Заканчивалась утренняя трапеза, ипики готовились приступить к дневным делам. Охотники собирались небольшими группами у мужского дома, точили стрелы и проверяли луки. Рыбаки раскладывали сети и лески. Молодые женщины взялись за метлы. Их матери отправились в поля и огороды, разбитые неподалеку от леса.
– Вождь считает, что надвигается буря, – объяснила Рейчел, когда совещание было окончено. – Говорит, вы можете ехать, но проводника он с вами не отпустит. Слишком опасно.
– А мы доедем без проводника? – поинтересовался Нейт.
– Да, – ответил Жеви, и Нейт бросил на него многозначительный взгляд.
– Это было бы неблагоразумно, – возразила Рейчел. – Реки сейчас слились, очень легко заблудиться. Даже у ипиков пропадают рыбаки во время сезона дождей.
– А когда может закончиться шторм? – спросил Нейт.
– Трудно сказать.
Нейт глубоко вздохнул. Он устал, его искусали москиты, ему до смерти надоело это приключение, и он волновался, зная, как тревожится Джош. Да и миссия пока не удалась.
Нейт не тосковал по дому, потому что ничего хорошего его там не ждало. Но ему хотелось снова очутиться в Корумбе с ее уютными кафе, симпатичными отелями и ленивыми улицами.
– Я искренне сожалею, – сказала Рейчел.
– Мне действительно надо возвращаться. В конторе ждут известий.
Рейчел слушала его, но ей это было безразлично. Какие-то озабоченные люди в вашингтонском офисе мало ее занимали.
– Мы можем поговорить? – спросил Нейт.
– Мне нужно идти в соседнюю деревню на похороны девочки. Почему бы вам не присоединиться ко мне? У нас будет масса времени для разговоров.
Лако шел впереди. Его правая нога была вывернута носком внутрь, поэтому при каждом шаге он припадал на левую, потом как бы перепрыгивал на правую. Даже смотреть на это было больно. За ним шла Рейчел, потом – Нейт, нагруженный холщовым мешком, который она ему дала. Жеви отстал, чтобы они не подумали, что он подслушивает их разговор.
Отойдя от овальной цепи хижин, они миновали брошенные квадратные делянки, заросшие чахлым кустарником.
– Ипики выращивают кое-что на маленьких участках, очищенных от деревьев, – объяснила Рейчел. Нейт шел прямо за ней, стараясь не отставать. – Почва здесь бедная, спустя несколько лет перестает родить. Они ее оставляют, как того требует природа, и углубляются дальше в лес. После довольно длительного отдыха почва восстанавливается, никакого ущерба она не претерпевает. Для индейцев земля – это все. Это их жизнь. Большую часть земли у них отняли так называемые цивилизованные люди.
– Знакомая история.
– Да, знакомая. Мы истребляем их, устраивая массовые кровопролития, заражая их болезнями, отнимая у них землю. А потом помещаем в резервации и не можем понять, почему они не чувствуют себя в них счастливыми.
Она поздоровалась с двумя обнаженными маленькими женщинами, взрыхлявшими землю неподалеку от тропы.
– У здешних женщин очень тяжелая работа, – заметил Нейт.
– Да. Но она кажется им легкой по сравнению с рождением детей.
– Я предпочитаю смотреть, как они работают.
Воздух был очень влажным, и когда они вошли в лес, Нейт уже истекал потом.
– А теперь расскажите мне о себе, Нейт, – бросила через плечо Рейчел. – Где вы родились?
– Это потребует времени.
– А вы обозначьте лишь основные вехи. Ну давайте, Нейт. Вы же хотели поговорить. У нас есть время. Дорога займет полчаса.
– Родился я в Балтиморе, у меня был младший брат, родители развелись, когда мне было пятнадцать. Учился в школе в Сент-Поле, в колледже в Хопкинсе, в юридической академии в Джорджтауне, а потом безвыездно жил в округе Колумбия.
– У вас было счастливое детство?
– Наверное. Я много занимался спортом. Отец тридцать лет работал на государственном пивоваренном заводе и всегда ходил на матчи “Орлят” и “Иволг”. Балтимор – большой город. Давайте теперь поговорим о вашем детстве.
– Если хотите. Оно у меня было несчастливым.
“Как удивительно, – подумал Нейт. – У этой бедной женщины никогда не было шанса стать счастливой”.
– Вы сами захотели стать юристом, когда выросли?
– Разумеется, нет. Ни один здравомыслящий ребенок не хочет стать юристом. Я собирался играть за “Орлят” или за “Иволг”, а может, за тех и за других.
– Вы ходили в церковь?
– Конечно. На Рождество и на Пасху.
Тропинка почти исчезла, и теперь они пробирались сквозь густые заросли. Нейт спросил:
– Змея, которая убила девочку, что она собой представляет?
– Она называется бима, но вы не беспокойтесь.
– Почему же мне не беспокоиться?
– Потому что вы в обуви. Это очень маленькая змейка, она кусает ниже лодыжки.
– А если на меня нападет большая?
– Расслабьтесь.
– А как же Лако? Он ведь не носит обуви.
– Да, но он все замечает.
– Насколько я понимаю, укус бимы смертелен?
– Он может оказаться смертельным, если у вас нет противоядия. У меня оно раньше было, и если бы вчера оно оказалось под рукой, девочка не умерла бы.
– Но если у вас будет много денег, вы сможете купить много противоядий. Уставите все полки лекарствами. Купите симпатичную моторную лодочку, которая будет возить вас в Корумбу и обратно. Построите клинику, школу, церковь и обратите в христианство весь Пантанал.
Она остановилась и резко обернулась. Их взгляды встретились.
– Я ничего не сделала, чтобы заработать эти деньги, и я не знала человека, который их заработал. Пожалуйста, не говорите мне этого больше. – Слова звучали твердо, и выражение лица было непроницаемым.
– Тогда отдайте их на нужды благотворительности.
– Они не мои, чтобы я могла их отдать.
– В таком случае деньги будут растранжирены. Миллионы уйдут на оплату услуг юристов, а то, что останется, поделят между вашими родственниками. И, поверьте мне, вам не понравится, что те с ними сделают. Вы даже представить себе не можете, сколько сердец разобьют эти люди, если получат деньги. А то, что они не смогут промотать сами, перейдет к их детям, и таким образом деньги Филана отравят и следующее поколение.
Сжав запястье Нейта, Рейчел очень медленно произнесла:
– Мне это безразлично. Я буду за них молиться.
Потом повернулась и снова зашагала. Лако успел уйти далеко вперед. Жеви едва виднелся позади. Они шли молча по полю, расположенному у ручья, потом оказались в густой роще. Лианы и ветви сплетались, образовывая плотный шатер. Воздух стал прохладным.
– Давайте отдохнем, – предложила Рейчел.
Речушка петляла в лесу, и тропинка, дно которой было выстлано голубыми и оранжевыми камнями, пересекала ее.
Рейчел опустилась на колени и плеснула водой в лицо.
– Эту воду можно пить, – сказала Рейчел. – Она течет с гор.
Нейт присел на корточки рядом и сунул руку в воду. Она была чистой и холодной.
– Это мое любимое место, – призналась Рейчел. – Я почти каждый день прихожу сюда купаться, молиться и размышлять.
– Трудно поверить, что мы в Пантанале. Слишком холодно.
– Мы сейчас на самой его границе. Отсюда недалеко до Боливийских гор. Пантанал начинается где-то рядом и простирается на восток до бесконечности.
– Я знаю. Мы перелетели его почти весь, разыскивая вас.
– В самом деле?
– Да, полет был недолгим, но вид на Пантанал сверху открывался отличный.
– И почему вы меня тогда не нашли?
– Нас завертел ураган, пришлось совершать аварийную посадку. Никогда больше и близко не подойду к маленькому самолету.
– А здесь и приземлиться негде.
Сняв туфли и носки, они погрузили ноги в воду. Сидя на прибрежных камнях, прислушивались к журчанию воды. Они были одни; ни Лако, ни Жеви не было видно.
– В Монтане, когда я была девочкой, мы жили в маленьком городке, где мой отец – приемный отец – служил священником. Неподалеку от границы городка протекал маленький ручеек вроде этого. И там было место под высокими деревьями, похожее на это, куда я приходила, опускала ноги в воду и сидела часами.
– Вы там прятались?
– Иногда.
– А теперь тоже прячетесь?
– Нет.
– Думаю, что прячетесь.
– Нет, вы ошибаетесь. Я нашла для себя идеальное место, Нейт. Много лет назад я вручила свою судьбу Богу и следую туда, куда Он меня ведет. Вот вы считаете меня одинокой, а это неправда. Он со мной каждую минуту. Он знает мои мысли, угадывает мои желания и отводит от меня тревоги и страхи. Я живу в этом мире в полном согласии с собой.
– Такого мне еще слышать не доводилось.
– Вчера вечером вы сказали, что слабы. Что это значит?
Исповедь полезна для души, говаривал ему Серхио во время курса лечения. Если Рейчел интересно, Нейт попытается рассказать и шокирует ее правдой.
– Я алкоголик, – сказал он почти с гордостью, так, как их учили говорить в клинике. – За последние десять лет почва четыре раза уходила у меня из-под ног. И в это путешествие я отправился прямо из больницы. Не могу с уверенностью сказать, что никогда больше не буду пить. От кокаина я отказывался трижды и, хоть зарекаться не следует, могу предположить, что больше никогда к нему не притронусь.
