Вариант № 2. Не мытарить дамочку и поступить с ней по-честному. Усадить путешественницу со спутниками на их джип, вывезти подальше — якобы на встречу со Шведовым, — по-тихому завалить всех троих и прикопать в балочке. Джип потом чеченам толкнуть — с руками оторвут.
Вариант № 3. Самому руки не пачкать, совесть не нагружать. Сообщить полковнику, направить дамочку со спутниками на встречу. Мо без эмоций сделает грязную работу, и выйдет так, что Антон к этому вроде бы непричастен. Сама, сама… Сама напросилась. Считай, в дождь полезла обсушиться в трансформаторную будку. Обсушилась…
Нюансы. Вариант № 1 хорош полной бездеятельностью со стороны команды и вместе с тем крайне ненадежен в плане сохранности информации закрытого типа. Кто поручится, что дамочка не напорется на какого-нибудь дотошного «духа» с мозгами, который, засадив ей пару раз «по самое здрасьте», не устроит допрос в режиме «Б» на предмет выяснения целей путешествия и источника поступления информации о месте нахождения сына? Допрашивать «чехи» умеют, и не такие раскалывались. Теперь, после этого допроса, кто может гарантировать, что вскользь даденная информашка о странноватом казаке, приютившем у себя раненого солдата, не покажется кое-кому довольно одиозной? Правильно — никто не гарантирует.
Вариант № 2 нехорош тем, что морально непригляден. Совесть будет мучить — раз. Это тебе не караван «духовский» срубить — свои, родные, заплутавшие по недомыслию… Татьяна — два. Баба — она же сердцем чует, не нами придумано. Начнет выспрашивать, как там получилось с гостьей, подробности выяснять, затем, через некоторое время, будет недоумевать: отчего это обратно не едет с сыном, не приключилось ли чего… А врать супруге накладно и неловко — самый близкий человек, половинка, видит насквозь, мгновенно фальшь почует и сделает далеко идущие выводы.
Остается вариант № 3. Самый надежный и простой…
— Я дам вам очень много денег, — прорезалась дамочка — не выдержала томительной паузы. — Так много, что… что вы представить себе не в состоянии. Я отдам все, что у меня есть, продам все, что у меня есть… Да скажите же что-нибудь, не молчите! Вы уже приняли решение?
— Гхм-кхм… Принял, — чужим голосом сказал Антон, избегая встречаться взглядом с обреченной гостьей. — Мне кажется… Кажется, я могу вам кое-чем помочь. Нет, я, конечно, точно не знаю, но…
— Умоляю вас! — дамочка вдруг закрыла глаза, приложила палец к губам и счастливо улыбнулась. — Остановимся на «… кажется, я могу вам помочь…». Продолжать не надо!
Тут она вскочила со стула, изобразила пару замысловатых па — чуть чувяки не слетели, сделала книксен перед хозяином дома и, спрятав лицо в ладошки, принялась тихо смеяться, подрагивая плечами.
«Началось, — досадливо подумал Антон, направляясь к выходу — за водой. — Ненадолго же ее хватило! Чуть расслабилась — и привет».
— Куда?! — подозрительно поинтересовалась гостья, убирая руки от лица.
— Щас — водицы, — буркнул Антон. — Джаст момент плиз…
— Со мной все в порядке, — дама погрозила Антону пальчиком. — Думали, у меня припадок?
Антон неопределенно изобразил руками: думал, мол, есть такой грех. Только что была олицетворением вселенской скорби и вдруг — такой перепад эмоций. Имеются все основания предполагать…
Дама вдруг выдала переливчатую руладу на тарабарском языке и села на стул, скрестив руки на груди.
— Вам точно воды не надо? — Антон опять потянулся к дверной ручке. — А то я — щас…
— Это фарси, — пояснила гостья, лучась на собеседника влюбленным взором. — По-русски это звучит примерно так:
Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь, Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь, Ни былой, ни грядущей минуте не верь, Верь минуте текущей — будь счастлив теперь!
— Это, кажется, Хайям, — покопавшись в памяти, вежливо выдал Антон. Он пребывал в затруднении — опасался, что дамочка в любой момент может рухнуть в тяжкую истерику. С истеричками железному Сычу приходилось работать крайне редко, и определенный стереотип поведения как таковой в его арсенале отсутствовал. Пользуясь общими представлениями, Антон быстренько определился: отвлечь гостью от основной довлеющей проблемы, перепоручить ее (гостью, а не проблему) Татьяне, а самому быстренько удрать к Шведову. Пусть думает, у него голова большая… — Перс, по-моему. Или араб. Эмм… Языками владеете?
— Арабский и фарси, — с готовностью сообщила гостья. ~ Основной профиль. Арабский — чуть ли не как родной. Английский — в пределах институтского курса. Хайям, как и большинство его коллег той эпохи, писал рубайя на фарси, а серьезные произведения — на арабском. Хотите, зачитаю ряд цитат из трактата «О бытии и долженствовании»? Это моя дипломная. Хотите?
— Я бы с удовольствием, но… — замялся Антон, — мне вообще-то надо кое-куда…
— Нет, я вижу, вы не совсем поняли, — вздохнула дама. — Считаете цитирование Хайяма явно неуместным в данной ситуации, правда ведь? А я вам поясняю: у меня вот уже много дней подряд — огромная проблема. Неразрешимая. Страшная беда. Понимаете? Огромное напряжение, колоссальная нервная нагрузка — на грани помешательства. И я была уверена почти на сто процентов, что ситуация совершенно беспросветная, никаких перспектив. А тут вдруг — звонок… Понимаете? Чудо! Для того чтобы вырваться из Москвы, я иду на такое, о чем раньше и подумать бы не смела, мчусь сюда сломя голову… И что же? Помимо информации о сыне, я вдруг сразу, как по мановению волшебной палочки, выхожу на вас… Понимаете? Это уже не просто чудо. Это указующий перст! Теперь вам понятно? Да, еще все впереди, еще ничего не определено… Но я верю — все получится. Потому что так просто судьба подарков не делает. Значит, это знак. Понимаете? Или для вас это недоступно?
— Нет, отчего же, понимаю… — Антон решительно ухватился за дверную ручку — на сегодня с него мудрствовании достаточно, пора уматывать к дяде Толе. — Вы вот что… Вы отдыхайте, сил набирайтесь. Я неделю дома не был… Сейчас быстренько сполоснусь, перекушу, через часок слетаю в одно местечко.
— Я с вами слетаю! — с готовностью заявила гостья, вскакивая со стула. — Я теперь вас никуда не отпущу! Вы — мой талисман!
— Ишь какая шустрая, — через силу ухмыльнулся Антон. — Нет уж, вы отдыхайте, я сам съезжу. Вы не волнуйтесь — я как раз к тем людям, которые… кхм-гхм… в общем, к тем самым, которые вам помогут…
* * *
— Я очень недоволен…
Вот так сказал полковник. Тихо, размеренно, прикрыв тяжелые от недельного недосыпа веки.
Был давным-давно такой дядечка — Голландец Шульц. Если кто не в курсе — сволочь преизряднейшая. Гангстер, одним словом. В конечном итоге его завалили такие же ублюдки, но суть не в этом. Не так давно дядя Толя от нечего делать прочел книжицу об этом Шульце и нашел там местечко, которое ему страшно понравилось. Там, кстати, сносочка имеется, что данный случай голливудские хлопцы использовали чуть ли не в двух десятках фильмов.
У этого Голландца в жизни был такой эпизод: один смазливый парниша повадился лазать в окно к его любимой подружке и подвергать ее всеобъемлющему интиму. Гангстер в конечном итоге их застукал — да не просто ворвался в самый неподходящий момент, а тихо пробрался в сопровождении двух мордоворотов, сел в уголке огромной спальни на стульчик и минут пятнадцать наблюдал. Такой вот ловкий разведчик. А эти ребятишки резвились вовсю, не подозревая о присутствии посторонних: такое они друг от друга удовольствие получали, что на все наплевать им было в те минуты. Визжали, покрикивали, кусались и все такое прочее. Затем затейники очень бурно финишировали, и дама — не устала, видимо, прелестница резвая — принялась своему ловеласу дифирамбы петь и по аналогии всячески хаять Голландца. Импотент, мол, полнейший, зануда, скотина, и подмышки у него пахнут скумбрией. Но любит меня, мразь, всех поубивает, только бы я его не бросала, козла недоделанного.
И тут Шульц включает свет… Представляете? Гроза побережья, садист, чудовище по сути свой, именем которого детей пугали, психопат и так далее. Думаете, он принялся палить в воздух, крушить мебель, расчленять заживо незадачливых любовников?
— Я… очень недоволен, — тихо, с расстановкой сказал Голландец. — Вы меня огорчили, друзья мои…
Вот так — век живи, век учись. Теперь полковник держал за правило хорошего тона: в случае неудачи реагировать подобно Голландцу. Понравилась ему такая модель поведения.
— Ты меня огорчил, друг мой, — продолжил Шведов, скрипнув зубами. — Ох, как огорчил! Татьяна, говоришь, позвонила?
— Ага… — Антон виновато опустил взгляд. — Так получилось… Я отсутствовал — сами знаете. Доглядеть не сумел…
В распахнутую форточку ворвался игривый женский визг, перешедший по нисходящей в совершенно непрозрачного свойства нездоровые охи. Команда парилась в бане с домработницами — разговлялись после недельной напряженной работы. Антон украдкой глянул в окно, насупился: если бы не вновь открывшиеся обстоятельства, можно было бы поучаствовать. Дома получился первостатейный облом, Татьяна тереть спинку отказалась. Муж со своими похождениями как раз попал на момент всеобъемлющей реализации основных рекламных героинь — крылатых средств гигиены.
