Я, с детства не особенно склонный к спорту, а потому манкировавший зарядками, пробежками и обтираниями на морозе, посмотрев на часы пейджера, ужаснулся и припустил на работу с такой скоростью, что аж дыхание перехватило. Подошвы хрустели по новенькому, еще не расчищенному и мало растоптанному снегу. Поминутно проваливаясь и черпая его ботинками, когда нога торопливо проскакивала мимо утоптанного пути, я добродушно матерился вполголоса и напевал что-то, как будто само хорошее моё настроение выплескивалось через край.
Вот и вчерашний пустырь, показавшийся спасительным в свете огней микрорайона и обилия собачников. Сегодня он был удручающе пуст и скучно белёс. А мрачный и жутковатый в вечернее время парк, с утра, наоборот, радовал красотой пушистых веток укрытых снегом деревьев, пробивающимся сквозь скопления облаков солнцем, отражающимся миллионами огоньков на солидных, как ватная борода школьного деда Мороза, сугробах и голосами молодых мамаш, прогуливающихся вдоль аллеи с колясками, или же неспешно волокущих за руку плотно укутанных во множество одежных слоев бутузов-малышей.
Кабинет выглядел так, будто я вчера никуда и не уходил: всё тот же пыльный сумрак, всё тот же Денис Зосимыч с резко пахнущей сигаретой, всё та же полная окурков банка на столе перед ним. Единственное новшество, которое я сумел разглядеть, когда глаза привыкли к полумраку, вместо старушки с «кош… шками» на давешнем стуле восседал маленький, увенчанный лохматой шевелюрой мужчина кавказского типа внешности, с которым Зосимыч перед моим появлением вёл оживленный разговор.
— … адцать штук целых, ты представляешь… — оборвал тираду кавказский мужчина.
Собеседники, замолчав, уставились на меня. Зосимыч, пользуясь моментом, вытащил и раскурил очередную ароматнейшую сигарету.
— Вот, Альберт Артурович, познакомься, следователь тут, новый наш, Виноградов Серёга, — радостно забубнил Зосимыч.
— Очень рад, будем знакомы! — Альберт Артурович поднялся со стула.
— С кем имею честь? — вежливо под стать собеседнику, но всё же слегка нагловато осведомился я, пожав руку.
— Баграмян, заместитель прокурора Средневолжского района Самарской области, — Альберт Артурович не обратил никакого внимания на моё нахальство, глаза его продолжали смотреть с доброжелательным интересом: — Откуда к нам? Что заканчивал?
— Самарский госуниверситет, — я тоже принялся без тени смущения разглядывать Баграмяна. На вид однофамильцу маршала, дважды Героя Советского Союза Ивана Христофоровича Баграмяна было лет тридцать — тридцать пять, очень невысокого роста, субтильный, на голове копна черных волос, аккуратно, впрочем, уложенных. Из-под густых бровей весело поблескивают умные глаза, подбородок и щеки выбриты до синевы. В отличие от всех остальных работников прокуратуры, включая меня, Альберт Артурович носил прокурорскую форму ярко-синего цвета.
— Раз недавно закончил, видимо, гражданское право хорошо знаешь? — поинтересовался Баграмян. — Поехали со мной, поможешь!
Я вопросительно посмотрел на Зосимыча, тот подмигнул и, как всегда, уставился в какие-то свои бумаги. Что ж там такого интересного пишут, подумалось мне.
— Хорошо, только один звонок сделаю.
Заместитель прокурора кивнул.
Вчерашний хриплый голос сообщил, что искомые оперативники уже опять убыли на задание, я подхватил со стола брошенную туда пять минут назад пачку сигарет и вышел вслед за Баграмяном из кабинета. Пару минут спустя Альберт Артурович, уже облаченный в длинное темное пальто, повязанное ярко выделяющимся на казенном фоне остальной одежды белым шарфом (отчего заместитель прокурора стал похож на участника занудной юмористической телепрограммы «Джентльмен-шоу»), вышел из подъезда и, махнув рукой мне, курившему в ожидании, направился к автостоянке.
Площадка для парковки была заставлена самым разнообразным транспортом — от милицейских «бобиков» и служебных «волг», до личных «девяносто девятых», новомодных «десяток», и даже пары не сильно подержанных иномарок. «Интересно, какая из них Баграмяна…» — едва успел подумать я, как к моему величайшему удивлению, заместитель прокурора направился к скромно стоявшему на краю стоянки красного цвета «запорожцу». На какой-то момент я даже подумал, что это шутка, но Баграмян развеял мои сомнения, изящно приоткрыв дверь комичного автомонстрика и, подобрав полы пальто, уселся за руль. Нет, я не в коем случае не сноб, мне это даже показалось забавным и, пряча улыбку, я водрузился на сидение рядом.
— Машина моего тестя, — улыбнулся в ответ Альберт Артурович, — я что-то никак на свою не накоплю, — Баграмян завёл мотор и с оглушающим округу тарахтением мы отправились в путь.
За окном быстро ставший привычным деревянно-серый пейзаж одноэтажных строений сменился промышленной зоной, а потом снова возобновили свой бег низко посаженные под большими крышами, и оттого похожие на грибы домики за заборами все того же унылого цвета некрашеной древесины. У калитки одного из таких сооружений остановил своего верного «ушастого» коня Баграмян. Мы вышли из машины, и заместитель прокурора постучал в калитку. Залаяла собака во дворе, ей моментально откликнулись товарки с соседних участков. Женщина средних лет, кутаясь в серый пуховый платок, вышла на крыльцо и, услышав, что мы из прокуратуры, загнала собаку в будку, после чего пригласила нас в дом. В комнате за небольшими сенями стоял тяжелый запах перегара, у стены на железной панцирной кровати, подперев тяжелую голову руками, восседал крупный мужик, явно страдающий с перепоя.
— Опанасенко! Почему вы не являетесь в прокуратуру по повесткам? — строго спросил Баграмян. — Хотите неприятностей? Мы вам их устроим!
— Не надо неприятностей, гражданин начальник, — прогудел мужик, — приду сегодня. Сейчас вот оклемаюсь малёхо и притопаю к вам на Ленина.
Адрес РОВД и прокуратуры был проспект Ленина, дом 113.
— Ну смотрите, Опанасенко, я предупредил. Лучше вам меня не подводить. Если не явитесь до часу дня, пришлю за вами наряд милиции и будем штраф административный оформлять. Распишитесь в получении повестки.
Баграмян явно покривил душой — у прокуратуры не было полномочий назначать штрафы. Он мог только возбудить административное производство и направить дело далее по подведомственности. Но, понятное дело, господин Опанасенко, и будучи трезвым, вряд ли разбирался в тонкостях закона, а уж сейчас ему и подавно было не до того. Забрав бумажку с невразумительной опанасенковой закорючкой, Баграмян посмотрел на печальную женщину, впустившую нас и теперь безмолвно присутствовавшую при разговоре, как бы призывая её в свидетели, и буркнув: «До свидания», направился к выходу. Я недоумённо последовал за ним.
На обратном пути я все же поинтересовался:
— А при чем здесь было гражданское право?
Взгляд Баграмяна опять стал хитрым. Он улыбнулся и ответил:
— Спасибо тебе, что помог, я один опасался ехать, видал, какой бугаище? В пьяном гневе вообще страшен, повезло нам, что он с бодуна. Я хотел Дениса позвать, но он предложил взамен твою кандидатуру, как более крепкого физически человека.
Я мысленно поблагодарил Зосимыча, надеюсь, ему икнулось, и спросил опять:
— А почему не дали поручение милиции?
— Ох, этих пока найдёшь, да пока допросишься. И ведь могут не поехать — напишут рапорт просто, что дома не было человека. Быстрее и надёжнее всё сделать самому, — вздохнул зампрокурора.
— Да уж, — согласился я, — тоже вот не могу второй день оперов застать на месте. Надо опросить по материалу одному, а они всё время на задании.
— Э-э-э! — улыбнулся Баграмян. — Ты неправильно делаешь… Надо тебе подняться к ним самому и тогда наверняка застанешь, но на их территории лучше не опрашивай, борзеть будут, ты молодой и пока для них не авторитет. Поднимись, пригласи к себе, а если не придут, начальнику РОВД позвони. Но придут наверняка.
— Спасибо, попробую, — я уже перестал злиться, что был без спроса задействован в качестве живой силы и тоже улыбнулся.
