Конечно, это безобразие, что у Джеффа Конверса оказался сотовый телефон, но правление разберется с этим позже, после охоты, когда преступник будет выставлен на стенде среди прочих трофеев Охотничьего клуба.
Пальцы крепче сжали ружейный ремень, на котором висела великолепная автоматическая винтовка с лазерным прицелом и инфракрасным прибором для ночной стрельбы. К привычному радостному волнению примешивалось капля какой-то неудовлетворенности. Время от времени Перри вспоминал, что, когда они только вышли в небольшой проход, ведущий в туннель у «Пятьдесят третьей улицы», он увидел вдали двоих, мужчину и женщину, по виду оборванцев, которые быстро двигались в глубь туннеля. Причем походка женщины показалось ему странно знакомой. Как старший группы, Перри был обязан выпустить охотников и запереть дверь.
Когда он снова посмотрел вперед, фигуры оборванцев исчезли.
* * *
Хедер Рандалл сжала руку Кита Конверса. Он повернул голову. Она прижала палец к губам, поднялась на цыпочки и прошептала на ухо:
– Я слышала, как где-то недалеко будто открыли дверь, а потом закрыли и заперли на ключ.
Они постояли с полминуты, но, не услышав ни единого подозрительного звука, двинулись дальше. Вскоре они набрели на колодец с вделанными в стенку железными кольцами. Хедер остановилась в нерешительности, а Кит без всяких колебаний начал спускаться в темноту. Через секунду за ним последовала и она.
А меньше чем через минуту к колодцу подошли охотники во главе с Перри Рандаллом. Недолго посовещавшись, они тоже полезли в колодец. Друг за другом.
Джаггер напряженно вглядывался в лицо Джеффа. Тот лежал с закрытыми глазами, но это не значило, что приятель спит. Он мог притворяться. Впрочем, это было не важно. Джаггеру просто нравилось смотреть на Джеффа, и не только спящего. Ему нравился рисунок его губ, как он улыбается, нравилось, что он похож на кого-то из киногероев.
Джаггер перевел взгляд с лица на тело и увидел, что Джефф голый. Почему-то это его не удивило, а только озаботило.
«Наверное, ему холодно», – подумал он, хотя товарищ не ежился и не подрагивал. Самого Джаггера бил озноб.
«Может быть, придвинуться ближе и погреться около него? Наверное, он теплый...»
Неожиданно он обнаружил, что тоже голый и лежит рядом с Джеффом. А у того кожа такая теплая, гладкая... Джаггер пошевелился, прижимаясь все ближе, ближе и... проснулся, сильно вздрогнув. Он был по-прежнему один в нише, где его оставил Джефф.
Джаггер не представлял, как это ему удалось заснуть. Ведь боль не утихала. Не только лицо и кожа головы, но и все тело саднило. Вдобавок ко всему, в нише было адски холодно. Джаггер перевернулся и громко застонал. Правую щеку обожгла дикая боль. Он потрогал ее грязными пальцами, потом губы, ощутив во рту соленый вкус крови.
Джаггер начал осторожно ощупывать голову. Волдыри стали крупнее и были уже повсюду. Некоторые прорвались. На щеках их тоже было полно, в основном на правой, а также на носу и подбородке. Некоторые прорвались, когда он шаркнул щекой по бетону. Сильно болел правый глаз и почти не открывался. Наверное, когда эта сволочь вылила кипяток, голова была чуть повернута направо. На ней, наверное, вообще был сплошной ужас, она вся горела.
«Черт возьми, где же Джефф? Бросил меня. Этот сукин сын меня бросил!»
Джаггеру казалось, что уже прошло много часов. Вообще-то он доверял Джеффу почти так же, как в свое время Джимми, но сейчас, когда случилась такая пакость...
«Сколько можно искать эту чертову воду?»
Джаггеру казалось, что прежде подтекающие трубы они встречали чуть ли не каждом шагу.
«А вдруг с ним что-то случилось?»
Он вспомнил оборванцев с ножами, которые караулили выходы из туннелей.
«А если Джефф наткнулся на таких парней? Идиот, зачем я позволил ему уйти одному? Он, конечно, умный, гораздо умнее меня, но я здоровее. А так любой из этих подонков может запросто его прикончить».
Превозмогая боль, Джаггер сел и оперся о стену ниши. Во рту было сухо, желудок скрутило от голода.
«Скотина Джефф! Забрал все сосиски. Дерьмо! Оставил меня умирать с голоду».
Джаггер рассвирепел настолько, что на некоторое время даже забыл о боли. Вот что бывает, когда начинаешь доверять людям. Они тебя дурачат. Он тут же вспомнил мать, которая оставила его одного в пустом доме, без еды. Просто бросила, и все. Как сейчас Джефф. Он тогда долго кричал, пока не пришли люди.
Но теперь Джаггер кричать не будет. Он уже давно понял: кричи не кричи – толку все равно никакого. А вот неприятности схлопотать можно. Лучше притвориться, что тебе это безразлично. На время, конечно, пока не представится возможность сквитаться.
Злоба разрасталась, и кулак сжал железнодорожный костыль – единственное оружие. Джаггер принялся затачивать конец о поверхность бетона, придумывая для Джеффа все новые и новые мучения. Если удастся когда-нибудь встретиться.
«К черту костыль, он вовсе не нужен. Я задушу его голыми руками».
Джаггер представил, как сжимает горло Джеффа, а тот глядит на него своими красивыми карими глазами и умоляет отпустить. Но нет, он сожмет его горло еще сильнее и с наслаждением будет наблюдать за агонией. Джефф покраснеет, выпучит глаза, начнет молотить руками, будет пытаться освободиться. Ни хрена не получится, потому что Джаггер очень сильный.
Пусть умоляет сколько хочет, Джаггер его ни за что не отпустит. Будет давить, пока тот не обмякнет. И тогда начнется самое главное. Джаггер прижмет тело к себе и начнет баюкать, как маленького ребенка. Так же, как когда-то его баюкала мама. Задолго до того, как бросить.
А потом они останутся вдвоем, только он и Джефф...
Черная тишина вокруг внезапно ожила. Звук был едва слышен, и поначалу Джаггер даже не насторожился. Но звук повторился. Джаггер замер, сжал костыль, напряженно прислушиваясь. Вот еще. Теперь было ясно, что это шаги. Они приближались...
– Зачем они это делают? – наконец спросил Джефф, когда они отошли на достаточное расстояние.
Джинкс посмотрела на него, не понимая:
– Ты о чем?
– О «пастухах». Кажется, ты их так назвала. Люди, которые сторожат на станциях метро и у канализационных решеток.
– Как зачем? – удивилась она. – Ясное дело, из-за денег.
– Но почему «пастухи»? – спросил Джефф.
– Потому что они пасут, – ответила девочка. – Правда, не скот, а «дичь». Ты до сих пор не понял? Они участвуют в игре.
– Ничего себе игра!
Джинкс внимательно посмотрела на Джеффа.
– Да, игра, а «дичь» в ней – ты. Ты и тот, второй. Неужели не понятно? Для охотников вы вроде зайцев или оленей, ну, в общем, тех, на кого обычно охотятся.
Джефф оцепенел.
– И бездомные соглашаются им помогать?
– А почему нет? – Джинкс пожала плечами. – В подземелье люди умирают постоянно, и всем это до лампочки. Половину покойников вообще не хоронят. Так что если нам заплатят только за то, чтобы не выпускать кого-то отсюда... подумаешь, большое дело.
Джефф пытался в полумраке разглядеть лицо Джинкс. Ей было лет четырнадцать, во всяком случае, не больше пятнадцати, но по твердости голоса и необычной для ее возраста жесткости чувствовалось, что беспризорничает она уже давно.
– Значит, ты тоже из «пастухов»?
Джинкс посмотрела на него как на тупого.
– Ты что? Туда берут только мужчин, и обязательно крепких. А разве я смогу удержать хотя бы тебя, не говоря уже о твоем напарнике? – Она помолчала немного, а затем вдруг спросила: – А ты похож на своего отца?
– Отца? – повторил Джефф. – Не понимаю... – И тут ему вспомнился голос, пришедший из туннеля, когда их с Джаггером встретил Змееныш. С того времени так много всего произошло, что он уже почти забыл. – Но почему тебя это заинтересовало?
– Я встретила в метро человека, – проговорила Джинкс, пристально глядя на Джеффа, – на «Площади Колумба». Он показал мне твою фотографию. Спрашивал, не видела ли я тебя.
– Как он выглядел?
Джефф понимал, что это просто невозможно, но все равно пульс участился. С чего это вдруг отец станет его разыскивать в метро? Скорее всего это был полицейский.
– Немного пониже тебя, – ответила Джинкс. – Довольно симпатичный... голубые глаза, блондин. – Он вздернула голову, рассматривая в тусклом свете лицо Джеффа. – Если не считать цвета волос, то вы очень похожи. Разрез глаз одинаковый, цвет, правда, тоже разный.
– А какая у него была фотография? – спросил Джефф, стараясь не выдать волнения.
– Ты, но только моложе. Может быть, первый курс колледжа, что-то в этом роде.
Сердце Джеффа бешено заколотилось. Джинкс описала фотографию, которую отец всегда носил в бумажнике.
– Что он сказал?
