class="p1">Ленка затрясла головой – конечно же, не помогло. Зажмурилась только для того, чтобы увидеть в темноте под веками бледные лица стариков и детей, женщин и мужчин. Голоса вспыхнули, как новогодние гирлянды. Они были в глубине ее сознания, проникли туда, где уже почти все было съедено и уничтожено. В закоулки, отделяющие жизнь от смерти.
Голоса галдели, шептали, ругались, злились. Голоса набросились на остатки сознания с жадностью голодных собак.
Закружилась голова, Ленка тяжело оперлась руками о стену, открыла глаза и попыталась сосредоточиться. Сознание рвали на куски. Ленка чувствовала, что сил почти не осталось. Еще немного, и какая-нибудь тварь божия перегрызет оставшиеся лоскуты, удерживающие Ленку в этом мире.
Она потянулась за древним камнем. Рука дрожала, тело вело из стороны в сторону. Ухватилась за ледяной гладкий бок с третьей попытки.
И что теперь? Что с ними делать, с этими древними тварями? Она знала ответ с самого начала. Знала еще тогда, когда лежала в могиле около мертвого Капустина и корчилась от боли. Когда ты почти умер – открываются двери в комнаты сознания, которые при жизни всегда надежно закрыты. Больше нет секретов и недомолвок. Знания – это прощальный подарок жизни, яркий фейерверк перед долгим путешествием в ночь.
Отпусти его!
Разожми руку!
Как же вкусно, как же питательно! Давайте поднажмем, братцы! Вы когда-нибудь пробовали блюдо, томленное на границе жизни и смерти! Божественно!
За спиной у Ленки зашевелилось, застонало. Она медленно повернулась. Чтобы не потерять равновесие, села на землю, прислонилась к стене. Твари божии рвали сознание на куски, впивались зубками, жевали, глотали, чавкали.
Около склепа нелепой громадиной высился Выхин. Больше всего он походил на тролля из сказок: такой же большой, бесформенный, с шишковатой лысой головой, западающими глазами, выпирающей челюстью. С подбородка тянулась окровавленная слюна, несколько зубов торчали в стороны из-под нижней губы. Выхин молчал и разглядывал Ленку.
Твари божии оставили его, набросившись своей крохотной колонией на добычу вкуснее. Сейчас Выхин был человеком, тем самым, хорошим, в общем-то, мужиком, который совершил в этой жизни всего одну, но очень страшную ошибку.
– Иди сюда, – позвала Ленка, едва выдавливая слова сквозь онемевшие губы.
Она чувствовала, как холодок поднимается от кончиков ног выше. Чувствовала, что растворяется, как банальный призрак из фильмов ужасов.
Выхин шевельнулся, разгоняя ногами мутную воду. Медленно подошел. Монстр Франкенштейна, забава тварей божиих, карикатура из школьной тетрадки.
– Ешь. Быстрее ешь их все. – Ленка протянула первый камень. – Грызи так, чтобы в крошку. Чтобы ничего не осталось.
Он покорно взял скрюченными пальцами камень, запихнул в рот и стал грызть. Камень удивительно легко поддался под напором изломанных зубов, раскололся сначала надвое, потом вчетверо, и вот уже крохотные кусочки выпали в воду, а остальное Выхин с трудом проглотил.
– Умница, держи еще. Они вкуснее обычных. Гораздо вкуснее…
Ее скрючило от боли. Ниже груди тела уже не было, только оледенелые воспоминания.
Твари божии в ее голове бесились, урчали, жевали, рвали. В своей бешеной трапезе они не замечали главного, и это было хорошо, было правильно.
Выхин, кажется, и сам понял, что от него хотят. Зачерпнул ладонью несколько первых камней и забросил в рот.
– Спасибо…
Она уже не могла даже шептать. Не могла сосредоточиться. Сознание распадалось на детали мозаики. Внезапно стало темно и страшно. Пропали даже мелькающие лица, пропали звуки.
Ленка вспомнила, как бежала по лесу. Вспомнила запах свежей малины. Шесть утра, яркое, но еще не жаркое солнце. Между лопатками вспотело. Безумно хотелось раздеться и войти в ледяную речную воду. Нырнуть. Чтобы стало хорошо. Чтобы стало…
4
Выхин склонился над Ленкой, неуклюже дотронулся до ее волос, провел пальцами по лицу.
Не верил, что она все еще здесь, а не растворилась, как призрак.
Внутри ее головы копошились голоса. Выхин чувствовал их – боялся! Недавно голоса жрали его сознание, их болезненные прикосновения отголосками мельтешили по всему телу. Уродовали. Трансформировали. Делали так, как им хотелось. Ужасные, ужасные ощущения… А если они вернутся?
Но он понимал, что делает Ленка. Отвлекает. Держится из последних сил, лишь бы Выхин успел перемолоть эти проклятые первые камни. На вкус они были как сухая мука, как ледяная пыль. Иссохшиеся древние голоса вскрикивали от удивления и боли, когда Выхин разгрызал камень и глотал его, тяжело проталкивая вглубь горла.
О, это были чудесные крики. Агония тварей божиих.
Он заталкивал камни в рот. Один за другим. Торопился. Новое безобразное тело плохо его слушалось. Сознание походило на рвущуюся паутину.
Когда доел последний, стирая налипшие крошки с окровавленного подбородка, склонился над Ленкой, протолкнул руки под ее голову и спину, поднял.
Красавица и чудовище, так это смотрелось. Нет ничего смешнее и неказистее.
Слова утешения застряли в распухшей от боли глотке. Выхин торопился. Не знал, можно ли еще спасти Ленку, успеет ли – но в два шага пересек пещеру и остановился около земляного отверстия. Свет не проникал сюда, в дыре клубилась темнота.
Стойте!
Что происходит?
Что происходит?
Вы видите, что они наделали? Вы видите это?
Голоса вырвались из Ленкиной головы и заметались под сводами пещеры, как перепуганные пташки. Узоры взвизгивали светом, пульсируя в бешеном ритме. Свет – тьма, свет – тьма, свет – тьма. У Выхина заслезились глаза, а он не мог сморгнуть слезы, не мог позволить себе отвести взгляд. Мир задрожал, теряя реалистичность. Обернулся неровными линиями старой шариковой ручки.
Выхин поставил Ленку на ноги. Она обмякла, едва не упала. Хлопнул по детской щеке ладонью, осторожно. Ленка заморгала, приходя в сознание.
Они убегают!
Они сожрали!
Что они сделали, о! Посмотрите, посмотрите, что натворили!
Голоса были растерянны, озлобленны. Еще немного, и они окончательно сообразят, что произошло. А потом набросятся на пленников пещеры, разорвут на кусочки.
Выхин показал Ленке на пологий провал с темнотой – лезь!
Подтолкнул.
Ленка, ослабевшая и растерянная, мотнула головой. Влажные волосы облепили ее красивое лицо.
Лезь!
В Выхине была новая нечеловеческая сила. Он взял Ленку за плечи, подтащил, стал выталкивать. А она, дурочка, вдруг замолотила его кулаками, не глядя. Закричала:
– Нельзя так! Мы вдвоем, слышишь? Мы должны остаться здесь и никого не выпускать!
Ее крики заглушили другие крики – тварей божиих. Они возопили одновременно – от злости, печали, осознания. Выхин толкнул так сильно, как только мог. Девчонка влетела в отверстие, упала. Темнота почти целиком поглотила ее, оставив торчащие худые ноги в драных джинсах и кроссовках.
Лезь!
Выхин развернулся, огромным телом загораживая отверстие. Будто это могло помочь. Будто голосам было дело до этой нелепой
