— Решил поддержать твой имидж. От души — чего? Не понял.
— Гражданин начальник, это мы, опытные каторжане, так благодарим друг друга. В камере слово «спасибо» звучит не совсем вежливо. «От души» и означает — спасибо тебе большое, братан, — улыбнулся сиделец.
— Интересно вас жизнь учит, товарищ лейтенант милиции.
— Мне уже погоняло дали — Студент.
— Догадываюсь, почему тебя наградили таким псевдонимом, — советник юстиции посмотрел на собеседника. — А теперь к делу, Тимур. Твой посёлок Медвежий Стан — это Всеволожский район?
— Так точно.
— Тогда в районном отделе в отношении гражданина Кантемирова, бывшего пожарного, временно безработного, организуем уголовное дело. Детали потом продумаем, а пока хотя бы твой нож прицепим. И ещё пару статей до кучи. Хотя у тебя и так и всё красиво — бандитизм, убийство и торговля оружием. И на этом основании влепим тебе тридцать суток по президентскому Указу и оставим здесь. Что скажешь, Студент?
— Алексей Павлович, тогда мне надо обязательно на Кресты попасть. УВД Курортного района отправляют своих только в изолятор на Лебедева. Мало ли с кем из знакомых оперов или следователей случайно встречусь.
— Понял. Сам в дознании никого не успел арестовать?
— За полгода у меня самым крупным делом были лёгкие телесные повреждения у одной младшей сестры и двух старших братьев-близнецов. Всем чуть за сорок. Они вместе у себя на кухне Новый год отмечали. Перепили, поссорились. Братья по привычке за ножи схватились, сестрёнка за сковородку. Победила молодость, вся квартира в крови. Отсидели сутки в ИВС, помирились у меня в кабинете. Дело прекратил за примирением сторон. Сестрёнка сама сбегала за шампанским.
— Круто! — восхитился сотрудник прокуратуры.
— Алексей Павлович, по Олегу Блинкову. — Тимур встал и потянул ушибленную спину. — Умеют бить… До сих пор не отходит.
— Тебе на пользу, — Князев посмотрел с улыбкой. — В камере можешь меня козлом назвать.
— Это обязательно, гражданин начальник. — Сиделец вернулся за стол. — Итак, по Олегу Блинкову, которого мы с детства называем Блинкаусом. Думаю, надо Олега выводить из дела. Блинкаус далёк от всей этой уголовщины, хотя и не доучился в своём Горном институте и сейчас торгует на рынке. Я дам показания, что Мара мне оставил этот свёрток с гранатами, и я сам отправил жену с сыном в одном вагоне с боеприпасами. Пусть будет так, что Блинкаус совсем не при делах.
— Подожди, Тимур. Ты, в самом деле, не знал про гранаты?
— Алексей Павлович, повторю слова, которые сказал следователю Байкееву — я шесть лет оттрубил на войсковом стрельбище Помсен и знаю, что такое детонация боеприпасов, — Кантемиров разволновался и сказал чуть громче: — Я не идиот — отправлять жену и сына в одном купе с боевыми наступательными гранатами РГД-5. Разлёт осколков двадцать пять метров…
— Да ладно, Тимур, успокойся. Верю.
— Вот прямо — от души, гражданин начальник, — печально улыбнулся собеседник.
— Зачем выводить твоего Блинкауса из дела? — вернулся к существу вопроса следователь. — Сели бы вместе. Выглядит достоверно.
— Олег может запутаться в показаниях, и он сейчас всегда при деньгах. Блинкаус — слабак. Слабое звено. Вот пусть и оплачивает свою свободу. Гонорар адвокату за нас обоих, и ещё надо следователя подмазать, чтобы я вышел на свободу с нечистой совестью.
— Адвокат уже есть?
— Да. Вчера потребовал. Вместе учились, зовут Сергей Соломонов. Адвокатский статус получил недавно, до этого работал опером уголовного розыска в Василеостровском районе.
— Доверяешь Соломонову?
— Не во всём. Сергей, хотя и служил в разведроте пехоты, весь такой правильный по жизни.
— Быть правильным — это плохо? — Князев с интересом посмотрел на Кантемирова.
— Не знаю, Алексей Павлович. Может быть, поэтому я в камере и на задании, а Серёга в адвокатуре. И кстати, вчера уже сокамерники сообщили, что у меня взгляд нехороший — ментовский.
— Да ну?
— Так точно. Пришлось объяснять коллегам по жизни, что пять лет командовал отдельным подразделением и привык именно так смотреть на своих солдат. Ещё признался, что немцы наградили меня медалью «Почётный знак Немецкой народной полиции». Долго смеялись и меня произвели в статус «былинников»
— Иди ты! В самом деле, есть медаль? А «былинник» кто такой?
— Алексей Павлович, долго рассказывать. Скоро адвокат подъедет. Сейчас у меня просьба — прикажите караулу сводить меня в нормальный туалет. И при прощании скажите всякие нехорошие слова.
— Какие слова, Тимур?
— Вам видней, гражданин начальник, — улыбнулся порядочный сиделец.
Следователь нажал кнопку звонка на столе. Обратно в камеру Тимура завели в наручниках. У открытой двери остались младший лейтенант с сержантом, двое рядовых зашли внутрь. Лёгкий ветерок от окон к двери… Один из конвоиров расстегнул наручники, второй стоял рядом на расстоянии удара резиновой палкой. Из глубины коридора раздался громкий голос следователя.
— Думай, Кантемиров. У тебя две статьи особо тяжкие. Сегодня выхожу на арест.
— Думай, не думай — всё равно статью пришьёте, гражданин начальник, — ответил в открытую дверь заключённый и потёр запястья.
Конвой вышел, дверь захлопнулась, и по мозгам сокамерников ударил знакомый скрежет закрывающегося замка. Неволя…
* * *
Кантемиров посмотрел на коллег по бандитскому цеху, улыбнулся, подошёл и с удовольствием вытянулся на нарах, разглядывая зелёный потолок. Камера молчала… Первым не выдержал Черныш.
— Студент, а что там с твоими корешами из дрезденского изолятора? Они уже решётку выдернули.
— Подожди, Черныш. Дай в голове допрос прогнать, — былинник поднял голову от сложенного плаща. — Мне, минимум, пятилеточка светит, а завтра очные ставки и арест.
Тут Сева вспомнил о своих педагогических обязанностях правильного вора, встал с нар и обратился к молодёжи:
— Так, братва, смотрим сюда. Студент только что вернулся от следака и не стал нам петь про ментов позорных и свои былины рассказывать. А начал гонять в своей голове допрос и очные ставки на завтра. Так надо делать всегда! Пацаны, не надейтесь на своих адвокатов. Соображайте своей башкой. — Главный сиделец обратился к живому примеру передачи уголовного опыта. — Правильно, братан… Лежи, напрягай мозг… Твоя делюга.
Тимур кивнул, вернул голову на плащ и задумался: «Интересное дело — и Алексей Павлович, и Савелий — все советуют думать. Да я и так постоянно гоняю мысли от прошлой милицейской жизни в настоящую бандитскую реальность. Как бы не спалиться… Да и над взглядом надо поработать. Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Связь восстановлена, но в итоге договорились, что в течение арестантского месяца больше никто на контакт выходить не будет. Через сутки этап на Кресты. В следственном изоляторе, в самом крайнем случае, если что-то пойдёт не так — требовать встречи с замначальника оперчасти, капитаном по фамилии Юрченко, и по имени Юрий. На тюрьме больше известным, как ЮЮ. Не дай бог, конечно… Блинкауса возьмут завтра утром на квартире…»
Тут сиделец улыбнулся своим мыслям. «Надо будет обязательно проинструктировать Олега через адвоката, чтобы оставил в квартире штук пять коробок водки «Распутин». И быстро согласился с изъятием для экспертизы. На всех хватит, и челябинским операм останется. Нормальные мужики… Не били… Сдачу вернули… Может быть, и с Байкеевым водкой поделятся. А челябинский следователь не дурак, поймёт, что он не при делах. Да и уральцам будет всяк выигрышней выделить уголовное дело в отношении их с Блинкаусом в отдельное производство и спихнуть питерцам. А там посмотрим…»
Тимур привстал и оглядел камеру. Сидельцы разбрелись по интересам. Старшие в камере вполголоса обсуждали в своём углу насущные воровские дела. Сева поднял голову и взглянул на вернувшегося с допроса сокамерника:
— Всё прогнал? Тут главное — не брести по бездорожью.
— Не понял?
