Он возвращается к Тине и отпускает ей поклон.
- Счастлив познакомиться с вами, маленькая госпожа. Любая подруга Барбары, и так далее.
- Я Тина.
Ей удается произнести это почти обычным голосом, хотя это и нелегко. Джером, высокий и широкоплечий, настоящий красавец, и Тина Сауберс мгновенно в него влюбляется. Скоро она будет подсчитывать, сколько ей предстоит лет, чтобы он смог посмотреть на нее, как на нечто большее, чем на маленькую девочку в большом не по размеру фартуке и с липкими от попкорновых шариков руками. Но пока она слишком потрясена его красотой, чтобы справиться с цифрами. А позже, вечером, Барбаре не пришлось долго просить Тину рассказать обо всем Джерому. Хотя ей нелегко вести связный рассказ, когда на нее смотрят его темные глаза.
3
У Пита суббота проходит далеко не так радужно. А лучше сказать, совсем гадко.
В два часа старосты классов и выборные представители трех средних школ собираются в большом актовом зале «Ривер-бэнда», чтобы послушать долгую и скучную речь одного из двух сенаторов штата, которая называется «Управление в средней школе: ваши первые шаги в политике и государственной службе». Этот тип в костюме-тройке и с густыми, зачесанными назад седыми волосами (которые Пит о себе называет «волосы злодея из мыльной оперы»), кажется, готов продолжать до обеда. А то и дольше. Главный его мессидж - нечто вроде, что они НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ, и должность старосты класса подготовит их к решению проблем загрязнения, глобального потепления, истощения природных ресурсов и, возможно, к первому контакту с пришельцами из Проксима Центавра. Пока он так бубнит, каждая минута этого бесконечного субботнего дня умирает медленной и мучительной смертью.
Питера меньше всего волнует возможность надеть мантию студенческого вице-президента в Нортфилдской средней школе в следующем сентябре. Для него следующий сентября так же далек, как Проксима Центавра с ее пришельцами. Единственное будущее, которое имеет значение, это вечер в ближайший понедельник, когда ему придется разговаривать с Эндрю Халлидеем, человеком, о знакомстве с которым он теперь всем сердцем жалеет.
«Но ничего, я найду выход, - полагает он. - Если сохраню холодную голову, конечно. И буду помнить, что пожилая тетушка Джимми Голда говорит в «Беглец поднимает флаг».
Пит решил, что начнет разговор с Халлидеем с такой цитаты: «Говорят, полбуханки лучше, чем совсем ничего, Джимми, но в нищем мире даже кусок лучше, чем совсем ничего».
Пит знает, чего хочет Халлидей, и предложит ему больше, чем кусок, он предложит ему половину, но он совершенно точно не отдаст всего. Этого просто не будет. Теперь, когда записные книжки надежно спрятаны в подвале закрытого зала на Березовой улице, он может и поторговаться, и если Халлидей хочет, вообще, что-то получить, ему придется с ним торговаться.
И никаких ультиматумов.
Пит представляет, как говорить: «Я отдам вам три дюжины записных книжек. В них стихи, эссе и девять законченных рассказов. Я даже готов разделить ровно пополам, только чтобы покончить с этим ».
Он будет настаивать на деньгах, хотя, не имея возможности узнать, сколько Халлидей на самом деле получит от покупателя или покупателей, Пит предполагает, что его обманут, причем по-крупному. Здесь очень важно, чтобы Халлидей знал, что он настроен серьезно. Что он не будет, как едко высказался Джимми Голд, «ничьим перепихоном на день рождения». Но еще более важно не показать Халлидею своего страха.
Своего ужаса.
Сенатор завершает выступление несколькими звонкими фразами о том, как жизненно важная РАБОТА НОВОГО покояления начинается в АМЕРИКАНСКОЙ СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ, и о том, как они, избранные, должны нести СВЕТОЧ ДЕМОКРАТИИ. Слушатели взрываются довольно быстрыми аплодисментами, возможно, потому что лекция наконец закончилась и можно расходиться по своим делам. Питу нестерпимо хочется выйти отсюда, прогуляться, обдумать свой план несколько раз, найти возможные несовпадения и подводные камни.
Только выйти им не удается. Директриса средней школы, которая и устроила сегодняшнюю бесконечную волокиту, важно выходит на сцену и сообщает, что сенатор согласился задержаться еще на час, чтобы ответить на все их вопросы. Здесь же взлетают вверх руки многочисленных подлиз и извращенцев.
Пит задумывается. Дерьмо? Ну и насрать. Он бросает взгляд на дверь, размышляет, получится ли ускользнуть из зала незаметно, и откидывается на спинку сиденья. «Через неделю все это останется в прошлом», - полагает он.
Эта мысль его немного успокаивает.
4
Когда Ходжес и Холли выходят из кинотеатра, а Тина влюбляется в брата Барбары, в своей комнате просыпается один условно-досрочник, который недавно освободился. Моррис проспал все утро и часть дня после той бессонной, беспокойной ночи. Заснуть ему удалось только, когда первые лучи утра субботы начали потихоньку заползать в комнату. Сны ему приснились - хуже не придумаешь. В том сне, что его таки разбудил он, открыв сундук, увидел, что он полон пауками «черная вдова». Их там были тысячи, налитые ядом, они пульсировали в лунном свете, гнездились, а затем двигались на его руки и ползли вверх.
Моррис разевает рот, закашливается и возвращается к реальности, сжимая свою грудную клетку так, что с трудом дышит.
Он свешивает ноги с кровати и садится, низко опустив голову, так же, как он сидел на унитазе после того, как прошлым вечером вышел из мужского туалета в МАК. Его убивает незнание, и неопределенность эту нельзя отложить и забыть.
«Все же это Энди их взял, - полагает он. - Иначе ничего не сходится. И лучше пусть они еще будут у тебя, друг. Храни тебя Господь, если их у тебя не будет ».
Он одевает свежие джинсы и едет на автобусе через весь город в Саут-Сайд, решив все же забрать хотя бы один из своих инструментов. Сумки «Тафф-Тот» он тоже заберет. Надо мыслить позитивно.
Чарли Роберсон снова сидит перед «Харлеем», который теперь уже настолько разобран, что совсем перестал быть похожим на мотоцикл. Он не очень-то рад новой встрече с человеком, который помог ему выйти из тюрьмы.
- Как прошло вчера? Сделал, что хотел?
- Все в порядке, - говорит Моррис и изображает улыбку, слишком широкую и вялую, чтобы быть убедительной. - На пять баллов.
Роберсон не улыбается в ответ.
- Только бы не на пять лет. Выглядишь ты что-то не очень, Морри.
- Ну, знаешь, вопросы редко решаются за один раз. Мне еще нужно несколько мелочей решить.
- Если тебе снова нужен грузовик …
- Нет-нет. Я оставил там некоторые вещи, только и всего. Не против, если я их заберу?
- Ничего такого, что мне потом отзовется?
- Абсолютно ничего такого. Просто пару сумок.
И топорик, но о нем он вспоминать не стал. Он мог бы купить нож, но в топоре есть что-то зловещее. Моррис бросает его в одну из сумок, прощается с Чарли и направляется обратно к автобусной остановке. С каждым движением руки топорик ездит туда-сюда по сумке.
«Не заставляй меня им воспользоваться, - скажет он Энди. - Я не хочу, чтобы ты пострадал ».
Но, конечно же, какая-то часть его хочет им похвастаться. Какая-то часть хочет, чтобы его давний приятель пострадал. Потому что - даже если забыть о записных книжках - он заслужил наказание. А наказание - штука всегда неприятная.
5
На Лейсмейкер-лейн и аллее, частью которой она является, в эту субботу, многолюдно. Здесь расположены сотни магазинов со смешнымими, но глупыми названиями, вроде «Деб энд Бакл», «Вечно молодой». Есть еще «Уборы», где продают исключительно предметы, которые надевают на голову. Моррис заходит туда и покупает бейсболку с длинным козырьком и эмблемой «Байбаков». Чуть ближе к «Редким изданиям Эндрю Халлидея» он входит в «киоск очков», где покупает солнцезащитные очки.
Только он замечает вывеску делового заведения своего давнего приятеля, выполненную причудливыми золотыми буквами, его посещает страшная мысль: вдруг по субботам Энди закрывается раньше? Все остальные магазины в этот день работают как обычно, но некоторые книжные устраивают себе короткий выходной, и как ему повезет?
Однако когда он, спрятавшись за темными стеклами очков, проходит мимо, помахивая сумками (бух, бам - катается топорик), ему случается табличка «ОТКРЫТО», которая висит на двери. Видит он и еще кое-что: камеры наблюдения, которые смотрят слева и справа от магазина вдоль улицы. Наверное, и внутри есть камры, но это ничего. За плечами Морриса десятилетия аспирнтуры в воровской среде.
Он неспешно проходит по улице, заглядывая в витрину булочной и разглядывая товары, разложенные на тележке торговца сувенирами (хотя Моррис не понимает, кому может прийти в голову покупать сувениры на память об этом мерзком приозерном городке). Он даже останавливается посмотреть на мима, который жонглирует разноцветными мячиками, а затем изображает восхождение невидимыми ступенями. Моррис бросает пару четвертаков в шляпу мима. К счастью, говорит он себе. Из динамиков, висящих на углах, льется поп-музыка. В воздухе стоит запах шоколада.
