– Его убили, когда мы добирались сюда, – сказала она.
Ричер кивнул.
– Я знаю. Мне рассказали. Пограничный патруль. Приношу свои соболезнования.
– Это произошло двенадцать лет назад. Его звали Рауль Гарсия.
Она произнесла имя своего старшего сына с особенным выражением, словно отдавала должное его памяти.
– Как это случилось? – спросил Ричер.
Женщина немного помолчала.
– Это было ужасно. Они охотилась за нами ночью в течение трех часов. Мы шли, мы бежали, а у них был грузовик с мощными фарами. В темноте мы разделились. Рауль остался с сестрой. Он ее защищал. Ей было тогда двенадцать лет. Он послал ее в одну сторону, а сам пошел на свет фар. Он знал, что девочкам приходилось хуже всех, если их ловили. Он пожертвовал собой, чтобы спасти сестру. А они даже не попытались его арестовать. Не задавали никаких вопросов. Просто застрелили нашего мальчика и уехали прочь. Потом они проехали мимо того места, где я пряталась. Они смеялись. Я слышала. Словно это была охота.
– Я сожалею, – повторил Ричер.
Женщина пожала плечами.
– Тогда это было обычным делом, – продолжала она. – Плохие времена, плохое место. Нам потом рассказали. Либо наш проводник не знал, либо ему было все равно. В том году в тех местах убили более двадцати человек. Для развлечения. Некоторые умирали страшной смертью, несчастные кричали так, что их крики далеко разносились в темноте. А девушек куда-то увозили, и их больше никогда не видели. Раулю еще повезло, что его просто застрелили.
Ричер молчал. Женщина еще некоторое время смотрела на фотографию. Потом отвернулась и, сделав над собой усилие, устало улыбнулась и предложила Ричеру присоединиться к остальным.
– У нас есть текила, – тихо сказала она. – Мы берегли ее для этого дня.
На столе стояли низенькие стаканчики, и дочь быстро наполнила их текилой из бутылки. Девочка, которую спас Рауль, успела вырасти. Младший сын раздал всем стаканчики. Ричер взял свой и стал ждать. Отец Гарсия жестом попросил всех замолчать, поднял свой стаканчик и посмотрел на Элис.
– За нашего адвоката, – сказал он. – За то, что великий француз Оноре де Бальзак ошибся, когда написал: «Законы – это паутина, сквозь которую легко пролетают большие мухи, но в которой запутываются маленькие».
Элис порозовела от смущения. Гарсия улыбнулся ей и повернулся к Ричеру.
– И за вас, сэр. За вашу благородную помощь в тот момент, когда она была нам необходима.
– De nada, – ответил Ричер. – No hay de que.
Текила была не слишком хорошо очищена, к тому же все в доме напоминало о Рауле, поэтому они отказались от второй порции и предоставили семье Гарсия праздновать в одиночестве. Им снова пришлось подождать, пока кондиционер немного охладит машину. Потом они поехали обратно в Пекос.
– Я получила удовольствие, – призналась Элис. – Даже показалось, что удалось что-то изменить к лучшему.
– Так оно и есть.
– Хотя именно благодаря вам это стало возможным.
– Но вы сделали квалифицированную работу, – заметил Ричер.
– И все равно спасибо.
– Кто-нибудь проводил следствие по поводу действий пограничного патруля?
– Если верить документам, – сказала Элис, – следствие велось тщательно. История вызвала много шума. Конечно, виновных не нашли, однако расследование пришлось провести.
– И каковы результаты?
– Ничего. Рука руку моет. Никого даже не уволили со службы.
– Но убийства прекратились?
Элис кивнула.
– Так же внезапно, как и начались. Очевидно, они поняли, что ситуация изменилась.
– Так всегда и бывает, – сказал Ричер. – Я видел это прежде, в разных местах, при разных обстоятельствах. На самом деле расследование никто не проводил. Но преступники получают предупреждение. Как шифрованное послание. Теперь такие номера не пройдут, так что лучше остановиться, кем бы вы ни были.
– Однако справедливость не была восстановлена, Ричер. Погибло более двадцати человек. Некоторые из них приняли смерть в мучениях. Нечто вроде настоящего погрома, который длился целый год. Кто-то должен был за это заплатить.
– Вы узнали цитату из Бальзака? – спросил Ричер.
– Конечно, – ответила Элис. – Я ведь посещала Гарвард.
– Помните Герберта Маркузе?
– Он жил позже, верно? И был философом, а не романистом.
– Верно. Маркузе родился через девяносто девять лет после Бальзака. Маркузе сказал: «Закон и порядок повсюду защищают установленную иерархию».
– Это отвратительно.
– Конечно, но так устроен мир, – сказал Ричер.
Через час они въехали в Пекос. Элис припарковала машину возле конторы, так что им осталось пройти по жаре всего десять футов. Но и этих десяти футов оказалось более чем достаточно. С тем же успехом можно было бы оказаться в пылающей топке с горячим полотенцем на голове. Они подошли к столу Элис и обнаружили, что на него прилеплено несколько маленьких листочков, исписанных от руки. Она начала снимать их и читать один за другим. Потом открыла ящик стола и бросила листочки внутрь.
– Сейчас я поеду в тюрьму, навестить Кармен, – сказала она. – Хэк Уокер получил результаты баллистической экспертизы, им также удалось идентифицировать отпечатки пальцев. Он хочет поговорить с вами об этом. Похоже, у него возникла проблема.
– Не сомневаюсь, что возникла, – сказал Ричер.
Они вернулись к двери и немного постояли, не решаясь снова выйти под палящие лучи солнца. Потом разошлись в разные стороны. Элис направилась к тюрьме, а Ричер по ступенькам поднялся наверх. Здесь кондиционеров не было. Пока Ричер добрался до двери, он весь покрылся по́том. Сидящий за столиком студент молча указал на дверь кабинета Хэка Уокера. Ричер вошел и увидел, что Уокер изучает отчет. Он выглядел как человек, который надеется, что, если прочитать написанное достаточное количество раз, его смысл изменится.
– Она его убила, – сказал Уокер. – Все сходится. Баллистическая экспертиза сделала однозначные выводы.
Ричер уселся напротив окружного прокурора.
– На пистолете есть ваши отпечатки, – сказал Уокер.
Ричер ничего не ответил. Если придется лгать, то он намеревался делать это только в том случае, если будет хоть какая-то польза.
– Вы находитесь в национальной базе данных, – продолжал Уокер. – Вам это известно?
– Все военнослужащие занесены в базу, – спокойно ответил Ричер.
– Возможно, вы нашли этот пистолет, – сказал Уокер. – Может быть, вы брали его в руки, поскольку боялись, что он попадет к ребенку. Вы взяли его, чтобы спрятать оружие в безопасном месте.
– Может быть, – ответил Ричер.
Уокер перевернул страницу.
– Но все обстоит значительно хуже, не так ли? – спросил Уокер.
– В самом деле?
– Вы верующий человек?
– Нет, – ответил Ричер.
– Вам бы следовало опуститься на колени и поблагодарить кое-кого.
– И кого же?
– Патрульных полицейских штата. Или старину Слупа, позвонившего шерифу.
– Почему?
– Потому что они спасли вашу жизнь.
– Каким образом?
– Дело в том, что вы находились в патрульной машине в тот самый момент, когда произошло убийство. Если бы вы остались в пристройке для работников, то стали бы подозреваемым номер один.
– Почему?
Уокер перевернул другую страницу.
– Ваши отпечатки есть на пистолете, – проговорил он. – И на каждой гильзе. И на обойме. И на коробке с патронами. Вы заряжали пистолет, Ричер. Скорее всего, вы из него стреляли, а потом перезаряжали. Пистолет покупала Кармен, так что он принадлежит ей, но отпечатки пальцев говорят о том, что это ваше оружие.
Ричер молчал.
– Теперь вы понимаете? Вам следует поставить небольшую часовню в честь полиции штата и каждый день благодарить ее за то, что вы все еще живы и остаетесь на свободе. Потому что для меня было бы естественнее всего арестовать вас. Вы ведь легко могли проникнуть из пристройки в спальню. Я беседовал с Бобби. Он рассказал мне, что вы провели ночь именно там. Неужели вы рассчитывали, что он будет всю ночь сидеть на конюшне? Скорее всего, он наблюдал за вами через окно.
– Я с ней не спал. Я ночевал на диване, – спокойно сказал Ричер.
Уокер улыбнулся.
– Неужели вы думаете, что присяжные прислушаются к вашим словам? Или поверят бывшей шлюхе? Я не верю. Так что мы можем показать, что у вас был мотив – ревность. Следующей ночью вы могли пробраться в спальню, вытащить пистолет из ящика и застрелить Слупа, а потом вернуться обратно в пристройку. Вот только вы этого не делали, поскольку находились в патрульной машине, Ричер. Сейчас для меня белый убийца был бы на вес золота. Вы бы моментально оказались в камере смертников. Такой огромный «истинный американец», «белая кость», среди черных и латиноамериканцев. Я бы выглядел как самый честный прокурор в Техасе. Выборы закончились бы, еще не начавшись.
