Нинка тоже узнала, встрепенулась и подалась вперед. Натянувшаяся цепь остановила порыв.
– Ты будешь вознагражден за добровольное сотрудничество.
– Спасибо, – нерешительно улыбается Максим. Обнаженное тело, умащенное маслом, светится в неоновом свете.
Меня обдает холодом. Неужели это он способствовал похищению?
– Можешь обладать мною, – скалится Старуха, демонстративно разведя колени. – Ну же, приступай!
– К чему? – пятится боксер.
– Возьми свою награду.
– Но…
– Обладай мной!
Призраки, извиваясь в пыли, принимаются целовать тучные ляжки.
– Я не хочу! – как-то жалобно пищит парень.
– Что? – взвивается Великая Екатерина. – Да как ты посмел!
Ударом ноги отбросив ближайшего Призрака, Максим рванул к выходу.
Попытался рвануть.
Мордоворот настигает беглеца в два шага и одним ударом сбивает с ног. Боксер катится, повалив по пути одну из украшенных перьями пленниц.
Плюясь слюной, Старуха заявляет:
– Ты сам выбрал свою награду, не ты будешь обладать мною, а тобой будет обладать… она!
И толстый, как сосиска, палец указывает прямо мне в грудь.
За что?
– С помощью вот этого.
Откуда-то из глубины кармана Великая Екатерина извлекла резиновый фаллос внушительных размеров, прикрепленный к кожаным трусикам.
– Я согласен… – побелевший, как стена, Боксер извивается в зажиме рук Мордоворота. – Я лучше буду вас…
Лучше бы он этого не говорил.
Старуха задохнулась от ярости.
Голос ее заледенел.
– Ты полагаешь, я торгую СОБОЙ?
Все замерли, боясь привлечь к себе внимание.
Даже карлик замер, так и не нанеся удар плетью.
– Нет, нет, – бормочет Максим. Его колотит крупная дрожь, по лицу бегут пот и слезы.
– Приступайте, – опустившись на кресло, приказывает Великая Екатерина.
Призраки, отталкивая один другого, спешат утешить ее ласковыми поглаживаниями и поцелуями.
Шумно выдохнув, карлик подскакивает к Боксеру и наотмашь бьет рукоятью плети по лицу. Из разбитых губ брызжет кровь.
Мордоворот добавляет под дых, и Максим, задохнувшись, падает на колени.
Карлик ловко связывает его руки за спиной.
Нога Петра Евгеньевича несильно толкает в спину.
Боксер падает лицом на возвышенность.
Петля затягивается на шее. Веревка, скользнув по груди, обвивает ноги.
– Помоги, – просит Господин Кнут, протянув конец веревки Мордовороту.
Тот, ухватив ее двумя руками, упирает ботинок в оттопыренный зад и потягивает.
Боксер взвыл. Его голова приблизилась к коленям, спина устрашающе выгнулась.
– Достаточно.
Затянув узел, карлик отходит в сторону.
Лишенный возможности шевелиться, Боксер лишь скулит, повторяя как заведенный:
– Нет, нет, нет…
– Девочки, придержите его, чтобы не упал.
Украшенные перьями узницы поспешно выполняют приказ.
Великая Екатерина, роняет трусики с резиновым придатком в протянутую руку одного из Призраков, и тот с силой бросает их мне.
Инстинктивно хватаю летящий предмет.
– Надеть, быстро!
Нерешительно мнусь.
Плеть жалит в спину.
Залившись краской, натягиваю трусики. То ли от дыма чадящего костра, то ли от страха чувства несколько притуплены, и все происходящее доходит с небольшой задержкой и как бы отстраненно. Словно я смотрю на творящееся действо из-за плеча.
– Удобно ли тебе, милая? – вкрадчиво интересуется Старуха.
Меня обдает жаром.
– Да, Великая Екатерина.
Страх и боль хорошие учителя.
– Приступай.
Сняв ошейник, карлик пинком подгоняет меня к скрюченной фигуре Боксера.
Максим стоит неподвижно. Лишь взгляд, которым он сверлит меня из-под подмышки, полон ненависти.
– Приступай!
Придерживая резиновый фаллос рукой, направляю его. Как это происходит, я знаю, но как бы это выразить точнее… с обратной стороны.
– Чего встала? – визжит карлик, размахивая плетью. – Вперед!
Плеть обжигает ягодицы и бедро.
Инстинктивно дергаюсь.
Дикий крик. Преимущественно не мой.
И странная в своей злорадности мысль: «Теперь ты понял, каково было мне?»
Еще удар. Рывок. Крик. Еще…
К тому времени как сознание потухло, не выдержав нескончаемого града ударов, спина превратилась в сплошную рану.
– Что, подруга, – криво ухмыльнуляется карлик, буравя меня взглядом, – дружку наскучила? Не зовет больше.
Молчу.
– А то, может, меня потешишь? Уж я-то жару задам – из ушей дым пойдет.
Сжав зубы, поднимаю пакет с отравой.
Господин Кнут рукоятью плети отводит в сторону полу халата, хмыкнув, оголяет мою грудь.
– Да уж, – кривится он. – Поскупилась природа.
И переключает внимание на толстушку.
– А ты чего ждешь? На четвереньки.
Женщина подчиняется.
– Худосочная, – поигрывая плетью, произносит карлик. – Рассыпь отраву в каждый угол, в каждую трещину. Поняла?
– Да.
– Проверю. Иди.
Я поспешно ныряю в коридор, прижимая к груди мешочек с отравой, словно спасительный амулет.
За спиной раздается хлопок, женский визг и довольное бормотание карлика.
Садист.
Для каких нужд служит этот коридор – непонятно.
Ни мебели, ни ковров… лишь маломощные лампочки через каждый метр да натянутая по стене стальная проволока.
Надев резиновую перчатку, открываю мешок и начинаю рассыпать отраву. Жменю в трещину, другую – в небольшой закуток…
Два шага в сторону и обрабатываю вторую стену.
Шаг вперед. Операция повторяется.
В спину бьет очередной крик.
Вздрогнув, продолжаю работать.
Тупик. Коридор никуда не ведет. Голая стена.
Распрямив спину, перевожу дыхание. В голове гудит.
– Эй ты, худосочная! – В проеме нарисовалась низкая, но коренастая фигура. – Ты долго возиться будешь?
– Все сделала, – отвечаю я, спеша на зов.
– Я тоже, – сообщает довольный карлик, вытирая потный лоб. И заходится раскатистым смехом.
Угомонившись, он запирает дверь и командует:
– За мной.
Толстушка с трудом делает шаг. По ногам струится кровь, на шее следы от пальцев, в глазах слезы.
Взяв ее мешок с отравой, поддерживаю под руку.
– В комнатах яд рассыпайте аккуратно. Ясно?
– Да.
Первая комната, судя по размеру одежды на вешалке, принадлежит карлику. То-то он ретиво следит за каждой крупицей отравы, которую мы отмеряем.
– Рассыпай яд, не жалей, – прикрикивает Господин Кнут, заглядывая в шкаф. – Туда. И туда!
Я рассыпаю. Жменю возле одной трещины, жменю – возле второй… В тот миг, когда надзиратель отворачивается, переключившись на толстушку, я сую кулак в карман и разжимаю пальцы. Действие было инстинктивным, как я буду использовать яд, мыслей пока нет.
Кошусь на Господина Кнута. Смотрит в другую сторону.
Поднявшись на ноги, перехожу в дальний угол.
– Достаточно, – решительно заявляет Господин Кнут, указывая на дверь.
Выходим.
У входа в комнату с противоположной стороны коридора мы сталкиваемся с Мордоворотом. С хрустом распечатав пакет с солеными орешками, он захлопывает дверь и едва не налетает на карлика.
– Ты чего здесь делаешь? – накинулся тот. – Кто за этими приглядывать будет?
– Там Бориска – присмотрит.
– Тогда ладно.
Хмыкнув, Петр Евгеньевич пошел прочь.
А Господин Кнут, проводив его взглядом, набрасывается на нас с ором:
– А вы чего встали, приглашения ждете? Курицы тупорылые!
Обстановка комнаты Мордоворота, честно говоря, удивила.
Начиная с того, что она не однокомнатная, а с дополнительной кухней, расположенной в небольшой нише. Стол, стул и газовая печка. Все чистое, без следов готовки. Не похоже, чтобы он здесь кашеварил. Разве что кофе по утрам варит.
Одна стена основной комнаты полностью заставлена книжными шкафами, противоположная – тренажерами. Телевизора нет, зато на тумбочке у кровати стоит музыкальный центр. Крышка проигрывателя поднята, игла замерла в полной готовности. Одно нажатие, и черный блин диска родит звуки. Из них сложится мелодия, которая создана Бетховеном. Если, конечно, наклейка не врет.
Кровать аккуратно застелена, покрывало без единой складочки, подушка высится равнобедренным треугольником стерильно белого цвета. У изголовья массивный сейф. Закрытый. Думается, там хранится оружие.
Шкафы с антресолями, журнальный столик, пара уютных кресел – все, что нужно для более-менее комфортного проживания холостяка.
– Ты туда, ты туда, – приказывает карлик, дополняя словесную форму вполне материальными тумаками.
Послушно следую к спортивному инвентарю. Опускаюсь на колени.
Отогнув край ковра, сыплю отраву вдоль стенки.
Господин Кнут что-то шепчет напарнице, похлопывая сложенной плетью по ягодицам.
Пройдясь вдоль стенки до угла, оказываюсь перед закрытой дверью.
Интересоваться, что за ней, я не стала. Знаем мы о судьбе излишне любопытных. И не только из поговорки о длинноносой Варваре, но и из поучительной сказки о Синей Бороде. Хотя любопытно. А не может ли она вести наружу? Навряд ли. У Вольдемара за такой же находится кладовка. Пройдусь у другой стенки. А это что?
