— Да ничего, слушал.
В трубке все стихло.
— Йон… мы, наверное, оба знаем, что Андеш был в доме Веры Кант и что-то искал в погребе, — начал Йерлоф. — Там ведь находились солдатские сокровища, ценности, которые были у них с собой, когда они оказались на Эланде. Люди про это все время говорили.
— Да, — согласился Йон.
— Драгоценности, которые забрал Нильс Кант после того, как их убил.
— Андеш много лет об этом вспоминал, — сказал Йон.
— Он их никогда не найдет, — заверил Йерлоф, — я это точно знаю.
И он опять замолчал.
— Нам надо съездить в Рамнебю, — продолжал Йерлоф, — там есть лесопилка и при ней музей древесины. Мы можем отправиться туда завтра.
— Нет, только не завтра, — быстро сказал Йон. — Мне надо в Боргхольм — забрать Андеша.
— Ну тогда на следующей неделе, когда музей будет открыт, — предложил Йерлоф. — А потом, после Рамнебю, мы можем задержаться в Боргхольме и посмотреть, как себя чувствует Мартин Мальм.
— Конечно, — сказал Йон.
— Мы теперь обязательно найдем Нильса Канта, Йон, — пообещал Йерлоф на прощание.
Время подходило к девяти. В коридорах Марнесского приюта было тихо и пусто. Опираясь на палку, Йерлоф стоял перед дверью комнаты Майи Нюман. Оттуда не слышалось ни малейшего звука. Над глазком был приклеен стикер с надписью от руки: «Будьте добры, пожалуйста, стучите». «Истину, истину говорю я вам, я есть дверь в овчарню», — процитировал Йерлоф. Он помедлил, потом поднял руку и постучал.
Чуть погодя Майя открыла дверь. Несколькими часами раньше они виделись за ужином; на Майе было то же самое желтое платье и белая блузка.
— Добрый вечер, — сказал Йерлоф, расплываясь в улыбке. — Я тут проходил мимо, и захотелось ненароком взглянуть, дома ты или нет.
— Привет, Йерлоф.
Майя улыбнулась и кивнула, но Йерлоф заметил, как помимо всех прочих у нее на лбу появилась еще одна морщинка. Наверное, от удивления — его визит был неожиданным.
— Я могу войти? — спросил он.
Немного помедлив, она кивнула и сделала шаг назад, пропуская его в комнату.
— У меня не прибрано, — сказала Майя.
— Да ничего, пустяки, — заверил Йерлоф.
Опираясь на палку, он медленно вошел в комнату, которая оказалась так же тщательно вылизана, как и тогда, когда он был здесь в прошлый раз. Темно-красный персидский ковер закрывал почти весь пол, на всех стенах — картины и фотографии.
Какое-то время Йерлоф к Майе не заходил. У них были отношения; они начались через несколько месяцев после того, как Йерлоф переселился в Марнесский приют, и закончились примерно через год, когда боли из-за синдрома Шёгрена стали слишком сильными. Потом их отношения перешли в дружбу. Они оба были родом из Стэнвика, оба остались одинокими после долгих лет брака. Им было о чем поговорить.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Майя? — спросил Йерлоф.
— Ну да, со здоровьем все в порядке.
Майя подвинула стул к маленькому коричневому чайному столику у окна, Йерлоф с благодарностью сел. Майя тоже присела. Оба помолчали.
Йерлофу пришлось хоть как-то начать беседу.
— Майя, я только хотел спросить. Может быть, ты расскажешь мне про одну вещь. Мы как-то раз об этом с тобой раньше разговаривали… — Он опустил руку в карман, достал маленький белый конверт, который Джулия отдала ему неделю назад. — Моя дочь нашла это письмо на кладбище за надгробием Нильса Канта, — сказал Йерлоф. — Я знаю, ты это написала и оставила там. Но я не об этом хочу спросить, я хочу только узнать…
— Мне нечего стыдиться, — проговорила Майя быстро.
— Совершенно нечего, — согласился Йерлоф, — я не…
— Нильсу никогда не доставались лучшие цветы, — сказала Майя, — их всегда получал мой муж… Я сначала подходила к могиле Хельге и только потом к могиле Нильса.
— Это хорошо, — согласился Йерлоф. — На каждую могилу обязательно должен кто-то приходить. Но я не об этом хотел спросить, я про другое… Я помню, как-то раз ты мне рассказывала о том, что встретила Нильса Канта на дороге у пустоши. В тот же день, когда он… ну, приложил руку к тем немецким солдатам.
Майя внимательно посмотрела на него и кивнула.
— Я это по нему заметила, — объяснила она. — Нильс ничего не сказал, но я видела, что что-то случилось… но он не захотел рассказать, что. Я попробовала с ним заговорить, но Нильс сбежал от меня обратно на пустошь.
— Я понимаю, — произнес Йерлоф, сделал паузу и продолжил, осторожно подбирая слова: — И ты вроде упомянула, что он тебе тогда что-то дал.
Майя не отводя взгляда смотрела на Йерлофа, потом снова кивнула.
— Я только хотел спросить, может быть, ты можешь мне показать, что это такое? — продолжал Йерлоф. — И еще одна вещь: рассказывала ты об этом кому-нибудь еще?
Майя сидела не шелохнувшись и смотрела на него.
— Никто ничего не знает, — ответила она коротко. — И это что-то мне Нильс вовсе не дал, я это что-то взяла сама.
— Извини, не понял.
— Я ничего не получала от Нильса, — объяснила Майя, — я это взяла и много раз казнила себя за это.
— Пакет, — сказал Йерлоф, — ты вроде говорила, что это был пакет.
— Я пошла за Нильсом — молодая была и любопытная, может быть, даже слишком… Я спряталась за можжевеловым кустом и следила за Нильсом. Ты знаешь, рядом со Стэнвиком есть жертвенный камень, он направился туда.
— Горка такая из камней, да? Что он там делал?
Майя немного помолчала. Похоже, сейчас она была где-то далеко, наверное, в прошлом. Наконец она ответила:
— Он копал землю.
— Он что, что-то прятал? Это был пакет?
Майя посмотрела на него и сказала:
— Нильс умер, Йерлоф.
— Похоже, что так.
— Это так, — подтвердила Майя. — Никто в это не верит, а я знаю, иначе он бы объявился, по крайней мере у меня.
Йерлоф кивнул.
— Ты достала пакет, когда Нильс ушел?
Майя покачала головой:
— Нет, я побежала домой. Я его потом достала, позже… когда он вернулся домой.
Йерлофу потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что она хочет сказать.
— Ты имеешь в виду… вернулся домой в гробу?
Майя опять кивнула:
— Я пошла на пустошь и выкопала это.
Она медленно поднялась со стула, расправила ладонями юбку и пошла к телевизору, который стоял в углу комнаты. Йерлоф продолжал сидеть, он лишь повернул голову и следил за ней.
— Это было осенью, году, кажется, в шестьдесят шестом — в общем, года через два после похорон Нильса, — сказала Майя через плечо. — Хельге находился в поле, дети были в школе. Ну вот, я взяла с собой садовый совок и пластиковый пакет, заперла дом и пошла на пустошь.
Йерлоф видел, как Майя медленно достает с одной из полок под телевизором синюю деревянную шкатулку с красными розочками. Йерлоф ее и раньше видел. Это была старая фамильная шкатулка. Майя подошла с ней к чайному столику и поставила перед Йерлофом. Она продолжала свой рассказ:
— Я перешла через главную дорогу и потом, наверное, где-то через полчаса подошла к пустоши. Я быстро нашла то, что осталось от жертвенного камня, и постаралась точно припомнить, где копал Нильс… В конце концов у меня получилось.
Она открыла крышку шкатулки. Йерлоф увидел ножницы, наперсток, катушки ниток и подумал о тех временах, когда ему ничего не стоило самому вдеть нитку в иголку. Потом Майя подняла двойное дно и отложила его в сторону. На самом дне Йерлоф увидел что-то небольшое, завернутое в кусок льна: плоская коробочка или шкатулочка, может быть, портсигар в пятнах старой ржавчины. Во всяком случае, Йерлоф надеялся, что это ржавчина.
— Вот, все здесь.
Майя подняла коробочку и протянула ее Йерлофу. Йерлоф услышал, как внутри что-то брякнуло.
— Я могу открыть? — спросил он.
— Делай с ней все, что хочешь, Йерлоф.
Там не было никакого замка; Йерлоф осторожно открыл.
В коробочке сверкали драгоценные камни.
Как-то не верилось, что это всего лишь стекляшки или какая-нибудь бижутерия. Почему-то сразу было видно, что это драгоценные камни. И еще там лежал крест, точнее, распятие. Йерлоф, конечно, не считал себя экспертом, но, похоже, и распятие тоже было из чистого золота.
Йерлоф закрыл крышку, потому что у него появилось сильное искушение достать камни из шкатулки и покатать их между пальцами.
— Ты кому-нибудь еще про свою находку рассказывала? — спросил он.
— Мужу, — ответила Майя.
— А ты не знаешь, он никому не говорил?
— Нет, — заверила Майя. — Но вообще-то, если бы такое случилось, он от меня бы это не скрывал. У нас секретов не было.
Йерлоф ей верил: Хельге вообще был молчун. Но неизвестно почему и откуда по Эланду поползли слухи, что убитые Нильсом солдаты перебрались через Балтику не с пустыми руками и что у них были с собой драгоценности. Сам Йерлоф об этом тоже слышал. Так же, впрочем, как и Йон и Андеш Хагманы.
