Далее шли платежные реквизиты и условия оплаты. Джеймс пробежал их глазами, ища имя отправителя, но подписи не было. Он уронил письмо на пол и так и остался стоять, раскрыв рот и выпучив глаза.
Когда Джеймс вошел в парк, было пятнадцать минут одиннадцатого. Он дважды сверился по часам, чтобы убедиться. Сегодня я не позволю времени ускользнуть, твердил про себя Джеймс, сегодня реальности не удастся меня одурачить.
День выдался серый и дождливый, небо затянули низкие облака. Джеймс шагал по дорожке к большому белому зданию. Снаружи оно нисколько не изменилось с тех пор, как Джеймс видел его в последний раз: пять этажей, несколько сотен метров в ширину, почти без окон.
У стойки администратора Джеймс заявил, что пришел поговорить с доктором Ланарком.
— Ваше имя? — властно скомандовала женщина за стойкой.
— Джеймс Пэдью, — ответил он.
Женщина кивнула, набрала что-то на клавиатуре компьютера и проговорила в наушник:
— Доктор Ланарк, к вам Джеймс Пэдью. — Пауза, затем женщина сказала: — Хорошо, доктор Ланарк, я пришлю его вам прямо сейчас.
Легкость, с которой ему удалось проникнуть в здание, изумила Джеймса. Он не успел решить, действительно ли ему хочется разговаривать с Ланарком. Хочет ли он знать правду. Следуя инструкциям администраторши, он вызвал лифт. Как и в прошлый раз, Джеймс нажал самую нижнюю кнопку. Когда двери открылись, он очутился в пустом белом коридоре с дверями без табличек по обеим сторонам. Джеймс был приятно поражен: он решил, что эти белые коридоры ему привиделись. Коридор мягко закруглялся, и Джеймса начало преследовать неприятное ощущение, будто он идет слегка под уклон. Он остановился — нет, показалось, но когда снова зашагал вперед, прежние ощущения вернулись.
Кругом никого, лишь гудение вентиляционной системы. Джеймс принялся считать двери: одна, две, три, четыре… Продолжая считать, Джеймс со страхом спрашивал себя: каков реальный размер этого здания? Ему стало казаться, что раньше, когда он только вышел из лифта, лампы горели ярче, а сейчас они медленно гасли, понемногу превращаясь в ночники.
Наконец он услышал впереди чей-то голос, остановился перед полуоткрытой дверью и осторожно постучался.
— Войдите, — раздался голос.
И Джеймс вошел в знакомый роскошный кабинет. Его обрадовало, что он нисколько не изменился с прошлого раза: тот же большой камин, три кожаных кресла вокруг низкого деревянного столика, и даже на столе стоял такой же хрустальный графин с янтарной жидкостью и три пустых стакана. Тревожило другое — он не помнил, чтобы дверь в кабинет открывалась прямо из коридора. Хозяин кабинета поднял глаза, и Джеймс узнал бледное лицо с непримечательными чертами.
— А, это вы, мистер Пэдью… Помните меня?
— Смутно, — вдохнул Джеймс. — Доктор Ланарк?
— Так меня звали когда-то, — покровительственно улыбнулся доктор. — Разумеется, это имя — совсем не то, что я есть на самом деле, — не более чем имя Джеймс Пэдью можно применить к вам. Не стоит так доверяться именам. Однако лицо мое вы вспомнили, не так ли?
— Вспомнил. Я почти уверен, что когда-то вы преподавали в университете, а недавно я видел вас во сне. Вас тогда было двое.
— Неужели? — Доктор Ланарк выглядел довольным. Затем он обратился к бумагам на столе. — Итак, как давно вы бросили принимать препарат?
— Я… я точно не помню. Наверное, несколько месяцев назад.
— Гм. Думаю, вам пришлось пережить множество неприятных минут.
Подлаживаясь к холодному деловому тону Ланарка, Джеймс сухо кивнул.
— Вы страдали от галлюцинаций?
— Кажется, да.
— Видений?
— Пару раз.
Доктор что-то пробормотал себе под нос.
— Этого и следовало ожидать. Итак, вы помните, что случилось?
До этой минуты Джеймс отвечал на вопросы спокойно, словно они относились к кому-то другому, но тут встревожился. Вот он, момент истины. Помнит ли он? Горло словно сжали ледяные пальцы.
— Кое-что помню.
— Не хотите отвечать? Предпочитаете не вспоминать?
— Пожалуй, да.
— Вы понимаете, что совсем скоро у вас не останется выбора?
— А что, если я…
— Боюсь, слишком поздно. Конечно, я могу дать вам более сильную дозу, но риск слишком велик. Вы можете забыть не только те три года. А если мы попытаемся стереть вашу память, вы, скорее всего, забудете последние десять лет.
Джеймс вспомнил об Ингрид и покачал головой.
— Нет, я не могу.
— Понимаю. Когда вы осознали, что забыли эти три года, вы испытали шок?
— Да, хотя все равно я как будто помнил, но сами воспоминания словно выскальзывали…
— Да что вы говорите! — С пугающим воодушевлением доктор принялся яростно строчить в записной книжке. — Ребятам из технического отдела это понравится.
Джеймс промолчал.
Закончив писать, Ланарк сурово уставился на Джеймса.
— Конечно, вы понимаете, что утратили воспоминания только на время. Ваш препарат — всего лишь ингибитор, он не обладает способностью стирать память. Раньше мы уже обсуждали с вами эти вопросы… а кстати, вы помните наши беседы?
— Частично, — вздохнул Джеймс, разглядывая кабинет. — Ведь это происходило не здесь?
— Нет, мы встречались в другом помещении. Вы были там совсем недавно. — На лице доктора появилась ехидная улыбочка.
В мозгу Джеймса зашевелилось подозрение.
— Вы хотите сказать…
— «Аренда Харрисона». Наши партнеры. С тех пор как мы с вами беседовали в их офисе, финансовое положение нашей Ассоциации изменилось в лучшую сторону. Что с вами, мистер Пэдью? Да вы позеленели!
Ланарк не шутил. Джеймса мутило. Воспоминания одно за другим возвращались к жизни при звуках голоса доктора, его словах и лукавых намеках.
— Мне нехорошо, — выдавил он.
Доктор плеснул в стакан коньяка и протянул его Джеймсу вместе с треугольной серой таблеткой.
— Что это?
— Таблетка успокоит вас. Боюсь, следующие несколько дней могут оказаться весьма травматическими для вашей психики, мистер Пэдью. Это средство поможет заглушить страхи и уменьшить тошноту.
Джеймс подозрительно покосился на таблетку, но, поразмыслив, решил последовать совету Ланарка. Таблетку он запил коньяком. Через несколько секунд в груди потеплело, разум прояснился. Джеймс вздохнул, закрыл глаза, а когда открыл их, в кабинете стало заметно темнее. На низеньком столике стояли две свечи. Джеймсу почудилось, что время снова ускользнуло от него. Интересно, сейчас день или ночь? Он подошел к окну, закрытому жалюзи, и потянул за шнурок. Дощечки жалюзи поползли вверх. Под ними не было окна! Неужели те самые жалюзи? Джеймс попытался вернуть дощечки в горизонтальное положение, но механизм заело.
— Вы не сможете выглянуть из окна, — раздался женский голос, — потому что вам и раньше это не удавалось.
Джеймс обернулся. Доктор Льюис сидела в кресле рядом с доктором Ланарком, дерзко закинув ногу на ногу. Почему-то созерцание чулок доктора Льюис заставило Джеймса вспомнить о подсобном помещении в одном австралийском почтовом отделении.
— Не понимаю, — признался Джеймс.
— Да уж, вы и в бытность студентом не блистали дарованиями, — саркастически хмыкнула Льюис.
— То, что мы показываем вам, есть отражения прошлого, — объяснил доктор Ланарк. — Если вы не выглядывали из окна в прошлом, то вам и сегодня это не удастся.
— А что там, за окном?
Доктор Льюис нетерпеливо вздохнула.
— И чего вам дался этот вид из окна?
— Не знаю, — пожал плечами Джеймс. — Наверное, я хочу его увидеть именно потому, что это невозможно.
— Мы не можем сказать вам, что за окном, — вмешался доктор Ланарк, — именно потому, что вы неспособны увидеть это сами.
— Значит, я не узнаю от вас ничего нового? Ничего, чего бы не знал раньше?
— Вовсе нет. То, что происходило с вами в действительности, и то, что вы помните, — это разные вещи, — возразил более терпеливый Ланарк.
Доктор Льюис недовольно пробормотала, что не желает тратить свое драгоценное время попусту. Джеймс решил, что она злится, потому что он не ответил на ее звонок. Доктор Льюис сидела напротив Джеймса, задрав ногу так, что он мог видеть резинку ее чулок.
— Ближе к делу, мистер Пэдью. Мы не собираемся просидеть тут целый день.
Джеймс не ответил, потому что внезапно вспомнил, как доктор Льюис сосет его пенис. Воспоминание было на удивление ярким: Джеймс ощущал ее слегка курчавые волосы на своем животе, видел, как алые губы скользят по эрегированному члену. Он моргнул. Доктор Льюис, поджав тонкие губы, выжидательно смотрела на него. Очевидно, она о чем-то спросила, но Джеймс не расслышал.
— Простите, я на минуту отвлекся… — начал он и осекся.
