое вела, приехала сюда и в аэропорту Даллеса увидела твое имя на плакате для встречающих…
— И подумала, что я мог бы помочь вам провернуть этот обмен?
— Черт! А как вы?.. — Стоукс окинул его подозрительным взглядом.
— Да потому что вы еще никогда не занимались такими делами, — объяснил, пожимая плечами, Том. — Потому что вы не дураки и прекрасно понимаете, что эти люди не станут действовать по вашим схемам. А я… я могу заметить то, чего не заметите вы.
Стоукс и Дженнифер переглянулись и рассмеялись.
— Как хорошо сами все объяснили, — сказал Стоукс, снисходительно усмехаясь.
— На какое время намечена сделка?
— Сегодня вечером в Вегасе. Вестибюль «Амальфи».
— Заведение Кицмана?
— Ага. — Стоукс кивнул.
— Умно придумано. Народу полно. У всех на виду. Масса ходов прикрытия, множество путей для бегства.
— Так ты возьмешься за это? — с надеждой спросила Дженнифер.
В стекло машины постучали. Том опустил его, в окошко заглянул Арчи, вода ручьями стекала с его зонта.
— Уютно устроились! — заметил он, криво усмехнувшись. — Не помешал, а?
— По-моему, вы еще не знакомы, — сказал Том, откинувшись на спинку сиденья, чтобы Дженнифер могла поздороваться с Арчи за руку.
— Да толком-то нет. — Она улыбнулась.
— И что же вам понадобилось от моего парня на этот раз? — поинтересовался Арчи, пристально глядя на нее.
— Отыскалось «Рождество» Караваджо, — ответил за нее Том. — Вот, хотят, чтобы я полетел с ними в Вегас и помог провернуть обмен.
— Ну, это понятно. Какова цена вопроса?
Том испытующе посмотрел на Дженнифер, потом на Стоукса. Тот жалобно пожал плечами.
— Сдается мне, обычный гонорар, — сказал Том с улыбкой. — Шикарно устроились.
— Ну и пошли их тогда подальше, — фыркнул Арчи. — Мы же с тобой завтра вечером встречаемся в Цюрихе с человеком. Уж он-то выведет нас на настоящего клиента. На такого, который платит, не задает вопросов, не подозревает и не ловит тебя на слове каждые пять секунд. — И он смерил Дженнифер и Стоукса укоризненным взглядом.
Том согласно кивнул. В Цюрихе их действительно ждал человек — бывший полицейский, а ныне антиквар, который нуждался в их помощи. Им предстояло вернуть четыре полотна, тянувших на сто восемьдесят миллионов долларов по оценкам за прошлый месяц. В словах Арчи, конечно, был резон.
— Знаю.
Пауза. Том повернулся к Дженнифер.
— Если я откажусь, кто пойдет на встречу?
— Я, надо полагать, — ответила она, пожав плечами. — По крайней мере так планировалось, пока на горизонте случайно не появился ты.
Том долго молчал — посмотрел сначала на Дженнифер, потом на Стоукса, йотом на Арчи.
— Мы можем встретиться с тобой завтра в Цюрихе.
— Том, я тебя умоляю! — запротестовал Арчи. — Хотя чего это я? Мне-то, собственно, какое дело?
— Всего один вечер, — успокоил его Том. — Разговоров больше.
— Ладно, — со вздохом согласился Арчи. — Но мы забыли про Хьюсона.
И Арчи махнул рукой вниз, где у подножия склона маячила одинокая фигура, которая — издалека было видно — с нетерпением ждала их возвращения.
— Нет, все-таки прикольный чувак, что ни говори.
— Ждал он со своим делом, подождет еще денек, — сказал Том, пожав плечами, и с облегчением откинулся на спинку сиденья.
Ларго ди Торре Аргентина, Рим, 17 марта, 18:06
Очень смутно, с трудом Аллегра различила один из мужских голосов. Судмедэксперта, как она догадалась.
— Причина смерти? Ну, это только после вскрытия. Навскидку могу сказать только, что отек мозга. Человек висит вверх ногами, сердце продолжает качать кровь через артерии, и мозг под тяжестью переполняется кровью. Кровоток находит выход через капилляры, что вызывает головную боль, далее следует постепенная потеря сознания и в конечном счете смерть. Смерть от удушья — по той причине, что кислород больше не поступает в мозг. В общем, жуткая кончина.
— И сколько он здесь проторчал? — спросил еще один голос. По его непререкаемой суровости Аллегра йоняла, что это и есть Галло.
— Целый день. Может, даже больше. Ночью было холодно, а холод замедляет процесс разложения.
— И что, до сих пор его никто здесь не нашел? — пробурчал Галло. В голосе его звучали злость и недоверие. И едва заметный южный акцент, над искоренением которого, похоже, работали годами. А как иначе? В Риме, если желаешь продвинуться, козыряй чем хочешь, только не своими провинциальными корнями.
— Выходные. Никто не работает, — объяснил Сальваторе, вроде как извиняясь. — И с улицы не видно.
— Жуткая смерть, — повторил судмедэксперт, качая головой. — Долгая, мучительная. До последнего момента он слышал шаги людей на улице, шум машин и не мог пошевельнуться и позвать на помощь.
— Да мне плевать, как сдох этот ублюдок! — воскликнул Галло. — Не забывайте, кем он был и на кого работал. Мне интересно только, кто его убил, почему именно здесь и почему именно таким образом. Только не надо говорить, что это дело рук сатаниста, которому не спится по ночам.
— На самом деле, полковник, это сделал не сатанист, а христианин, — предварительно кашлянув, вмешалась в разговор Аллегра.
— Что-о? — Галло оглянулся и смерил ее с ног до головы презрительным взглядом.
Крепыш ростом футов шесть, рожа увесистая, загорелая, с ухоженной щетиной. Лет сорока пяти или около того, одет в форму полковника финансовой полиции, волосы с проседью до плеч, то и дело спадают на глаза и нуждаются в постоянном «разгоне». Очки без оправы с пластиковыми дужками. Поправлял он их на носу каждую минуту — судя по всему, прописаны они были совсем недавно и доставляли хозяину массу хлопот, хотя тот и пытался делать вид, что очки ему совсем не мешают.
— Перевернутое распятие, — продолжала Аллегра, не обращая внимания на испуг, отразившийся на лице Сальваторе. — Это из «Деяний Петра».
— Какие еще «Деяния Петра»? Такого раздела нет в Библии! — сердито заметил Галло.
— Конечно, нет. Потому чтоони описаны в апокрифах — текстах., исключенных из Библии церковью, — невозмутимо ответила Аллегра. — Согласно этим текстам, когда римляне приговорили Петра к смерти, он попросил, чтобы его распяли вниз головой — дабы не послужить подражанием пути Христову.
Галло промолчал, только прищурился и откинул волосы назад.
— Ну спасибо, голубушка, за воскресную проповедь…
— Не голубушка — лейтенант Дамико.
