– Можно и так считать.
– Просто скажи мне, что дело не в наркотиках.
– Нет, наркотики ни при чем, Айк. Это для статьи.
Старик-опоссум очень доволен:
– Ну и славно, Джек Таггер.
И тут звонит телефон.
Вот в чем моя ошибка. Я думал, что Клио запаникует, увидев диск в пакете с капустой – или, по крайней мере, после того как его прослушает. Я решил, что она перенервничает и не станет шпионить за липовым посыльным, за нашим неустрашимым Эваном.
Но я недооценил маленькую барракуду. Должно быть, она позвонила менеджеру кафе и выяснила, заказывал ли кто-нибудь сэндвичи с тефтелями и капустный салат. Ей помогло то, что большинство ресторанов, принимающих заказы по телефону, используют определители номера, чтобы знать, кто им звонит, и компьютеры, чтобы хранить историю заказов. Скорее всего, таким образом менеджер и узнал мое имя, которое сообщил вдове Джимми Стомы, ибо всегда готов услужить грудастым клиенткам, к тому же еще и знаменитостям.
Этого я не учел. Блин, надо ж было так облажаться. Завтра же позвоню в телефонную компанию и подключу антиопределитель номера.
А теперь мне не остается ничего другого, кроме как держать хвост пистолетом и делать вид, что все идет как надо. Я жду четвертого звонка и беру трубку.
– Это Синди? – мурлычу я. – Известная своей устрицей?
Подействовало – из трубки доносится только учащенное дыхание. Наконец ее прорывает:
– Да пошел ты, Таггер!
– Как протекает вдовство, миссис Стомарти? Оно оправдало ваши ожидания?
– Какой же ты ублюдок. И на кой хрен я тебе позвонила!
– А это я вам сейчас подробненько растолкую. Причина номер один: вам до смерти хочется узнать, откуда у меня запись той песни. Причина номер два: вы хотите понять, удалось ли мне докопаться, что на самом деле случилось с вашим мужем.
Клио не открывает ответного огня. Судя по шуму, она звонит с сотового.
– А теперь слушайте внимательно, – говорю я. – Я знаю, вам наплевать на «Устрицу Синди», но есть другая песня, которую вы неустанно разыскиваете. И она у меня. Заглавная песенка для вашего альбома.
– Так я тебе и поверила.
Язвительность отнюдь не приличествует вдове. Настал момент спеть песенку – пора сбить с нее спесь. И я выдаю ей куплет о «шепоте волн» – Айк, потрошащий рыбу, одобрительно кивает – и заканчиваю его словами:
Сердце на мели, мое сердце на мели.
Оно ждет парусов на горизонте.
Клио не издает ни звука.
– Будь у меня группа, получилось бы, конечно, лучше, – говорю я. – Кстати, если вы еще мучаетесь с аккордами в припеве, то запишите: до мажор, соль мажор, ля минор, ля минор-септ, затем снова соль мажор…
– Ты с-с-сука! – визжит она, как невоспитанная девятилетняя девчонка.
Полагаю, мне следовало бы проявить больше понимания.
– Клио, я просто пытаюсь вам помочь. Вы не сыграли этот минор-септ, когда исполняли песню на похоронах Джимми.
Три года занятий – и песня льется из меня, как из какого-нибудь паршивого Сеговии.[118] Со студенческих лет я практически не играл, хотя моя «ямаха» так и пылится где-то в шкафу, а слух по-прежнему при мне.
– Эй, Таггер? Тебе крышка. – Клио Рио взяла себя в руки. Впечатляет. Я понимаю теперь, что почувствовал молодой Эван тем вечером у нее в квартире – ее голос обледенел. – Тебе крышка, поганец. Я не собираюсь больше терять на тебя время.
Боже, я ее за это не виню.
Трубку берет мужчина.
– У нас твоя подружка, – говорит он.
– Она мне не подружка, но для вашей же пользы вам лучше оставить ее в живых.
– Пусть поживет пока…
– Это ты, Джерри? – спрашиваю я. – Звездный охранник?
– Приходи в «Туда-Сюда» сегодня. В главный зал. Ровно в десять.
На это я и рассчитывал: они хотят обменять Дженет на песню Джимми Стомы.
– Ровно в десять, говнюк. И приноси товар.
Товар? Вот что бывает, когда слишком часто смотришь полицейские сериалы.
– О, – говорю я. – Ты имеешь в виду мастер-диск, принадлежавший покойному Джеймсу Брэдли Стомарти?
– Ровно в десять. Приходи один. – Похоже, Джерри не горит желанием поболтать.
– А как поживает твоя пустая глазница, здоровячок?
Черт, стоит мне начать – и меня уже хрен остановишь.
Это всегда бесило мою мать – и Анну.
– Джерри, ты меня слышишь? Верни мой компьютер, ты, ничтожный обезьяноподобный недоносок.
– Я тебе… – шум усиливается, как будто они проезжают мимо радиолокаторов в аэропорту, – …при первой же возможности.
– Дай ей трубку, – велю я.
– Нет, говнюк. Она не желает с тобой разговаривать.
– Не Клио. Вашей гостье.
– Ее здесь нет, – говорит мне Джерри.
– Хорошая отговорка.
– Она жива, ясно? Я же тебе сказал.
– Хотелось бы мне поверить тебе на слово, Джер, но это значило бы, что мой «ай-кью» равен размеру моей обуви. Я и пальцем не пошевелю, пока не услышу ее голос.
Уголком глаза я вижу, как старик-опоссум, который подслушивал наш разговор, проворно удаляется из поля зрения. В трубке приглушенный ропот – это Джерри, прикрыв микрофон ладонью, обсуждает с вдовой Джимми дальнейшую стратегию.
– Ладно. Девчонка позвонит тебе в три тридцать. Диктуй номер.
– 555-2169.
– Чей это еще, блядь, номер?
– Брэда и Дженнифер. Мы играет в рамми по четвергам,[119] – отвечаю я. – Это мой рабочий телефон, ты, краснозадый бабуин.
Джерри разражается фонтаном нелицеприятных эпитетов. Наверное, я его обидел. А на заднем плане бывшая Синтия Джейн Циглер воет, точно кошка, которой прищемили хвост.
– Про вас двоих можно кино снимать, – говорю я Джерри. – Клио могла бы сыграть Уитни Хьюстон. А тебя – Кевин Костнер или РуПол.[120]
– Отсоси! – И он вешает трубку.
Я выжат как лимон, и у меня кружится голова. И еще мне страшно – в основном из-за Дженет. Я опускаюсь на скамейку и вытираю вспотевшие ладони о брюки. Девяностодвухлетний Айк гоняется по пирсу за пеликаном, укравшим у него рыбу. Айк теперь мой герой. Купить новые зубные протезы, когда тебе уже перевалило за девяносто, – вот что такое настоящий оптимизм! Он с победным видом возвращается к удочкам, размахивая отвоеванными у птицы сардинами. Затем подходит ко мне:
– Джек, это было самое крутое полуинтервью, какое мне доводилось подслушать!
– Извините, я немного увлекся.
– Не извиняйся, это было потрясающе. За все годы работы я ни разу на такое не решился. Боялся, что мне с рук не сойдет.
Я обнимаю его за костлявые плечи и неожиданно для себя говорю:
– А почему вы так уверены, что это сойдет с рук мне?
Основной закон нашей профессии – журналист не должен быть замешан в историю, о которой пишет. А я застрял в своей по самые яйца. Меня так и распирает от желания рассказать Эмме про телефонный разговор с Клио, но я на все сто уверен, что Эмма велит мне звонить в полицию.
И тогда случится вот что: Хилл, или Голдман, или еще какой-нибудь тупорылый детектив припрется в «Туда-Сюда» на встречу с вдовой Джимми. Она будет с негодованием отрицать, что утопила мужа, отрицать, что угробила Джея Бернса, и, наконец, отрицать, что похитила золовку. Она скажет, что никогда не стремилась завладеть мастер-диском с песнями Джимми, и будет утверждать, что впервые слышит о его пропаже. И она скажет, что это я предложил встретиться в ночном клубе, а она и понятия не имеет, что я собирался с ней обсудить. Детектив будет блефовать, угрожать и задавать бесполезные вопросы, пока ему не надоест. А на следующий день Клио втихушку наймет автора песен, который сварганит для нее новое «Сердце на мели», Дженет Траш больше никто никогда не увидит, а у меня не будет никакой статьи.
С другой стороны, мне все равно эту статью не написать, если я встречусь с Клио и все пойдет наперекосяк. Гриффин, криминальный репортер, настрочит обо мне заметку, и, может, свое слово скажет молодой Эван, ведь это я и заслужил – некролог, составленный стажером. По крайней мере, парень попадет на первую полосу и, может статься, передумает учиться на юриста.
Я не собираюсь умирать, хотя смерть, несомненно, поднимет мое реноме в «Юнион-Реджистер». Американские журналисты не так уж часто гибнут в погоне за материалом, так что газета возвестит о моей героической кончине аршинными заголовками. Аксакал, учуяв Пулитцеровскую премию, бросит на расследование «звездный отряд». Эмма, стоически превозмогая свое горе, вызовется быть редактором проекта…
Я бы так не волновался, если бы Клио Рио была хоть чуточку умнее: здравомыслящие преступники никогда не станут убивать журналиста. Куда проще и разумнее его дискредитировать. Убейте одного журналиста – и на вас ополчится вся свора, начнут ломиться к вам в двери и задавать неприятные вопросы. На самом деле умереть при исполнении – один из немногих способов, оставшихся в запасе у немолодого автора некрологов, желающего произвести фурор, а ничего такого Клио совсем не нужно. Сегодня я объясню ей все негативные последствия моего устранения, если они с Джерри сами не дотяпали.
