Когда Филипп исчезает с экрана моего жетона, я замечаю сообщение от Дениса. Судебные санкции получены. Значит, шеф уже в курсе. Судебное решение автоматически перенаправляется главе полицейского участка. Понятно, почему он идет поторапливать Филиппа. Но он еще не знает, что убийство было совершено именно в этот промежуток времени…
Ладно, предоставлю шефу подробный отчет, как только соберу побольше информации. Покуда он висит над душой у Филиппа, а не у меня, можно хоть что-то успеть выяснить.
– Активировать маячок в похищенном импланте, – командую я, приложив к бортовому компьютеру жетон с только что полученными санкциями.
Несколько мгновений система проверяет правомочность запроса – перед тем, как включит встроенный в имплант Радислава маячок, что позволит немедленно определить его местонахождение. В какой бы точке планеты он сейчас ни находился.
Наконец на дисплее появляется карта, а на ней загорается отметка... Бог ты мой, это же буквально возле меня! Метрах в трех от автомобиля. Справа.
Я изумленно смотрю туда, но вижу только мусорный контейнер, стоящий у края парковки.
Натянув белые резиновые перчатки, лежавшие под сидением, и прихватив с собой пакет для вещественных доказательств, бегу к контейнеру.
Приходится изрядно покопаться во всевозможных объедках, прежде чем я нахожу то, что искал. Прохожие и так уже с интересом поглядывают на меня, поэтому я спешу засунуть зловещий вещдок в непрозрачный пакет.
Ну и в чем был смыл отрезать Радиславу руку с имплантом? Чтобы, уходя, запереть за собой дверь? Это лишь немного оттянуло обнаружение трупа. Может быть, чтобы воспользоваться его финансовыми сбережениями?
У другого края парковки я уже давно приметил атомный синтезатор – последнюю модель, но практически ничем не отличающуюся от той, что исправно служит нам с Мирославой дома. Подойдя к нему и воровато оглядевшись по сторонам, достаю вещдок из пакета.
Надеюсь, шеф про эту самодеятельность не узнает.
– Любые солнцезащитные очки, – называю я первую недорогую вещь, которая приходит мне в голову.
«СТОИМОСТЬ: 1,03 РЕМО», – сообщает синтезатор, после чего, как всегда, начинает мигать оранжевый диск справа от дисплея. «ОПЛАТИТЬ». Я прикладываю туда руку Радислава – в полной уверенности, что увижу сейчас сообщение про нехватку средств на счете. Однако вместо этого на дисплее появляется самая обычная завершающая команда: «ПОДТВЕРДИТЬ ОПЛАТУ».
– Отменить заказ, – разочарованно вздыхаю я, но не сдаюсь: – Любые солнцезащитные очки. Тысяча экземпляров!
И на этот раз средств на счете достаточно.
Отменив заказ, прячу руку обратно в пакет. Похоже, убийцу совершенно не интересовали деньги Радислава.
Может, имплант был нужен ему как идентификатор личности?
Как же жаль, что Парламентская комиссия по охране частной жизни запретила постоянную принудительную активацию маячков с записыванием маршрутов. Да мало ли, где эта рука могла побывать с часу до двух? Могла быть подброшена обратно к дому, чтобы мы подумали, будто это лишь способ запереть за собой дверь. А интересовать убийцу могло что-то, к чему Радислав имел служебный доступ.
Где он вообще работал? Если в лавке антиквариата или, скажем, в музее, то проникнув туда ночью, преступник легко мог завладеть каким-нибудь раритетом с Земли, стоящим многие и многие тысячи ремо...
Но только я собираюсь пойти обратно к автомобилю, чтобы пробить по полицейской базе род деятельности Радислава, как у синтезатора распахивается дверца. Из нее появляется девушка с азиатскими чертами лица, облаченная в снежно-белый скафандр и держащая в руке чемоданчик.
Отлично, криминалист прибыл.
– Здравствуйте. Заберите это себе. – Я протягиваю ей пакет. – Находилось вот в этом мусорном контейнере.
Девушка низко кланяется.
А, ну да, у китайцев так принято приветствовать. Боясь показаться невежливым, я тоже не всякий случай кланяюсь. Криминалист делает шаг вперед и забирает у меня пакет, широко улыбаясь и кланяясь еще раз.
Как мне когда-то долго пытались растолковать, убийства на Ремотусе стали до того редким происшествием, что иметь собственных криминалистов не только в каждом городе, но даже в каждом Штате Федерации было признано нерациональным. Пускай даже это такой огромный Штат как Россия. Кажется, уже последние лет сто департамент криминалистики функционирует у китайцев?
– Благодарю вас, – отвечает девушка, заглянув внутрь пакета. Судя по невозмутимому голосу, она в криминалистике не первый день. – Вы любезно сделали за меня часть работы.
Говоря на общем языке Ремотуса, она производит очень забавные интонации. Как будто бы поет. Скорее всего, это влияние ее родного китайского. Мой общепланетарный, наверно, тоже кажется ей специфическим?
Черт, а всё-таки как же назывался тот музыкальный инструмент, напоминающий скрипку? Слово начиналось вроде бы на g… Или на d..?
Еще немного, и я совсем забуду здесь родную речь!
– Позвольте проводить вас к месту преступления, –предлагаю я.
Она кивает, и мы молча направляемся к подъезду. И только тут меня посещает мысль, что я так и не выяснил, чем же занимался убитый...
Ладно, спрошу у Красимиры, вряд ли она может этого не знать.
Стоя у входной двери в квартиру и не замечая нашего приближения, Красимира, тряся своей обесцвеченной шевелюрой, хохочет над какой-то шуткой, которую только что отпустил Денис. При этом она не сводит глаз со своего экрана, на котором, безусловно, прекрасно видно мертвое тело Радислава.
Нда... В былые времена такое поведение сожительницы убитого не могло не вызвать у стражей порядка определенных подозрений. А психологов, как рассказывал Денис, непременно наводило на мысль о нервной защитной реакции организма. Но только не теперь. Теперь... когда уже давным-давно изобретен «Архивариус» и когда в каждом городе планеты функционирует Архив-Служба, круглосуточная и безотказная... разве не более странной выглядела бы Красимира, обливающаяся слезами?
Не тратя времени на представление им китаянки, я открываю дверь и жестом приглашаю ее внутрь.
– Там работают приватные видеокамеры, – говорю я, прежде чем она, как это заведено у криминалистов, оставит нас троих дожидаться результатов снаружи. – Посмотрите, пожалуйста, записи с часа до двух ночи.
На экране, исходящем из руки Красимиры, нам всем троим хорошо видно, как китаянка, прикрыв за собой дверь, ставит свой чемоданчик на пол в прихожей и раскрывает его. Оттуда один за другим выкатываются маленькие роботы, напоминающие пауков с приделанными к кончикам лапок колесиками, и проворно разбредаются по квартире, сканируя всё на своем пути.
Китаянка тем временем методично обнаруживает одну за другой каждую из микроскопических видеокамер, спрятанных в стенах, и внимательно ее разглядывает. Но всякий раз отрицательно мотает головой, после чего отключает ее. Пока изображение на экране не исчезает совсем.
Увы, камеры не записывали. А Красимире действительно незачем подсматривать за криминалистическими процедурами.
– Где работал ваш гражданский муж? – спрашиваю я, осознав, что надежда на быстрое раскрытие преступления только что растаяла.
– Техником на энергостанции, – весело отвечает Красимира, всё еще улыбаясь после той шутки Дениса. – На нашей, Западного квартала.
Интересно, может ли кому-то прийти в голову украсть что-нибудь на энергостанции…
– А кем оказался убийца? – нарушает ход моих мыслей Денис. – И кстати, где он сейчас?
Ну что ж. Самое время поделиться с коллегами проблемой.
– Подождите нас, пожалуйста, здесь, – говорю я Красимире и, повернувшись к Денису, таинственно поясняю: – У меня есть кое-какая оперативная информация.
Мы оба заходим в прихожую и плотно закрываем за собой дверь.
Когда Денис и китаянка узнают от меня о том, что произошло, в квартире на секунду-другую воцаряется тишина, нарушаемая лишь еле-слышным потрескиванием пауков-сканеров.
– Срань Господня! – Денис хватается за голову.
– Не богохульствуй, – говорю я. – Ты же знаешь, что мне это неприятно.
– Не переживайте, – успокаивает нас китаянка, – никакой катастрофы не произошло. Раз вы не можете вычислить убийцу по системе мониторинга, мы вычислим его по геному. – Она делает паузу, словно ожидая, что кто-то из нас сейчас спросит, что это такое. Но мы молчим с умным видом, и она продолжает: – На основе собранной здесь роботами биоинформации можно будет расшифровать его геном и произвести реконструкцию внешности. Правда, есть одна проблема…
– Какая проблема?! – одновременно вырывается у нас с Денисом.
– Боюсь, что на это уйдет около шести часов.
– Шесть часов? – не понимаю я. – Как такое может быть? Разве эта процедура не занимает от силы десять минут?
