«Наблюдатель» — базовый уровень посещения Иллюзиона. Ты просто глазеешь и все. Взаимодействие с грезами минимальное, как будто бы смотришь фильм с дополненной реальностью. Этот уровень обожают всякого рода извращенцы и онанисты, загружая порно-контент или секс с убийствами и расчлененкой. Нет, конечно есть и те, кто наблюдает за птицами в цветущем саду или любуется пасущимися на зеленом лугу козочками, да только такое любование дает очень мало Эссенции, а значит отработка повинности не засчитывается и люди вынуждены погружаться в кошмары. Чем жестче грезы — тем больше Эссенции. Чем больше Эссенции — тем проще тебе живется в этом гнилом мире.
Я лежал в теплом уютном биогеле и ощущал себя бесполезным куском мяса в желе. Черт подери, что делать? Решение пришло само собой. Раз я вынужден всего лишь наблюдать, то и наблюдение должно принести результат.
Я загрузил нужную локацию из своего Кристалла Памяти, скорректировал уровень погружения на отметку «наблюдатель».Иные меня поглоти, как же не хочется сюда лезть. Это место для меня хуже самого жуткого кошмара. Смотреть на то, как погибла Лина…
Нет. Не могу.
Я сбросил настройки. Сердце бешено колотилось, в ушах гулко пульсировало. После случившейся трагедии я загружал эту запись всего один раз и не смог пройти дальше пустыни, потому что знал, что ждет впереди. Страх снова увидеть истекающую кровью Лину, испытать всю ту боль и ужас — оказался сильнее меня.
Сколько я пролежал вот так — с пустыми мыслями, с похолодевшими от страха руками и ногами, с горечью утраты в душе, — сложно сказать. Из оцепенения вывел тонкий писк системы капсулы и настойчивая просьба: выбрать локацию или свалить на хрен.
Пересилив себя, я снова загрузил данные из Кристалла Памяти. Покончив с остальными настройками, по привычке глянул на свои часы, которые закрепил на крышке капсулы. На первом циферблате 13:55, остальные два показывали 14:00. Что ж, пора начинать.
Инъекцию снотворного, которое впрыснула капсула, я не почувствовал. Просто закрыл глаза и погрузился в сон.
* * *
— Я хочу твою печень! Отдай ее мне! Выпусти меня! — выл пустынник, скребя обломанными черными ногтями камень. Тварь орала и брызгала слюной, глядя как уходит пища.
Я стоял и смотрел, как второй «Я», бежит прочь к Точке Перехода. Я помнил каждый шаг, каждое свое движение, которое было сделано в той роковой локации, но все равно надеялся найти что-то… Не знаю, что именно. Возможно, хотел понять, в чем я тогда ошибся, и почему моя ошибка привела к смерти Лины.
Вот я — высокий статный блондин в тактической куртке, черных штанах и ботинках, бегу по ржавой пустыне. Останавливаюсь, сверяюсь с часами и прыгаю в песчаную воронку. Я прекрасно помнил, как в тот момент крутились на хронометре стрелки, и каким жестким и необычным был тот Переход.
Жар пустыни сменяется колючим холодом. Я настоящий его почти не ощущаю, но тот другой Я промерзает до самых костей. Он с трудом поднимается и сплевывает кровь на снег. Стоит, прислушивается.
— А-а-а-к-се-е-е-ль… А-а-а-а-к-се-е-е-ль… — раздается жуткий рев из темноты.
Тот другой Я продолжает стоять неподвижно, не оборачивается, потому что знает, что тогда он умрет. Но ведь я могу обернуться и посмотреть, что прячется там, во тьме, ведь я наблюдатель, которого не видит Глаз Пустоты. Можно во всяком случае попытаться!
Я резко обернулся, и в тот же миг на меня дохнуло холодом. И тогда я побежал вглубь леса; туда, откуда чуть позже придет чудовище. А позади слышался надрывный крик Лины:
— Аксель, помоги!
Ее голос… Я бежал, проваливаясь в снег. Падал, поднимался и снова бежал, вглядываясь в темноту с непонятной, иступленной одержимостью.
Среди черных стволов деревьев что-то мелькнуло. Размытый белый силуэт. Огромный, жуткий. От него волнами расходился холод, который вселял иррациональный страх. Я побежал туда, где только что видел силуэт и…
… И выбежал на обледеневшую поляну, где на дереве была распята моя жена. Из ее груди торчало ледяное копье, и кровь алыми каплями летела на белый, чистый снег.
— Не-е-е-т!!! — закричал тот другой Я.
* * *
— Не-е-ет!!! — выкрикнул я.
Связь с Иллюзионом прервана. Произведено экстренное пробуждение.
Я скрипнул зубами, до боли сжал кулаки. Ненависть к себе, злость на собственную беспомощность и гнев — все смешалось, грозя выплеснуться, задушить. Я не смог помочь Лине тогда, не смог и сейчас…
Стоп. Прочь эмоции, иначе загоню себя в такой темный угол, что никакому доктору Бартону оттуда меня не вытащить. Это всего лишь запись. Воспоминание. Ужасное воспоминание, которое я не готов забыть, но и принять тоже не готов. Во всяком случае, так говорит Бартон. Кстати о нем. Я глянул на часы и понял, что еще немного — и опоздаю на тестирование.
* * *
На тестирование я успел. Без одной минуты три я открыл дверь кабинета и замешкался от удивления. Меня ждал сюрприз. Приятный или нет — скоро узнаю.
Вместо штатного психолога мистера Бартона — вечно потеющего, молчаливого толстяка с неизменным черным кейсом подмышкой, — в кабинете меня встретила брюнетка лет двадцати пяти с крепкой попкой и длинными ногами. Сразу видно — поклонница тренажерных залов и массажных кабинетов. Узкая кожаная юбка несколько стесняла ее движения, верхние пуговицы на белой блузке будто бы сами расстегнулись, не в силах скрывать богатства хозяйки. Черная мушка над пухлыми губами, аккуратный, чуть вздернутый нос. Эту девушку можно было бы принять за элитную проститутку, если бы не прямой пытливый взгляд черных глаз. Взгляд мне сразу не понравился — слишком уж прямой и пытливый. Незнакомка смотрела так, словно пыталась меня просканировать и узнать, нет ли гравировок на костях.
— А где мистер Бартон? — вежливо поинтересовался я.
— Он не придет, как и остальные, — сказала она бархатным голосом.
В общем, другого голоса я услышать не ожидал. Эта девица словно была собрана из конструктора «Очень горячо!». При виде нее у любого мужика должны были включиться природные инстинкты, и, презрев служебный и семейный долг, он только бы и делал, что бегал за ней с пожаром в трусах.
— Сегодня с вами буду работать я. Кассандра Милз, — девушка протянула узкую ладонь.
У нее оказалась крепкое, почти мужское рукопожатие. Я отметил, что руки очень ухоженные, с дорогим маникюром, к тому же кружок чипа на запястье не виден — его скрывала татуировка змеи, которую едва приоткрыл задравшийся рукав пиджака. У этой барышни вообще не было ни одного шрама от имплантов, но я готов был поклясться, что она напичкана ими по самые уши.
— Присаживайтесь, мистер Рид.
Я по обыкновению плюхнулся на потертый диван в углу, но тут же получил предупреждающий жест Кассандры.
— Нет, не сюда, — она указала на металлическое кресло с проводами и нейрошунтом, и добавила: — Сегодня у нас будет сеанс с подключением к вашему нейроимпланту.
Иные тебя раздери! Какого черта⁈
— Простите, мисс Милз, из какой вы сказали службы?.. — поинтересовался я.
— Меня прислали из Управления юстиции. Вот документы и удостоверение, — она достала из кармана приталенного пиджака терминал и вывела голограмму.
Я медленно проверял документы, надеясь увидеть там что-то… Даже не знаю, что именно. Просто не хотелось давать Кассандре доступ к нейроимпланту и позволить ковыряться у меня в мозгах, вот и тянул время.
— Мистер Рид? Все в порядке? — в ее интонации сквозил холод.
— Да-да. Задумался, извините.
— Тогда давайте приступим. Какой у вас уровень ЭМПО[1]?
— Пятьдесят четыре, — привычно выдал я. — Это есть в моем профиле.
— Пятьдесят четыре? — вскинула она бровь. — В профиле указано, что вас едва не осудили за незаконный сбыт Эссенции и Кристаллов, а значит вы — рейдер. Такого рода делишки требуют высокой эмпатической персональной особенности, а тут всего пятьдесят четыре. Маловат ЭМПО для рейдера.
