Мэттью снова не понял, говорит ли Дэвид серьезно, или это шутка. Но все же улыбнулся.
— Вы очень меня выручили, Дэвид. Даже не знаю, как выразить, насколько я вам благодарен. Я — ваш должник.
— Уверен, повод выразить вашу благодарность найдется, — Дэвид лукаво улыбнулся.
Дверь за спиной Мэттью открылась.
— Доброе утро! — в кухню вошла Марта в черном строгом платье. На ее лице было все то же безучастное застывшее выражение. Волосы скручены в пучок на затылке.
— Доброе утро, — встрепенулся Мэттью.
— Марта, подайте завтрак через полчаса в мою спальню, — Дэвид взял с тарелки один тост и, делая на ходу глоток кофе, пошел к выходу из кухни. — Рад был побеседовать, Мэттью. Хорошего дня.
И вышел, не дожидаясь ответа. Мэттью проводил его растерянным взглядом. Марта даже бровью не повела. Дверь закрылась.
— Я, наверное, тоже пойду… — пробормотал он.
— Допейте кофе, — удержала его Марта, надевая передник поверх платья. Мэттью покладисто сел на свое место. Потягивая кофе, он еще раз прокручивал в голове недавний разговор, все отчетливее понимая, что болтал только о себе и совершенно ничего не узнал о самом Палмере. Как же так вышло?
— Как вам спалось? — не оборачиваясь, спросила Марта. Мэттью не видел, что именно она готовит, но двигалась горничная быстро и расслабленно, словно выполняя давно привычный ритуал.
— Спал, как убитый, — улыбнулся Мэттью. — Спасибо. И спасибо, что встретили меня вчера.
— Это моя работа, — Марта все еще стояла к нему спиной, но Мэттью показалось, что ее голос потеплел.
— А вы давно работаете на мистера Палмера?
— Смотря, что вы считаете «давно». Около двух лет.
— И вам нравится?
Марта бросила на него короткий взгляд через плечо. Мэттью улыбнулся.
— Это не худшая работа. Мистер Палмер платит исправно, не пристает и почти не капризничает, — в ее голосе Мэттью почудились знакомые нотки. Такие интонации он слышал у Хлои, когда та говорила о своих детях. И в то же время… Он не мог бы сказать точно, что именно заставило его насторожиться. Словно в голосе Марты звякнула тревожная нотка. Или, может, чуть напряглись плечи.
— Но бывало и лучше? — спросил он, помедлив.
Марта не ответила. В тишине, нарушаемой бульканьем воды в кастрюле и мерным стуком ножа, Мэттью догрыз тосты и выпил кофе. Сполоснув пустую чашку, он вспомнил, что так и не спросил Дэвида о зеркалах. Он потер колючий подбородок и вздохнул. Марта, собиравшая на поднос завтрак Дэвида, это заметила. Поймав ее вопросительный взгляд, Мэттью неловко улыбнулся:
— Как мистер Палмер умудряется бриться без зеркала?
Горничная пожала плечами.
— Можете отклеить бумагу в ванной. Едва ли мистер Палмер будет против. Тем более, если этого не увидит, — подняв поднос, она вышла. Мэттью остался обдумывать ее слова.
Времени до встречи с мистером Уильямсом оставалось достаточно. Вернувшись в комнату, Мэттью еще раз осмотрел бумагу, закрывающую зеркало. Если ее смочить, она наверняка легко отойдет. Вряд ли мистер Палмер придет сюда в ближайшее время, Марта говорила, у него есть другая ванная. Если же он будет против, ничего не стоит снова заклеить зеркало. Например, бумагой, что лежит в ящике стола.
Мэттью снял пиджак, засучил рукава и, орудуя мочалкой, очистил зеркало. На это ушло буквально несколько минут, но все это время его не покидало легкое чувство тревоги.
========== 3. День первый ==========
При свете дня город выглядел совсем иным. Более шумный, закованный в камень, заслоняющий небо высотками, но все еще просто город. Налет иномирности совершенно испарился под лучами бледного октябрьского солнца. Вскоре Мэттью привык и к постоянному шуму автомобилей, и к звуку речи на чужих, незнакомых языках. В пестрой толпе оказалось проще почувствовать себя своим. Куда проще, чем в шикарной квартире мистера Палмера.
Первым делом Мэттью купил подробную карту города и нашел на ней здание издательства. Это оказалось не так уж далеко — в южной части Манхэттена, недалеко от Сити-Холл парка. За пару часов (или даже меньше) он смог бы дойти туда пешком, маршрут следовал почти по прямой. Но рисковать опозданием на встречу Мэттью не стал и спустился в метро.
Нью-Йоркская подземка поразила его до глубины души. Вагоны были заполнены людьми, перенасыщены запахами и шумом. То и дело кто-то пихал Мэттью или задевал локтем, пару раз ему наступили на ногу. Сегодня Мэттью был в туфлях, которые выглядели чуть приличней ботинок для путешествий, но зато чужой каблук в них ощущался куда болезненнее. Впрочем, он быстро забыл об этой неприятности, с любопытством рассматривая людей вокруг. Прежде он никогда не встречал столько выходцев из других стран. Хлоя говорила, что в Нью-Йорке их больше, чем где-либо еще в Америке. Оттенки кожи, разрезы глаз, прически, все было далеко от того, что он встречал прежде. Мэттью снова ощутил себя в совершенно иной реальности, отличной от той, в которой он вырос. Как если бы его забросило на другую планету.
Когда он снова выбрался на свежий воздух каменных улиц, стрелка часов неторопливо приближалась к двенадцати. До назначенной встречи оставалось полчаса. Было тепло, но не настолько, чтобы избавляться от пальто. Тротуары просохли. Легкий ветерок с залива холодил лицо. Мэттью не спеша прошелся вдоль улицы, купил конвертов и марок. Хлое он пошлет телеграмму, но Ева будет рада получить от него письмо.
Перед встречей с мистером Уильямсом Мэттью чувствовал себя на удивление спокойно. Друга отца он видел всего пару раз и оба были достаточно давно, чтобы от него остался зыбкий образ рослого громкоголосого мужчины с белыми кустиками волос над ушами и черными бусинками глаз. Достаточно добродушного мужчины. Это было практически все, что Мэттью знал о нем. Они с отцом учились вместе, и последние лет пятнадцать мистер Уильямс был владельцем небольшого литературного журнала. Большие писатели в нем не публиковались, но журнал уверенно держался на плаву, пережив Великую Депрессию, и унывать не собирался.
Сама редакция располагалась в полуподвальном помещении одного из исторических зданий. Мэттью спустился по крутой каменной лестнице и вошел, звякнул колокольчик над дверью. Девушка за ближайшим столом подняла на него вопросительный взгляд. Кроме нее в кабинете было с полдюжины человек, но все продолжали заниматься своими делами. Стучали пишущие машинки, бормотало радио, шуршали бумаги.
Мэттью улыбнулся своей дежурной улыбкой и обратился к девушке, предположив, что она — секретарь. На вид она казалась его ровесницей. Светловолосая, в стильном черном платье с высоким воротничком. Очень симпатичная. Она держалась уверенно и расслабленно.
— Добрый день. Меня зовут Мэттью Блейк, мистер Уильямс ждет меня к двенадцати часам.
— Здравствуйте, — ее улыбка показалась Мэттью довольно личной. Взгляд голубых глаз быстро ощупал его с ног до головы. — Подождите, пожалуйста, здесь…
Она вышла из-за стола и приоткрыла одну из дверей.
— Мистер Уильямс, пришел мистер Блейк.
— … — ей что-то ответили, но Мэттью не разобрал слов. Пользуясь паузой, он осматривался. Резкий желтый свет ламп словно обесцвечивал все вокруг: бледно-зеленые стены, потертый паркет, столы, которыми был заставлен кабинет. Лица присутствующих в нем казались похожими на восковые маски. Мэттью невольно поежился. В кабинете сидели в основном мужчины. Кроме секретарши он заметил всего одну женщину в углу, но увидеть ее лицо возможности не было — она сосредоточенно печатала что-то, не отрывая взгляд от страницы. Ее пальцы быстро-быстро барабанили по клавишам. Зато мужчина за ближайшим столом с интересом Мэттью рассматривал. Ему было около тридцати. Темные волосы старательно уложены, под носом — модные тонкие усики. Весьма добротный серый костюм. Лицом он напоминал итальянца. Поймав взгляд Мэттью, он улыбнулся и закурил, забросив ноги на стол.
— Входите, мистер Блейк! — пригласила секретарша, и Мэттью, сняв шляпу, прошел в кабинет.
