со мной. Ты ведь любишь играть в игры? Обожаешь их! – завопило оно в теле Андрея. – Я чувствую твой страх, девочка. Он настолько сильный, что даже я в таком слабом виде смог его учуять, – он замолчал и чмокнул губами. – Только сейчас к сожалению. Но мне понравилась эта игра в прятки. Прикольная, если честно.
Сердце девочки бешено стучало в груди. Ее крик застрял в глотке и не мог никак вырваться наружу. Все уже осталось в прошлом. Невидимый мужик не спасет ее от монстра.
В дверцу холодильника постучали. Девочка вздрогнула и задела стеклянную банку на полке.
– Да! – радостно произнес он, словно ребенок, радовался тому, что смог отыскать. – Я тебя, дорогуша, смог найти. Мне ждать, когда ты сама вылезешь, или ты предпочтешь грубую форму смерти?
Нечто в теле Андрея прислонилось щекой к дверце холодильника и тяжело задышало от нетерпения. Улыбка медленно расползалась на лице. Вот тот самый кульминационный момент.
– Ну же, последний шанс даю тебе выйти самой. Сдаться добровольно. Чтобы не было так больно, как будет сейчас, если не выйдешь сама.
Но в ответ тишина. Нечто в теле Андрея отошло от холодильника и злобно на него посмотрело. Он хрустнул костяшками и облизнул верхнюю губу.
– А я-то думал, что ты умное дитя.
Девочка не могла пошевелиться от ужаса. Она прекрасна понимала, что так и так ее ждет смерть, но выйти она не могла. Страх сковал ее слабое тело в свои зловещие тиски так сильно, что она почти уже не дышала. И ей казалось, что она сейчас умрет от остановки сердца. Но, к сожалению для нее, такое не произошло.
Дверца холодильника распахнулась. Она увидела яркий свет и упала на пол. Тело дрожало. Она прижалась к полу и начала плакать.
– Какая бедняга. Никто не хочет умирать. Но мы разумные существа, нам нравится убивать других ради своего удовольствия. Жаль, что ты этого уже не поймешь.
Андрей схватил руку девочки, крепко сжал ее. Она даже не сопротивлялась. Плакала.
Левую ногу положил ей на ребра. Резким движением нагнулся к ней и выдавил глаза. Большие пальцы с легкостью вошли внутрь глазниц. В одно мгновение девочка залилась беззвучными криками боли. Ее рот широко раскрылся, и оттуда вырвалась тишина. Кровь хлестала из дыр в лице, а нечто в теле Андрея смотрело на это и улыбалось, как будто увидело милую девушку, которая ответила ему тем же.
– Много! Много! Крови! – вопил он.
Нечто в теле Андрея схватило большой кухонный нож и стало резать шею девочки. Он долго с этим возился, чтобы отделить голову от туловища. Кость никак не хотела ломаться. Но в процессе Андрей получал большое удовольствие. Кровь запачкала его всего. Но ему даже это нравилось ощущать на себе теплую жидкость красного цвета.
– Сучка маленькая. Да!
Поднимая голову девочки, из которой торчали лоскуты кожи, Андрей улыбался окровавленным лицом. Смотреть на это маленькое детское личико было только одно удовольствие. Потому что оно выражало полное спокойствие.
– А с тобой было забавно поиграть в прятки, – заявил он радостным голосом, положив голову девочки на кухонный стол. – Так, тебя мне надо вскрыть. Прошу прощения. Я сейчас не в самой лучшей форме. Ну, бывало, как говорится, и похуже.
Нечто в теле Андрея долго не стало думать, а просто положило голову девочки горизонтально и одним ударом руки раздавило голову. Кровь брызнула снова во все стороны. Нечто в теле Андрея засмеялось уродливым смехом. Голова дергалась туда-сюда. Мозги вылезли на стол.
Некоторые ошметки разлетелись по всей кухне, но это было уже не самое главное. Главное было то, что блюдо было прямо на столе. И эта полужидкая субстанция, медленно вытекающая из головы маленькой девочки, была так соблазнительна, что он больше не мог на это смотреть и начал лизать. Сосать. Получать только одно удовольствие от поедания пищи.
Нечто в теле Андрея жутко повезло. Ведь девочка не могла говорить. Любимый папочка вырвал ей язык.
– Тихо. Тихо, – шептал голос в ухо. Было мерзко ощущать теплое дыхание в ухе. – Ты ведь помнишь, что я обещал тебе. И сдержал слово. Я здесь, жирный осел.
– Не…
Рука Андрея быстро легла на губы и не дала вырваться крику.
– Тише, жирный осел. Тише. Мне хочется попробовать твой мозг. Мозг, который может оказаться слегка горьким, или сладенькими, или, может, безвкусным. Знаешь, в чем здесь печаль, жирный осел?
Глаза жирного осла таращились на тень, которая стояла возле кровати.
– Я не смогу тебе сказать, каков он на вкус. Ты ведь, выродок человеческий, будешь уже к этому моменту мертв. Это очень жаль. Кстати, это не я. Слышишь это, не Андрей. А нечто более чем Андрей. И тебе повезло. Да. Ты можешь не верить. Но тебе повезло стать моей сукой на короткий миг. Сукой, которая будет страдать. Очень-очень долго. Но голос в голове будет тебе шептать: «СОЖРИ! СОЖРИ МОЗГИ. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ МОЗГ! УБЕЙ УБЛЮДКА, И Я ЗАМОЛЧУ!» Не веришь мне. Но верить не надо.
Язык Андрея проник в ушное отверстие. Жирный осел задергался от мерзости и попытался закричать, но ничего не вышло. Он ощутил, как пришелся удар по носу, и яркая боль вспыхнула так сильно, что показалось, будто он провалился в вечную тьму.
– Тише.
Язык Андрея продолжал лезть в ушное отверстье. Язык Андрея стал тонким, как червяк. Червяк, который очень длинный и все лезет в тебя. Все дальше и дальше проникая в тебя. Чтобы очутиться внутри тебя. Стать частью тебя. Стать единым организмом.
Жирный осел издавал гортанные звуки. Глаза закатились за веки, и дыхание сильно сбилось. Дышать стало трудно. Он не мог понять, что хуже – сломанный нос или язык, ОЧЕНЬ длинный ЯЗЫК! Проникающий в тебя все глубже и глубже. Слегка щекоча внутри твоего уха. Слегка смешно, слегка противно. Но по итогу картина мерзкая. Как один мужик сует свой длинный язык в ухо другому мужику. Язык, который проникает все глубже и совсем скоро достигнет мозга. Тот самый важный орган.
– Да, – застонал Андрея хватаясь за член. – Да как же это приятно! Да!
Его рука быстро сняла штаны и схватила твердый член. Дрочить. Получить кайф.
Движение языка продолжалось все глубже и глубже, пока он не замер.
Жирный осел ничего не мог сделать. Его парализовало. Тело застыло, и пошевелиться даже кончиком пальца на ноге было не по силам. Он ощущал, как что-то склизкое, противное, очень похожее на червя, когда в детстве засовываешь себе в рот червяка и закрываешь. И ощущаешь, как он начинает внутри тебя ползать извиваться, пытаясь найти выход. И единственный путь – это глотка. Внутрь, туда, где тепло и хорошо. Извиваясь, червь устремляется прямо в ад. Ад, который переварит его заживо. И ты чувствуешь,
