Затем крышка багажника открылась, и водитель выволок Ти-Джей наружу. Грубым рывком он сдернул с ее пальца кольцо с бриллиантом и сунул его в карман. Потом он потащил ее вдоль стены, с которой на нее пустыми глазницами смотрели полустертые портреты: она успела заметить изображение дьявола и трех скорбящих детей, еле угадывающееся на облупившейся штукатурке. Он затащил Ти-Джей в сырой, покрытый плесенью подвал и швырнул на пол. Потом водитель чем-то стучал наверху, оставив ее в темноте, пропитанной отвратительным запахом гниющей плоти и слежавшегося мусора. Она пролежала здесь несколько часов, иногда принимаясь плакать, иногда засыпая. Где-то совсем рядом раздался взрыв, разбудивший ее, после чего Ти-Джей снова овладела тяжелая дремота.
Полчаса назад он вернулся за ней, вытащил из подвала, снова затолкал в багажник, они опять куда-то ехали минут двадцать, и вот теперь она здесь.
Они вошли в какой-то темный подвал, посреди которого вертикально торчала толстая черная труба. Водитель приковал к ней девушку, заведя ее руки назад и, потянув за ноги, вынудил сесть на пол. Наклонившись над ней, он связал ноги Ти-Джей тонкой веревкой, на что ушло несколько минут. Женщина обратила внимание, что похититель не снимал кожаных перчаток. Он выпрямился и некоторое время смотрел на нее. Затем снова нагнулся и разорвал на ней блузку. После этого таксист зашел сзади, и Ти-Джей задохнулась от ужаса, когда он начал ощупывать ее плечи и лопатки.
Она плакала и все пыталась издать хоть какой-то звук сквозь заклеивающую рот ленту.
Она знала, чем все это кончится.
Его пальцы скользнули по ее предплечьям, передвигаясь вперед, но не коснулись груди, а, как паучьи лапы, пробежались по ребрам. Он поглаживал и ощупывал их. Ти-Джей задрожала и сделала неловкую попытку уклониться, но мужчина стиснул ее, ощущая руками гибкость ее костей.
Потом он выпрямился, и она услышала удаляющиеся шаги. Долгое время вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь свистом воздуха в трубах кондиционеров и гулом работающих лифтов. Внезапно, услышав сзади странный повторяющийся свистяще-шипящий звук, она от страха издала нечленораздельный хрюкающий стон. Звук показался ей знакомым, только Ти-Джей никак не могла вспомнить, что он значит. Она попробовала повернуться, но это оказалось невозможным. Что же это? Прислушавшись к ритмично повторяющемуся звуку, женщина почему-то представила себе родительский дом.
Теннеси. Субботнее утро в небольшом бунгало в городке Бедфорд. Это был единственный день, когда ее мать не работала и целиком посвящала себя уборке дома. Маленькая Тэмми просыпалась, когда солнце уже начинало припекать, и отправлялась на первый этаж помогать матери.
Сейчас, прислушиваясь к странному звуку, она расплакалась, думая о том, зачем, во имя всего святого, этому страшному человеку понадобилось так тщательно и равномерно возить веником по полу...
......
По их лицам он сразу понял, что они оба удивлены и чувствуют себя неуверенно.
Хотя полицейские, занимающиеся расследованием убийств, очень редко оказываются в подобных ситуациях.
Лон Селитто и молодой Бэнкс (кстати, Джерри, а не Эрни) сразу же сели туда, куда движением косматой головы указал им хозяин, — на пыльные и расшатанные плетеные стулья, готовые вот-вот развалиться.
Райм сильно изменился с тех пор, когда Селитто видел его в последний раз, и детектив не мог скрыть своего удивления, даже шока. Бэнксу было не с чем сравнивать состояние Линкольна, но, тем не менее, он тоже пришел в ужас от того, что ему пришлось здесь увидеть. Грязная, неубранная комната и блуждающий взгляд хозяина, осматривающего их с ног до головы. Запах был почти невыносим. Впрочем, именно так и должно, наверное, было пахнуть в затхлых, непроветриваемых помещениях, где живут люди, подобные Райму.
Линкольн уже успел пожалеть о том, что позволил этим двоим подняться сюда.
— Почему же ты не позвонил мне заранее, Лон?
— Ты бы послал меня подальше. И он не ошибался.
Том возник возле лестницы и вопросительно посмотрел на своего босса, но тот успел опередить помощника:
— Нет, Том, ты нам не нужен. — Линкольн вовремя вспомнил что усердный юноша каждый раз непременно спрашивал гостей, не желают ли они что-нибудь выпить или поесть.
Просто Марта Стюарт в брюках!
На какое-то время в комнате воцарилось неловкое молчание. Первым решился заговорить Селитто. Этот огромный, чуть взъерошенный полицейский с двадцатилетним стажем был достаточно крепок духом, и мало что могло удивить или расстроить его. Однако, что бы он ни намеревался поведать, слова тут же застряли у него в горле, когда он бросил взгляд на коробку, стоящую у кровати Райма, с одноразовыми подгузниками для взрослых.
— Я читал вашу книгу, сэр, — робко начал Джерри Бэнкс. Как успел заметить Райм, этот парень еще не научился как следует пользоваться бритвой, и на его лице оставалось множество следов от порезов после бритья. А как лихо закручен у него чубчик! Господи, да ему не дашь больше двенадцати, раз уж на то пошло. «Чем больше стареет мир, — отметил про себя Линкольн, — тем моложе начинают казаться его обитатели».
— Какую именно?
— Ну, разумеется, учебник по криминалистике. Но я имел в виду приложения с фотографиями. Тот, второй вариант, который вышел пару лет назад.
— Там кроме картинок еще и слова есть. Вы не забыли их прочитать? — съязвил Райм.
— Ну да, конечно, — смутился Бэнкс. У одной стены были выстроены пачки нераспроданного тиража «Места преступления».
— Я и не знал, что вы с Лоном друзья, — сообщил Бэнкс.
— Неужели Лон не щегольнул тем, что о нас упоминали в книге «Лучшие люди года»? И не показывал свои фотографии? Не закатывал рукава, чтобы продемонстрировать шрамы и заметить при этом: «А вот эти раны я получил еще тогда, когда мы работали вместе с Линкольном Раймом»?
Селитто даже не улыбнулся. «Ну, хороню, — подумал он, — я могу показать тебе такое, что у тебя будет еще меньше поводов для улыбки». Старший детектив принялся рыться в своем кейсе. «Интересно, с чем он ко мне заявился?» — мелькнуло в голове Линкольна.
— И сколько же времени вы были напарниками? — продолжал Бэнкс, пытаясь заполнить паузу.
— Это к тебе вопрос, — Райм посмотрел на часы.
— Мы не были напарниками, — поправил Селитто. — Я занимался убийствами, а он был главой следственного управления.
— Ого! — уважительно заметил Бэнкс. Место главы Центрального аппарата считалось одним из самых престижных во всем полицейском департаменте.
— Именно так, — подтвердил Райм, глядя в окно на небо с таким видом, словно врач должен был прилететь к нему на соколе. — Два мушкетера.
Спокойным тоном, который так бесил Линкольна, Селитто заметил:
— Целых семь лет мы работали рука об руку.
— И очень неплохих лет, — так же бесстрастно отозвался Райм.
При этих словах Том нахмурился, но Селитто сделал вид, что ничего не заметил. Скорее, даже проигнорировал. Вместо этого он заявил:
— У нас появились проблемы, Линкольн. Требуется твоя помощь.
Шлеп! Целая пачка бумаг очутилась на прикроватном столике.
— Помощь? — Ноздри Райма затрепетали от смеха. Как отзывалась об этой части лица Блэйн, «этот нос похож на удачное творение пластического хирурга». Что на самом деле не соответствовало истине. Также ей казалось, что у Линкольна идеальный рисунок губ. («Необходимо добавить шрам», — как-то пошутила она, и действительно, в одной из их бесконечных схваток он чуть было не заработал его.) «Но почему же, — удивлялся Райм, — ее чувственные видения до сих пор волнуют меня?» Вот и сегодня он проснулся с мыслью о своей бывшей жене и решил написать ей письмо. В настоящий момент оно уже было набрано на компьютере, и Райм сбросил его на жесткий диск. В комнате повисла тишина, пока Линкольн одним пальцем набирал на клавиатуре команду.
— Линкольн? — обратился к нему Селитто.
— Да, сэр. Я уже слышал, что от меня требуется помощь. Бэнкс продолжал глупо и неуместно улыбаться, ерзая и пытаясь поудобнее пристроить свою задницу на жестком сидении.
— У меня назначена встреча, которая может состояться в любую секунду, — сообщил Райм.
— Встреча?
— Это врач.
— Серьезно? — спросил Бэнкс, лишь бы хоть как-нибудь нарушить тягостную тишину, вновь повисшую в комнате.
Селитто, словно не понимая, о чем идет речь, неуверенно спросил:
— А как твои дела?
Бэнкс и Селитто не подумали поинтересоваться его здоровьем, когда явились сюда. Впрочем, при виде Линкольна Райма другие люди тоже избегали задавать подобный вопрос. Ответ мог оказаться неожиданным, долгим и очень неприятным.
— Все хорошо, спасибо. А у тебя? Как Бетти? — просто ответил Райм.
— Мы развелись, — так же быстро и непринужденно ответил Селитто.
— Неужели?
— Ей остался дом, а я получил половину ребенка. — Коренастый полицейский произнес это с натянутой улыбкой, словно данную фразу ему приходилось в последнее время произносить довольно часто. Однако по его тону Райм сразу понял, что за этим незамысловатым объяснением таится весьма неприятная и болезненная история. Во всяком случае, сам Линкольн не хотел бы ее сейчас выслушивать. Впрочем, Райм и не удивился тому, что их брак окончился подобным образом. Селитто был рабочей лошадью, одним из лучших сотрудников полиции, отдававшим службе по восемьдесят часов в неделю. Первые несколько месяцев совместной работы Райм даже не предполагал, что Селитто женат.
