Тем не менее мы добрались до лагеря невредимыми, в относительно хорошем настроении и очень быстро разбили под развесистым деревом удобную новенькую палатку. Фрэнк собрал мальчишек на прогулку, и я заставил Коди отправиться с ними. Он хотел пойти вместе со мной, но я отказался. В конце концов, он стал скаутом именно для того, чтобы научиться вести себя как обычный мальчик, и уж точно не научился бы этому, повсюду болтаясь в моем обществе. Я объяснил ему, что на прогулку придется отправиться самостоятельно и поучиться взаимодействию, поскольку пора уже начинать. И потом, у меня болела мозоль, и я хотел разуться и посидеть в тени, не делая ровным счетом ничего — только растирать ноги и предаваться жалости к самому себе.
Итак, я сидел, привалившись к дереву и вытянув босые ноги, а в отдалении замирали голоса: энергичный баритон Фрэнка перечислял удивительные факты, перекрывая пронзительные голоса дурачившихся мальчишек, а неукротимый Марио распевал «Дыру в ведерке». Может быть, кто-нибудь додумается скормить его аллигатору?
Потом наступила тишина, и несколько минут я наслаждался ею. Между деревьями дул прохладный ветерок, освежая мое лицо. Мимо пробежала ящерица и вскарабкалась на дерево у меня за спиной; на полпути она обернулась, чтобы осмотреться, и раздула пунцовое горло, явно вызывая врага на честный бой. В небе пролетела огромная цапля, разговаривая сама с собой. Вид у нее был слегка неуклюжий, но, возможно, она нарочно прибегла к своего рода маскировке, усыпляя таким образом бдительность добычи, которая наверняка ее недооценивала. Я видел, как такие птицы охотятся, — они двигаются с быстротой молнии и несут смерть зазевавшейся рыбе. Стоя очень спокойно, милые и пушистые, они внезапно пронзают воду и выпрямляют с нанизанной на клюв рыбой. Прекрасный план. Я ощутил некоторое родство с цаплями. Как и я, они таили хищную натуру под маской.
Цапля скрылась в болоте, и вместо нее появилась, хлопая крыльями, стайка белых птиц поменьше. Словно встревоженный их появлением, ветер зашелестел в деревьях и снова подул на меня, лицу и ногам стало очень приятно. Волдырь на пятке перестал пульсировать, я слегка расслабился, и даже проблемы с Худом, Доуксом и Свидетелем ненадолго отошли на второй план. В конце концов, это был чудесный день в девственном лесу, посреди прекрасной вечной природы, в том числе с птицами. Здесь ничего не изменилось за десятки веков и с тем же успехом могло просуществовать еще лет пять-шесть, пока кому-нибудь не придет в голову построить дома. Прелестные дикие существа убивали друг друга вокруг меня, и я чувствовал несомненное умиротворение, сидя здесь и сознавая себя частью процесса, происходящего с начала времен. Может быть, люди не зря так любят природу.
Все было очень мирно и чудесно и длилось почти целых пять минут, а потом надоедливая тревога вновь начала просачиваться и досаждать, и роскошный пейзаж показался не красивее рисунка на убогой старой открытке. Какая разница, что этот лес вечен? Декстер-то не вечен. Мое время истекало, уходило в Длинную Темную Ночь, — какой толк от дерева, если оно вырастет в мире без Декстера? Пока я сидел здесь, восхищаясь птичками на воле, в реальном мире двигалась к финалу Моя История. Уцача и опыт помогут мне пережить атаку Худа и Доукса, но если они покинут меня, все будет кончено. Не отыскав способа противостоять им, я вынужден буду провести остаток дней в тюремной камере.
Но даже если я увернусь от недоброжелателей, Свидетель будет и дальше маячить передо мной и угрожать неопределенностью. Я попытался вернуть себе ощущение тихого спокойствия, с которым проснулся вчера. С тех пор многое произошло, но вместо того, чтобы проявить уверенность и профессионализм, свойственные мне раньше, и решить проблему, я сидел под деревом в болоте, наблюдал затичками и понятия не имел, что делать. У меня не было плана. Честно говоря, даже проблеска дельной мысли, способной превратиться в план. По крайней мере я надеялся обрести некоторое утешение, сидя здесь, в глуши, где хищники пользуются заслуженным уважением, и это очень приятно. Но, к сожалению, никакого утешения я не чувствовал, вот ни капли. Впереди я не видел ничего, кроме боли и страданий, и на мою долю должно выпасть очень много и того, и другого.
— А, ты тоже не пошел, — произнес бодрый голос за спиной и так меня перепугал, что я чуть не подпрыгнул. Я обернулся посмотреть, кто так грубо вмешался в ход моих мыслей.
К дереву с нарочито небрежным видом прислонился Дуг Кроули, словно пытался разучить этот жест, но сомневался, все ли понял правильно. Его глаза за стеклами очков в проволочной оправе казались слишком удивленными для беззаботного человека. Он был примерно моих лет, крупного сложения, слегка рыхлый. Коротко подстриженная щетинистая бородка, наверное, предназначалась для сокрытия второго подбородка, но не вполне справлялась с задачей. Тем не менее, несмотря на свои размеры,
Дуг сумел тихонько подкрасться ко мне, и я ничего не услышал. Меня это рассердило не меньше, чем его фамильярная бодрость.
— В смысле гулять, — с надеждой произнес он. — Ты не пошел гулять. Тоже... — На губах Дуга мелькнула и исчезла слабая поддельная улыбка. — И я... — Без всякой необходимости добавил он.
— Да, вижу, — ответил я. Моим словам явно недоставало приветливости, но я не собирался заводить беседу, и попытки Кроули казаться дружелюбным выглядели столь очевидно фальшивыми, что во мне взыграло оскорбленное чувство профессионала: я потратил очень много времени и сил, чтобы научиться имитировать человеческие чувства. А он почему не смог?
Дуг долго смотрел на меня, вынуждая вытягивать шею, чтобы ответить тем же. Его ярко-синие глаза казались слишком маленькими, за ними происходило нечто такое, чего я не понимал и, честно говоря, не желал знать.
— Ну... — сказал он. — Я просто хотел... сам понимаешь. Поздороваться. Познакомиться.
Он оттолкнулся от дерева и наклонился.
— Дуг Кроули.
Я неохотно пожал ему руку.
—Рад познакомиться, — соврал я. — Декстер Морган.
— Знаю, — произнес Дуг. — В смысле Фрэнк сказал. Я тоже рад познакомиться.
Он выпрямился и, казалось, несколько долгих минут мерил меня взглядом.
—Э... — наконец выдавил он. — Ты впервые в походе?
— Нет, я часто куда-нибудь выбираюсь, — ответил я.
— А. Выбираешься, — повторил Дуг очень странным тоном, точно намекая, будто, по его мнению, я соврал.
Поэтому я добавил с легким ударением:
—И на охоту тоже.
Кроули отступил на полшага, хлопнул глазами и кивнул.
— Ну конечно, — согласился он. — Я так и подумал.
Он уставился себе под ноги, а потом неуверенно огляделся, словно опасаясь, не охотится ли за ним кто-нибудь.
—Ты не взял с собой... то есть ты же не собирался... ну, в поездке. Когда вокруг дети.
Видимо, он хотел знать, не собираюсь ли я начать охоту прямо сейчас, в окружении стайки безумных младших скаутов. Эта мысль показалась мне нелепой, и я только склонил голову набок и уставился на Дуга.
— Не-е-е-ет, — протянул я наконец, — совершенно не собирался.
Поскольку он оказался так раздражающе туп, я пожал плечами и добавил:
— Но никогда не знаешь, где припрет, правда?
Я весело улыбнулся, показывая Дугу, как выглядит по-настоящему удачная поддельная улыбка.
Кроули снова моргнул, медленно кивнул и переступил с ноги на ногу.
—Да, — сказал он, и дешевая подделка вновь мелькнула на его губах. — Я тебя понимаю.
— Не сомневаюсь, — отозвался я, хотя не сомневался исключительно в своем пожелании Дугу сгореть синим пламенем. В конце концов, мальчики потренировались бы тушить пожар.
— Ага, — сказал он и снова перенес вес с одной ноги на другую, а потом огляделся. Никто не спешил к нему на помощь, поэтому Дуг опять посмотрел на меня. — Ну ладно. Увидимся.
— Почти наверняка, — ответил я, и он с испуганным взглядом на мгновение застыл на месте. Потом кивнул, снова сверкнул короткой неуверенной улыбкой, развернулся и зашагал в дальний конец кемпинга. Я смотрел ему вслед; Дуг держался чертовски неловко, и я задумался, каким образом он надеется исполнять обязанности помощника в скаутском отряде. Да мальчишки отлупят его и заберут карманные деньги. Дуг казался неуклюжим и беспомощным, и я просто не понимал, как он достиг столь почтенного возраста, не пав жертвой стаи агрессивных голубей.
