Лиллиан Альварес отпила виски и продолжила:
— После таких его слов я окончательно проснулась и воскликнула: ух ты, вот это сюрприз, невероятный подарок… Но разве мне не нужна виза? Он ответил: нет, гражданам США виза не нужна, чуть позже он перешлет мне электронный билет. Я спросила, надолго ли мне придется лететь, ведь нужно прикинуть, сколько брать вещей и так далее. Он не ответил, только сказал, что от меня потребуется кое-что еще. Да, конечно, ответила я. Тогда он попросил меня зайти в его кабинет и найти одну книгу. Он сказал мне, где она стоит на полке, сказал, до какой страницы ее пролистать, предупредил, что в книгу вложена карта памяти, которую я должна взять…
— Что за книга? — спросил Скелет.
— «О числах и играх». Ее автор классик Джон Хортон Конуэй… — Лиллиан увидела, что они не имеют ни малейшего понятия, о ком она говорит, и поспешила объяснить: — Конуэй — знаменитый английский математик, один из кумиров Дэвида… то есть профессора Эдера… Книга посвящена теории игр. Карта памяти была приклеена к первой странице части первой, которая на самом деле вторая… Понимаете, это еще одна математическая шутка из тех, которые он очень любит.
— Ясно. Значит, он велел вам пойти и взять карту…
— Да. Я должна была пойти к нему в кабинет пораньше, до того, как на кафедру придут сотрудники. Он просил никому не говорить ни о его звонке, ни о карте памяти. Он все объяснит позже, но речь идет о его работе, связанной с безопасностью, а тут, как говорится, следует избегать ненужного риска. Он еще раз извинился и поблагодарил меня, а потом сказал, что попозже еще перезвонит, и отключился.
— Он перезвонил?
— Да, в… — Она вдруг сообразила, что может назвать точное время, снова достала телефон, сверилась со списком вызовов. — В семь минут одиннадцатого.
— Вчера утром?
— Да.
— По Гринвичу?
— Да.
— С того же номера?
— Да.
— Итак, что произошло после его первого звонка?
— Я поставила будильник на шесть и попыталась снова заснуть, что оказалось непросто. Я очень разволновалась…
— Но не встревожились?
— Нет, совсем нет. То есть… мне предлагали совершенно бесплатно слетать в Африку, куда я давно стремилась. К тому же я радовалась, что могу помочь своему научному руководителю, человеку, которого я очень уважаю, в каком-то важном и… интересном деле, понимаете? Только потом я поняла: странно, что он не сказал, где я буду жить и сколько продлится моя поездка… Он обычно такой организованный, такой методичный…
— Когда вы пошли в его кабинет?
— Ровно в семь.
— Как вы туда попали?
— У меня есть ключ.
— Вы нашли книгу?
— Да.
— И карту памяти?
— Да. Она была точно в том месте, где он сказал.
— Вы не могли бы описать карту?
— Ну… обычная карта памяти размером в шестьдесят четыре гигабайта. «Вербатим», сине-красная… Обычного размера.
— Что было на карте?
— Понятия не имею.
— Вы не посмотрели?
— Нет!
— И что вы с ней сделали?
— Положила ее в кошелек.
— И держали там все время?
— Да. До сегодняшнего утра. Кошелек лежал в этой сумке… — Она показала на сумку, которая лежала между ее бедром и подлокотником дивана. — Я думала, там ей ничто не угрожает. Сумку я всегда ношу с собой. Всегда! Но сегодня утром тот козел украл ее.
Купидон улыбнулся — он не ожидал услышать от нее бранное слово.
— Кто-нибудь видел, как вы входили в кабинет Эдера или выходили оттуда?
— Я никого не заметила. В семь утра на кафедре обычно еще никого нет.
— А потом вы пошли домой?
— Да.
— Профессор перезвонил в начале одиннадцатого?
— Да. Но перед этим я получила по почте электронный билет на самолет.
— С его обычного адреса?
— Нет, от имени какого-то Морриса, что тоже показалось мне странным, но потом я спросила его, и он сказал, чтобы я не волновалась, он взял такой псевдоним в целях безопасности.
— Пол Моррис пятнадцать на почте Gmail?
— Что-то вроде… Я могу проверить.
— Не надо, все в порядке. Значит, вы задали ему этот вопрос, когда он перезвонил?
— Да.
— Какой у него был голос?
— По-моему, более невозмутимый.
— О чем еще вы говорили?
— Он сообщил, что перевел на мой счет деньги, чтобы я заплатила за проживание в Кейптауне, и спросил, могу ли я сама забронировать себе номер. Еще добавил: если я захочу, я могу задержаться там на неделю, он перевел на мой счет тысячу пятьсот фунтов, такой суммы хватит на оплату хорошего отеля и на расходы. Потом он сказал, что мой рейс прибывает в Кейптаун около восьми утра и что, когда я сойду с самолета, я должна включить телефон и убедиться в том, что он работает. Потом мне следовало послать сообщение по адресу, с которого был прислан билет, на почту Gmail. Просто подтвердить, что я прилетела. Он сказал, что это очень важно. Сразу по прилете я должна была взять такси и ехать на набережную Виктории и Альфреда, а не в отель. Когда я попаду на набережную, я должна надеть что-нибудь ярко-красное, например жакет или шляпку. Мне нужно было найти амфитеатр. Он описал мне его, сказал, что там есть сцена. Он велел мне ждать у подножия лестницы, ведущей на сцену. Я ни с кем не должна разговаривать, просто ждать. Ко мне подойдет человек, попросит отдать карту памяти, и я должна отдать ее ему. Но только если он попросит конкретно карту. После этого я могу ехать в отель и наслаждаться каникулами.
— И это все?
— Нет. Я… спросила его, как я пойму, что ко мне подошел тот, кто нужно, и он попросил меня не волноваться. О том, что я прилетаю, знают очень немногие, поэтому, как только тот тип попросит отдать ему карту памяти, я должна отдать ее. Он повторил, чтобы я сразу же проверила телефон, отправила сообщение, ехала прямо на набережную и не забыла надеть что-нибудь ярко-красное. Он еще раз поблагодарил меня и отключился.
— Он перевел деньги на ваш счет?
— Да.
— Со своего обычного счета? — спросил Купидон.
— Вообще-то нет. Деньги пришли от того же Морриса. Из банка в Цюрихе.
— Понятно, — протянул Купидон, понимая, что загнал ее в угол.
— Вам известно, из какого именно банка? — спросил Скелет.
— Я могу проверить…
— Потом, — сказал Купидон. — Хорошо. Итак, что вы сделали после его второго звонка?
— Поехала за покупками. Стала готовиться к путешествию. Потом вошла в метро и поехала в аэропорт Хитроу. А рейс отложили. Я начала беспокоиться: будет ли ждать меня тот тип, если я опоздаю? Но задержка была всего на двадцать минут, и я решила, что ничего страшного. Прилетев, я послала сообщение и разменяла двести фунтов на ранды, чтобы платить за такси, а потом поймала машину и поехала на набережную Виктории и Альфреда. По пути сообразила: мне ведь придется как-то избавиться от чемодана. Я понятия не имела, далеко ли этот амфитеатр, а таскать чемодан с собой не хотелось. Я поговорила с таксистом, и он сказал, что за сто рандов отвезет чемодан в отель. Сто рандов — это примерно десять долларов… Я согласилась. А потом все пошло наперекосяк…
— Пожалуйста, расскажите подробно о событиях на набережной, — попросил Купидон.
— Все произошло так быстро, — сказала Лиллиан, пересаживаясь на край дивана. — Я спросила таксиста, где амфитеатр, но он не знал, тогда я подошла к охраннику, он показал мне, куда идти. Я шла, кругом было много народу, что меня очень удивило, так много белых, понимаете? Ведь ждешь, что… Не обижайтесь, но, знаете, когда прилетаешь в Африку… В общем, я увидела амфитеатр и уже почти дошла до него, когда тот придурок начал приставать ко мне с заколкой. Я очень спешила, и еще меня беспокоило, что не появился человек от профессора Эдера. Ведь я на полчаса опоздала из-за задержки рейса, а сойдя с самолета, думала…
— Вы думали, что профессор сам вас встретит? — намеренно перебил ее Купидон.
Лиллиан Альварес все больше нервничала. Она заговорила быстрее, голос стал выше. Купидон решил, что хотя бы часть ее рассказа — правда. Однако она вдавалась в ненужные подробности, и он заподозрил, что начиная со вчерашнего дня она много раз прокручивала случившееся в голове, стараясь рационально все осмыслить.
— Нет-нет, то есть… ну да, на что-то такое я надеялась. Вот я пролетела полсвета, думала я, наверное, если он получил сообщение, он позвонит…
— Но профессор больше не выходил с вами на связь?
— Нет.
— А по электронной почте?
— Тоже нет.
— Даже после того, что случилось на набережной? И сегодня вечером?
— Да.
— Но вы надеетесь, что он позвонит? — Купидон показал на ее телефон.
— Знаете, после того, что случилось, я забеспокоилась… — Она подняла руки ладонями вверх, продемонстрировав вполне естественную реакцию.
— Хорошо. Прошу вас, продолжайте.
