Дверь тихо отворилась. В проеме появилась зловещая фигура с пистолетом в руках. Слепцов вздрогнул. Лиля резко оглянулась. Раздался выстрел.
Бандит бросил пистолет на пол и исчез.
Лиля медленно выскальзывала из его рук. Он повернул ее лицом к себе. Лимонный жакет пропитывался кровью в области левой груди.
— Я люблю тебя, — прошептала она, и ее голова откинулась назад.
Он осторожно опустил ее на пол.
Глаза налились слезами, зубы стиснулись.
— Сволочи!
Он глянул на дверь.
— Ты от меня не уйдешь, гад!
Раздался резкий дребезжащий звонок. Послышались звонкие детские голоса.
Слепцов схватил с пола валявшийся пистолет и выбежал в коридор. Он ничего не видел от гнева. Сбивая детей с ног, он бросился к лестничной площадке. Учителя роняли журналы из рук, женщины визжали. Только дети ничего не понимали.
На лестничной клетке он наткнулся на школьного охранника, попытавшегося его задержать. Не вовремя. В ответ он получил удар рукояткой по голове. Павел скатился вниз в прямом и переносном смысле, сметая препятствия на своем пути.
Выскочив на улицу, он остановился. Никого, кроме прохожих. Ни убийцы, ни «Мерседеса».
В арку въезжала милицейская машина.
Павел бросил оружие и побежал в противоположную сторону. Препятствий для него не существовало. Высокий забор перемахнул, как детский куличик в песочнице, дворы, улицы, переулки. Он сам не помнил, как попал на свой чердак. Никого. Слепцов достал водку из заначки, сел на ящик и начал пить. Он ничего не видел и не слышал. Слезы лились из глаз, и он поглядывал на слуховое окно.
Не пора ли прыгать с крыши?
Эта мысль становилась все настойчивее и уже не оставляла его в покое.
3
Дня три или четыре Слепцов не просыхал. С крыши ему не дал спрыгнуть Максимыч, вовремя вернувшийся в свою обитель. Пришлось дежурить возле буйнопомешанного.
На пятый день он завязал с водкой и лежал на подстилке, глядя на покатую оцинкованную крышу. Домочадцы разговаривали шепотом. Все его жалели.
Павел слышал рассказ Максимыча о случившемся. Но он не знал о том, что Максимыч не уехал, а остался, бросив машину во дворе. Струсил, сбежал. Может быть, поэтому ребята из «Мерседеса» поняли, что беглецы где-то спрятались, заметив брошенный «жигуленок». Ему надо было их отвлечь, а он испугался. Так бы их ни за что не нашли. Когда он вернулся во двор, то там стояли милицейские машины. На газоне валялся пистолет с отпечатками пальцев убийцы. Вот только Максимыч не догадывался, чьи отпечатки найдут на оружии. На носилках вынесли труп, накрытый белой простынею. К вечеру все разъехались.
Данила Петрович рассказал о теленовостях. Погибла женщина. Имени ее никто из следователей не назвал — тайна следствия. На вопросы журналистов отвечали скучно, уклончиво. Сказали только, что убийца им хорошо известен и его поимка — вопрос времени. Далеко он не уйдет.
А он и не собирался уходить. И вообще, от жизни ничего не осталось. Ходячая мумия из страшилки. Поймают его или нет — значения не имело. Спрыгнуть с крыши он всегда успеет.
Когда все уснули, Павел стоял у окна и курил. Потом зажег свечу и дописал последнюю главу. Она кончалась плохо, как и его нашумевший роман «Конец млечного пути».
Заснул Павел под утро. Спал тихо, спокойно. Что-то в нем надломилось. Проснулся другим человеком.
Варя вернулась рано. Веселая, радостная.
— Пал Михалыч, у меня для тебя сюрприз. Смотри. Тебя никто не забыл.
Она кокетливо достала из-за спины толстый глянцевый журнал со знакомым логотипом и подняла его над головой.
— Глядите, мужики. Наш Паша! На помойке нашла.
— Где мое место, там и нашла, — хмуро произнес Слепцов.
— Не тебя. Журнал. Смотри. Твой портрет на всю обложку. Красавец! Настоящий мужик.
Варя положила журнал на ящик и с нежностью разгладила помятые страницы.
То, что Бурцева поместила его портрет на обложке, еще ни о чем не говорило. Важен материал. А для него нет темы. Описывать, как популярный писатель пьянствует на даче, запершись от всего мира? Жаль на чепуху тратить дорогую глянцевую бумагу.
Он пролистал журнал и застыл в изумлении:
«Мы предлагаем читателю небольшой экскурс по главам нового бестселлера Павла Слепцова «Падение в ад». Книга основана на реальных событиях и написана на высоком художественном уровне. Слепцов есть Слепцов. Он всегда умел поражать сюжетами. Говорить о нем можно бесконечно, но лучше читать самого автора, а не жалких подражателей, использующих его имя. Мы уже рассказывали в прошлом номере о дешевых подделках: «Ангельских глазках» и «Ангельском голосе». Кто-то хорошо погрел руки на имени неподражаемого Слепцова. Полумиллионные тиражи разлетелись, как горячие пирожки в зимнюю стужу. Жаль, что нам не удалось поймать пиратов с поличным. Теперь у вас есть возможность сравнить истинного Слепцова с клоунами, паразитирующими на имени настоящего писателя».
Дальше на пяти страницах шли отрывки из первой части книги. В конце фотография. На полу музыкальной школы мертвая Лиля с окровавленной грудью.
Под снимком подпись:
«Один из возможных финалов романа».
Далее крупным шрифтом:
«Продолжение следует».
Павел вздрогнул и захлопнул журнал.
— Это же майский выпуск. Я приехал в Москву второго июня. Журнал старый.
— Какой же он старый? — обиделась Варя.
— Лиля была жива!
— У мужика крыша поехала, — тихо пробормотал профессор.
— Где она взяла рукопись первой части?
— Паша, Паш, ты о чем? — ласково пробормотал Максимыч, показывая Варе на окно. Мол, закрой, а то опять на крышу полезет.
— Запрягай своего железного коня, Максимыч. Едем в редакцию. Я эту змею выведу на чистую воду.
— Не ершись, Паша. Мы уже одного Змея вывели. Едва ноги унесли.
— Пока я правды не добьюсь, подыхать не стану. Можешь не закрывать окно, Варя. Без того душно.
— Надо так надо, — не стал возражать Максимыч и снял с гвоздя свою ветровку.
Отрезвевший, злой и решительный Павел направился к выходу. В его жилах закипала кровь.
Максимыч засеменил следом.
Колымага стояла на своем месте.
Они сели в машину и поехали. По пути остановились у кафе. Павел вошел в него один. Максимыч видел, как он кому-то звонит. Разговаривал по телефону долго, потом вернулся очень взволнованный.
— Не торопись, Максимыч. Едем медленно. Мне надо обдумать стратегию своего поведения, чтобы я сходу не оторвал стерве голову.
— Как скажешь, Пашенька.
Максимыч сбавил скорость.
Через сорок минут они прибыли на место.
Здесь его не ждали. Растерянная секретарша не успела открыть рта, как мимо нее пулей пролетел Слепцов и ворвался в кабинет Надежды Бурцевой.
Патронесса сидела за столом и цвела пышным цветом, источая дорогие ароматы.
— Давно не виделись, Надежда Пална.
Он бросил на стол журнал.
— Рада видеть вас, Павел Михалыч.
Женщина заерзала в кресле. Оно по непонятным причинам стало очень неудобным.
— У вас есть права на издание моих произведений?
— Мне говорили, будто вы умерли при очень странных обстоятельствах.
— И тем не менее авторские права я не завещал вашему изданию. По поводу моей гибели легенды ходят очень давно. Если вы не забыли, то сначала я утонул. Но после своей смерти написал книгу о себе. «Млечный путь», помните. Теперь вы обещаете читателю вторую часть нового романа. Очевидно, я должен прислать вам ее с того света наложенным платежом.
— Хотите гонорар? Вы его получите. Присаживайтесь.
— Во дворе вашего офиса стоит «Ламборджини» ярко-красного цвета. Знакомая машина. Ваша?
— Моя. Ею пользовалась Леночка Новоселова. После того как вы ее убили, милиция вернула мне машину.
— Судя по фотографии в майском номере, она убита больше месяца назад.
— Обычный фотомонтаж.
— Роковой фотомонтаж. С точностью до дюйма. А если предположить, что ее убили вы?
Женщина дернулась, словно ее ударило током.
— Какая чепуха. Зачем?
— Ради авторских прав. Вы уже напечатали одну книгу, подаренную мне в ресторане прошлой осенью. Незабываемое свидание. После нашей памятной встречи моя жизнь резко переменилась. Я должен был погибнуть, на что вы рассчитывали, и все авторские права автоматически перешли бы к моей жене. Лена Новоселова как официальная жена их получила. Вы добились, чтобы она передала их вам для публикации в России. А потом решили их присвоить себе окончательно. Новоселову можно убрать и начать пиарить новую книгу Что вы и сделали. Только каким образом вы собирались получить вторую часть романа, если я ее не писал?
— Сыщик из вас никудышный. Ваши герои в книгах намного тоньше и умнее.
— Смотреть на ситуацию со стороны всегда проще, чем быть ее участником.
