— Дез, детка, — Курд провел пальцем вверх по моей руке, затем локоном завернул на него прядь моих волос, — мне было бы гораздо приятнее, если бы ты пришла одна, без собачки на поводке. Ладно, что для тебя сделать?
— Это не визит вежливости, Курд.
Я посмотрела на Кейла. Он застыл у двери, уставившись на палец Курда, которым тот все водил по моей руке. Кейл встретился со мной взглядом, и холодок пробежал по моей спине. Стряхнув с себя минутное оцепенение, я прошла мимо Курда в комнату.
— У меня опять проблемы с папашкой, — сказала я. — Мне нужно на время залечь на дно. Твоя нора ближе всех.
Курд бросил на меня разочарованный взгляд и хлопнулся на японский хлопчатобумажный матрац, забросив ноги на маленький шатающийся столик.
— Не бери в голову, детка. С чем он тебя поймал на этот раз?
Я изобразила озорную улыбку и дернула плечами:
— Да как обычно.
Ткнула пальцем в Кейла.
— Папашке не понравился полуголый пацан в дочкиной спальне.
Я надеялась, что это как-то объяснит, почему на Кейле явно не его одежда.
— Вот чертова ведьма!
Курд издал губами звук сочного поцелуя. Чересчур сочного. Судя по ухмылке, которая скользнула по его лицу, он представил себя на месте Кейла.
— И почему это мы до сих пор с тобой не замутили?
Я устроилась на стуле напротив.
— Не люблю деловых.
— О, точно, помню! Как я мог забыть?
Курд кивнул в сторону Кейла:
— А как зовут нашего немого?
— Это Курд, а это Кейл, — представила я их друг другу. И снова: — Это Кейл, а это Курд.
Неожиданно тишину прервал голос Кейла:
— Я ведь только прикоснулся к тебе…
Курд заржал:
— Если ты валялся в ее постели, ты, естественно, прикасался не только к самому себе.
Он повернулся ко мне:
— Он что, из этих?
Я сверкнула на него глазами.
Курд пожал плечами:
— Ладно. Вы, отморозки, пить хотите? Пойду за содовой. Или вам чего покрепче?
— Мне содовой, — сказала я, закатив глаза.
Кейл подождал, пока Курд скроется в конце длинной лестницы, ведущей на первый этаж, и шагнул ко мне.
— Я же прикоснулся к тебе, — вновь сказал он.
— Да.
Это было все, что я смогла выговорить — взгляд его голубых глаз пригвоздил меня к стулу. Буря эмоций ревела в моем мозгу. Желание узнать все про мужиков в таинственных трико перебивало желание узнать все про Кейла. А тут еще папашка с пистолетом…
— А ты не умерла…
— А что, должна была?
И опять тот же взгляд: будто он стоит перед невесть каким мифическим созданием, и ему гарантировали исполнение годового запаса желаний. Мне стало не по себе. Мне вообще-то не в новинку, если кто-то на меня пялится; справедливости ради, я и сама сегодня пялилась выше крыши. Но теперь все по-другому. Степень интенсивности совсем другая — такого у меня еще никогда не было.
Он приблизился на шаг, слегка наклонив голову.
— Такого еще никогда не было. Никогда, — произнес он.
Потом протянул руку, но, поколебавшись, отвел ее назад.
— Можно… можно я опять прикоснусь к тебе?
Наверное, у меня бы крыша съехала от такого вопроса. В любой другой день — точно. Но глаза Кейла горели таким любопытством, таким изумлением! И куда подевалось то холодное выражение лица, которое не покидало его у меня дома? Его голос обрел мягкость, но сквозь эту мягкость сквозило яростное желание, от которого у меня пересохло во рту. Я отогнала чувство дискомфорта, кивнула и встала.
Несмотря на приличный рост, он двигался удивительно быстро: мгновенно обогнул кофейный столик и встал напротив меня. Близко. Совсем близко. Мы буквально дышали одним воздухом. Я думала, он возьмет меня за руку или за плечо, но вместо этого он поднял правую руку и мягко коснулся ладонью моего лица.
— Какая теплая! — проговорил он с трепетом в голосе, а его пальцы — легче пуха — касались кожи у меня под глазами, словно он отирал мне слезы. — Такая нежная! Никогда ничего подобного я не чувствовал.
Я тоже. Скользнув по моей коже, его пальцы оставили на ней след в виде легких покалываний, которые теперь пронзили все мое тело. Его дыхание мягко овевало мой лоб и щеки, дыхание теплое и ласковое, кружащее голову…
Грохнуло что-то наверху. Это Курд. Что-то уронил. Я очнулась, перевела дух:
— Ну, и где спасибо?
Он словно не слышал.
— Ты помогла мне уйти от Кросса, — проговорил он. — Почему? Я пытался тебя убить, а ты помогла мне спастись.
Я пожала плечами:
— Мой папашка ублюдок. У меня хобби — доставать его. К тому же ты и не пытался меня убить. Ты просто испугался.
— Я не могу испугаться.
— Все могут.
Но нам было не для споров. Мне нужны ответы. Голова вспухла от всякой всячины. Папашка. Странные ночные звонки. Неурочные поездки в офис. Если бы я тогда обращала внимание, я бы поняла — это сигналы тревоги.
— Ты сказал, мой отец убийца. Это что, в переносном смысле? — спросила я.
— Я — одно из его орудий, — ответил Кейл.
— Орудий?
— Он меня использует.
То, как он это произнес, пробило меня холодом. На этот раз жутковатым.
— Для чего? — спросила я. — Ты шпионишь за клиентами его конкурентов?
Я понимала, что все это чушь, но мое подсознание, как за соломинку, держалось за мысль: твой отец — юрист…
— Нет.
Я сложила руки на груди. Раздражение нарастало.
— Ну так хоть намекни. Что ты делаешь для моего папашки?
Сделав два шага вперед, он сверкнул глазами и тихо произнес:
— Убиваю.
Я сморгнула и попыталась представить своего отца большим плохим парнем. Не смогла. Или не захотела? Понятно, он стал чем-то вроде машины, и мы не разговаривали уже много лет. Но чтобы он был убийцей? В голову не лезло.
Подняв руки и повернув их ладонями вверх, Кейл стал сгибать и разгибать пальцы.
— Они приносят смерть всему, чего я касаюсь.
Я вспомнила землю, где он стоял — там, возле ручья. В ней что-то было не так. Вот что: она была лишена цвета. Я тогда списала это на воздействие пива, которое было во мне, но теперь…
Он отскакивал всякий раз, когда я подходила достаточно близко, чтобы коснуться его…
Он так и не снял мои кеды…
Воздух свинцом застыл в моих легких, а комната начала сжиматься в размерах.
— Твоя кожа… — начала я.
Я бы назвала это все дерьмовой чушью, но из всех людей я была именно тем человеком, кто знал: дерьмовая чушь — вещь реальная.
И зря что ли среди рейверов ходят разговоры о пацане, которого семь лет назад арестовали во время Самрана. Фишка была в том, что пацан устроил короткое замыкание голыми пальцами прямо на тусовке, куда его загнали полицейские. Но его забрали, и никто его потом не видел.
— Несет смерть, — подхватил он, — всему живому.
Он протянул руку и легким движением прошелся по линии моего подбородка и щеке.
— Кроме тебя. Как это получается, что я могу к тебе прикасаться? Любой другой уже умер бы страшной смертью.
Голос Кейла был столь же мягок, как и кожа на его руке, которая скользила по моему лицу. Я отступила назад.
— Так, секунду, дай сосредоточиться. Ты пытаешься мне впарить, что мой папашка использует тебя в качестве оружия? Но против чего конкретно?
Его лицо помрачнело:
— Не чего, а кого.
— Ну и кого?
Вряд ли я хотела услышать его ответ. Тут одно из двух: либо мой таинственный красавчик чокнутый, либо мой папашка… И от любого варианта будет несладко.
— Людей, — отозвался Кейл. — Он использует меня, чтобы наказывать людей.
Я носилась по комнате, растирая виски — еще немного, и башка взорвется от напряжения.
— Ты прикасаешься к людям, и они умирают? — переспросила я. — И это тебе велит делать мой отец?
— Именно так.
И совсем не так! Я никак не могла представить своего отца персонажем триллера. Он ведь просто долбаный трудоголик с мозолью во всю задницу от бесконечного сидения в офисе. Ну, бывают у него залеты. Ну, есть у него пушка — значит, есть на то причины.
Я перестала носиться по комнате и, остановившись перед Кейлом, произнесла тоном, которым старалась убедить скорее себя, чем его:
— Ты врешь. Мой отец юрист.
— А что, юристы убивают людей?
Кейл с иронией смотрел на меня.
— Конечно нет, — принялась я объяснять. — Они избавляют всех нас от плохих парней, ну, чтобы те никому не вредили, и вообще…
Не самое точное объяснение, но лучшее, которое я могла придумать.
— Тогда это совсем не то, что делает твой отец. Это делаю я. Я. Корпорация «Деназен» использует меня, чтобы наказывать тех, кто поступает плохо. Я — Шестой. И я не юрист.
