— Тут человек заблудился, — послушно ответил Коллинз, закрывая парадную дверь. — Тебе… тебе сделать кофе?
— Конечно. — Судя по голосу, она была тронута. — Спасибо, котенок.
Я последовал за ним по коридору в большую кухню на безопасном расстоянии от прихожей. Такой чистой кухни я в жизни не видел.
— От вас мне нужно две вещи, — сказал я. — Во-первых, воспользоваться телефоном.
Я уже увидел на столе телефонный аппарат и направился к нему, роняя капли на белую плитку пола. Натекавшая с меня лужица имела красноватый оттенок.
— Кто в вас стрелял?
— Откровенно говоря, не знаю. Такая вот забавная история.
Я попросил соединить меня с полицией Блэк-Риджа. Пока меня соединяли, я подошел к окну посмотреть на подъездную дорожку. До темноты оставалось всего ничего, но пока я еще мог увидеть, появись там кто-нибудь. Я, правда, понятия не имел, что делать в этом случае.
Я услышал гудки на линии, потом трубку сняли.
— Полицейское управление Блэк-Риджа.
— Мне нужно поговорить с шерифом Пирсом, — сказал я.
— Кто спрашивает?
— Джон Хендерсон.
Человек на другом конце отсоединился, и на линии воцарилась тишина. Я уставился на трубку.
— Вы — Джон Хендерсон?
— Вам-то что?
— Ничего. Просто я слышал ваше имя. Только и всего.
— Я же говорил — я прежде жил в доме внизу.
— Я… плохо понял вас тогда.
— Вы вроде бы собирались сделать кофе, — заметил я.
Он дернулся, словно я вывел его из дремоты, и потянулся за кофе.
— Машина не работает, — удивился он. — Огонек не загорается.
Голова у меня начала ужасно болеть после удара, или после бега, или после кровопотери. Мне стало трудно сосредоточиться. И бок заболел. Сильно.
Я набрал еще один номер — с третьей попытки получилось правильно, а потом долго слушал гудки. На линии стоял странный треск.
Наконец я услышал неразборчивый голос:
— Билл Рейнз.
— Слава богу, — сказал я. — Билл, это Джон.
— Привет! Что, вернулся на побережье и снова таскаешь подносы?
— Нет, все еще здесь. Мне нужна твоя помощь.
Он весело рассмеялся. Судя по всему, он уже выпил пару бутылочек пива.
— Ты, мой друг, настоящая катастрофа. Ты это знаешь?
— Они схватили Кэрол. И Тайлера.
— Что? — Билл внезапно заговорил трезвым голосом. — Кто?
— Не знаю. Мне удалось бежать, но Кэрол и Тайлер по-прежнему у них.
— Что, черт побери, происходит?
— Этого я тоже не знаю, но Кэрол рассказывала странное. Все достаточно серьезно, если какому-то кретину понадобилось в меня стрелять.
— В тебя стреляли?
— Да. Нет, ничего страшного, но…
— И что ты хочешь?
— Я приеду к тебе, как только смогу. К тому времени соображу. Но первым делом мне нужно оружие.
— Считай, что оно у тебя есть, — ответил он.
Я положил трубку и повернулся к Коллинзу. Он по-прежнему горбился над кофеваркой, и это напомнило мне о событиях предыдущего утра. Вот только этот тип был живехонек, находился на своей великолепной кухне, в своем чудесном доме, со своей женой и детьми.
— Во-вторых, мне нужны ключи, — сказал я. — От внедорожника.
— Я не дам…
— Мистер Коллинз, я уйду отсюда с ключами, дадите вы мне их или нет.
— Вы не имеете права, — сказал он, резко повернувшись.
Я понял, что в руке он держит большой кухонный нож.
— Вы, конечно, шутите?
Он сделал шаг в моем направлении, взмахнул ножом:
— Это мой дом. У меня есть… у меня есть друзья.
Я выбил нож из его руки, подошел вплотную и сильно ударил его в живот — мой кулак врезался ему под ребра. Мы были так близко друг от друга, что я видел, как выпучились от удара его глаза. Он осел, стукнувшись головой о кухонный шкаф.
— Давайте поговорим о ваших «друзьях», — сказал я.
Глядя на него, я подумал, что сейчас его начнет рвать.
— Или поговорим о Джесси Корнелл? Что с ней случилось? — Я схватил его за грудки и посадил на стул, заглянул ему прямо в лицо. — Так что с ней случилось?
На его лице появилось выражение паники.
— Когда я впервые увидел эту девушку, она была весела и полна жизни, — продолжил я. — А три дня спустя она убила себя в присутствии тридцати человек. Объясните мне эти изменения, или я ударю вас еще раз.
По его лицу потекли слезы, словно он сдерживал их несколько дней, а теперь чаша переполнилась.
— Она мне нравилась. Правда. Но, боже мой, у меня же семья.
— Да. И что?
— Она забеременела, — сказал он. — Она говорила, что принимает контрацептивы. Правда. А потом вдруг раз — и на тебе. Ну, вы понимаете. Что еще мне оставалось? Я велел ей избавиться от ребенка. Она отказалась. Не стала. Я не хотел, чтобы с ней что-то случилось. Правда, не хотел. Я ее лю… она мне нравилась.
Я отпустил его:
— И что вы сделали?
Он спрятал лицо в ладонях, и я ударил его в бок. Он пробормотал что-то неясное.
— Что-что?
Он повторил — неразборчиво, в перерывах между кашлем, но на сей раз я смог разобрать одно слово.
Печаль.
Он прислонился к шкафу и яростно растирал лицо руками, размазывая по щекам слезы и сопли. Глаза его были открыты и смотрели перед собой. Может, он видел лужу крови на тротуаре Келли-стрит. Может, мягкий, гладкий живот девушки, лежащей рядом с ним на кровати мотеля, девушки, которая теперь умерла. Мне бы почувствовать сострадание, но я хотел только бить и бить его.
— Ключи.
Я проследил направление его взгляда и увидел плетеную корзиночку с тремя связками ключей.
Повернувшись к двери, я заметил его жену. Она стояла, опершись о дверной косяк: руки сложены на груди, лицо сосредоточенно.
— Мой муж совершенно прав, — сказала она. — Вы не имеете права.
— И какую часть разговора вы слышали?
Муж поднял на нее пустые, безжизненные глаза человека, который знает, что прежний мир разрушен навсегда.
Она скользнула по нему холодным взглядом и снова посмотрела на меня.
— Какую бы ни слышала, вас это не касается, — ответила она и отвесила мне пощечину.
Дождь по-прежнему лил как из ведра. Внедорожник открылся вторым комплектом ключей. Два других я бросил и забрался в машину. Я потянулся за ремнем, и весь правый бок пронзило болью, но когда я включил лампу и осмотрел рану, у меня создалось впечатление, что кровь течет уже не так сильно.
Двигатель завелся с шестой попытки. Я проехал по подъездной дорожке без фар и остановился на выезде. Стояла темнота.
Я направился к нашему старому жилищу. Вылез из машины и побежал к дому.
Пикапа не было.
Парадная дверь распахнута.
Я вошел внутрь, но никого не застал. Я поспешно вернулся, сел в машину и, набирая скорость, поехал к Блэк-Риджу.
Билл ждал на крыльце и сбежал по ступенькам прямо к машине.
— Черт возьми, — сказал он, когда я вышел. — Ну и видок у тебя. Это серьезно?
— Нет. Но я бы не хотел, чтобы такое повторилось.
Внутри было тепло, играла музыка. Он провел меня на кухню, налил большую чашку кофе из стоявшего наготове кофейника, протянул мне. Он увидел, что руки у меня дрожат, и спросил, не добавить ли чего-нибудь в кофе.
Я покачал головой.
— У тебя вообще как с этим делом?
— Могу выпить пивка. Не волнуйся. Не так, как прежде.
Мы поняли друг друга — в армии дня не проходило, чтобы большинство из нас не встречало утро без косячка или нескольких бутылок пива, а Билл отличался больше других.
— Дела минувших дней, — сказал я. — Молодая кровь.
— Я в порядке, папочка.
Я заглянул ему в глаза и увидел, что он говорит правду. Я быстро рассказал ему все, что мне известно. Что кто-то убил Эллен и пытался списать это на меня — не исключено, что попытка еще увенчается успехом, поскольку тело предположительно остается в моем номере. Что кто-то — может быть, тот же человек, а может, нет — похитил мою бывшую жену и удерживал в нашем старом доме, пока не захватил и не доставил туда же меня. Что их куда-то увезли, когда я сбежал.
И что Кэрол знала обо мне и Дженни.
— Так-так, — пробормотал он. — Могла бы сказать мне.
— Кэрол вообще много наговорила, — добавил я. — Ну да, она какое-то время провела взаперти в темном доме, и это похоже на бред, но… она заявила…
Я даже не знал, как это сказать.
— Что?
— Будто сделала что-то с Дженни.
— Что сделала?
— Я не… слушай, это ее слова, и я не знаю, есть ли в них смысл. Кэрол сказала, что напустила на Дженни какую-то «печаль». Полчаса спустя тот тип, у которого я позаимствовал внедорожник, использовал то же слово, а насколько мне известно, он никогда не встречался с Кэрол. Она сказала… что эта самая «печаль» пошла как-то наперекосяк и поэтому умер Скотт.
Билл смотрел в пол, пожевывая губу.
