– Да брось ты.
– Нет, правда. До войны, например, было обнаружено, что многие грачи в этом районе были окольцованы в Ленинграде.
– Ты хочешь сказать, что некоторые из этих старых грачей, которые сидят у меня над головой, прилетели оттуда? – недоумевал Лейкер.
– Абсолютно точно.
– Вот уж не подумал бы.
– Поэтому, друг мой, в будущем вы должны обращаться с ними со всем уважением, которое они заслужили, как много путешествовавшие леди и джентльмены, – сказал Вернер.
Раздался окрик:
– Куницки, Моцар.
Они обернулись и увидели Штайнёра и священника, стоящих у крыльца церкви.
– Мы едем, – крикнул Штайнер. Вернер и Клугл побежали к «джипу».
Штайнер вместе с Верекером пошли по дорожке. Послышался автомобильный гудок, и на холм со стороны деревни въехал еще один «джип». Из него вышла Памела Верекер в форме женских вспомогательных авиационных сил. Вернер и Клугл с одобрением посмотрели на нее, но тут же замерли, увидев по другую сторону машины Гарри Кейна. На нем была пилотка, боевая форма и сапоги парашютиста.
Когда Штайнер и Верекер дошли до калитки, Памела подошла к ним и поцеловала брата в щеку:
– Извини, что опоздала, но Гарри хотелось посмотреть Норфолк.
– И ты повезла его по дальней дороге? – с любовью спросил Верекер.
– Но я все же доставил ее сюда, отец, – сказал Кейн.
– Я хочу, чтобы вы познакомились с полковником Картером из Польского независимого парашютного отряда, – сказал Верекер. – Он со своими солдатами здесь на учениях. Они займут сарай на Лужайке Старухи. Моя сестра Памела, полковник, майор Гарри Кейн, – представил Верекер.
– Двадцать первая особая часть рейнджеров, – Кейн пожал Штайнеру руку. – Мы стоим в Мелтам Хаузе. Я заметил ваших ребят по дороге сюда, полковник. Очень уж вы бросаетесь в глаза в этих красных беретах. Бьюсь об заклад, девушки сходят с ума.
– Бывает, – согласился Штайнер.
– Поляки? У нас в части тоже есть два поляка. Например Круковски. Он из Чикаго. Родился и вырос там, но по-польски говорит не хуже, чем по-английски. Забавный народ. Может, нам можно будет собраться?
– Боюсь, что нет, – сказал Штайнер. – У нас особый приказ. Учения сегодня днем и вечером, а завтра двинемся навстречу остальным частям под моим командованием. Вы ведь знаете, как это бывает.
– Конечно, сам точно в таком же положении. – Кейн посмотрел на часы. – По правде говоря, если я не объявлюсь в Мелтам Хаузе через двадцать минут, полковник прикажет меня расстрелять.
Штайнер светским тоном сказал:
– Рад был с вами познакомиться. Мисс Верекер. Отец. – Он сел в «джип» и сделал знак Клуглу ехать. – Постарайся запомнить, Клугл, здесь ездят по левой стороне, – спокойно напомнил Штайнер, когда они отъехали на значительное расстояние от церкви.
* * *
Стены сарая были местами толщиной фута три. По традиции в средние века сарай был составной частью дома феодала. Этот сарай, безусловно, отвечал своему предназначению. В нем стоял обычный запах сена и мышей. В углу – сломанная телега. Свет проникал через окна большого сеновала с выбитыми стеклами.
Грузовик и одного охранника оставили во дворе, а «джип» загнали в сарай. Забравшись на «джип», Штайнер, обращаясь к группе, сказал:
– Пока все идет хорошо. С этого момента вы должны вести себя совершенно естественно. Первое: выставите полевую кухню и сварите обед. – Он посмотрел на часы. – Это займет нас до трех часов. Затем небольшие учения – мы же здесь для этого, и люди ожидают их увидеть. Тактика пехоты в поле, у реки, среди домов. Еще одно: будьте осторожны, когда говорите по-немецки. Говорите тихо. Во время полевых учений пользуйтесь как можно больше знаками. Все приказы отдаются, конечно, по-английски. Полевыми телефонами пользоваться только в экстренных случаях, повторяю – в экстренных! Старший лейтенант Нойманн обучит старших групп необходимым знакам.
Брандт спросил:
– Что делать, если люди попытаются заговорить с нами?
– Притвориться, что не понимаете, даже если вы хорошо знаете английский. Это лучше, чем входить в контакт.
Штайнер обернулся к Риттеру:
– Организацию полевых учений поручаю вам. Проследите, чтобы во главе каждой подгруппы стоял человек, хорошо говорящий по-английски. Вы сможете это обеспечить. – Он повернулся к солдатам: – Не забудьте, в шесть-шесть тридцать стемнеет. Нам надо создавать видимость занятости только до этого момента.
Он спрыгнул с машины и вышел из сарая. Прошел по дорожке и облокотился о калитку. Вверх по холму ехала на велосипеде Джоанна Грей с большим букетом цветов в корзине, которая висела на руле. Пэч бежала рядом.
– Добрый день, мэм, – Штайнер отдал честь.
Джоанна слезла с велосипеда и подошла к Штайнеру:
– Как идут дела?
– Прекрасно.
Она протянула руку, будто официально знакомилась со Штайнером. Со стороны это выглядело вполне естественно.
– А как Филипп Верекер?
– Он оказал необходимую помощь. Девлин был прав. По-моему, Верекер считает, что мы здесь, чтобы охранять великого человека.
– Чем вы сейчас занимаетесь?
– Увидите, как мы будем играть в солдатиков в деревне. Девлин сказал, что придет к вам в шесть тридцать.
– Хорошо, – она опять протянула ему руку, – увидимся позже.
Штайнер отдал честь, и они разошлись. Джоанна поехала к церкви. Верекер, стоя на крыльце, ожидал ее. Она прислонила велосипед к забору и подошла к нему с цветами.
– Красивые цветы, – сказал он. – Где, скажите на милость, вы их достали?
– А, у приятельницы в Холте. Ирисы. Выращены, конечно, в оранжерее. Очень непатриотично. По-моему, ей следовало бы использовать время на картошку или капусту.
– Не хлебом единым жив человек. – Странно, как напыщенно он говорит. – Вы видели сэра Генри до отъезда?
– Да, он заехал ко мне по дороге. В полной форме. Вид у него был великолепный.
– И вернется вместе с великим человеком до наступления ночи, – сказал Верекер. – В его биографии этот эпизод займет всего лишь короткую строчку: «Провел ночь в Стадли Грэндже». Жители деревни и знать не знают, а между тем здесь пишется история.
– Да, думаю, вы правы, если поглядеть с этой точки зрения. – Она очаровательно улыбнулась. – Расставим эти цветы на алтаре?
Он открыл перед ней дверь, и они вошли в церковь.
В Лондоне Большой Бен пробил три часа. Роган вышел из здания Верховного суда и быстро пошел к машине, за рулем которой сидел Фергус Грант. Несмотря на сильный дождь, главный инспектор был в отличном настроении.
– Все прошло хорошо, сэр? – спросил его Фергус.
Роган самодовольно улыбнулся:
– Если дружище Халлоран получит меньше десяти лет, значит, я ничего не понимаю. Вы взяли их?
– В отделении для перчаток, сэр.
В машине Роган, открыв дверцу отделения, увидел два автоматических браунинга. Он проверил предохранитель. Странно, как приятно держать пистолет в руке. Как кстати. Он подержал его на ладони и положил во внутренний карман.
– Теперь, Фергус, давай к нашему другу Девлину.
* * *
В этот момент Молли верхом на лошади подъезжала к церкви по дорожке со стороны поля. Из-за легкого дождя на ней была ее старая шинель, на голове шарф, на спине рюкзак, покрытый куском мешковины.
Она привязала лошадь к дереву за домом священника и вошла на кладбище через заднюю калитку. Когда она подходила к крыльцу, то услышала отданную громким голосом команду. Близ деревни парашютисты наступали мелкими группами в направлении старой мельницы у реки, и их красные береты были ясно видны на фоне зеленой лужайки. Молли увидела, что отец Верекер, сын Джорджа Уайльда Грэм и маленькая Сюзан Тернер стоят на мостике над запрудой и наблюдают за учениями. Раздалась новая команда, и парашютисты бросились на землю.
В церкви Памела Верекер, стоя на коленях у алтаря, чистила медные изделия.
– Привет, Молли, – сказала она. – Пришла помочь?
– Сегодня мамина очередь быть у алтаря, – ответила Молли сбрасывая рюкзак, – но она сильно простудилась и решила день отлежаться.
Со стороны деревни слабо донеслась очередная команда.
– Они там все еще занимаются? – спросила Памела. – Неужели им недостаточно войны, так нет, играют в эти глупые игры. Мой брат там?
– Был, когда я входила сюда.
По лицу Памелы Верекер прошла тень:
– Иногда я думаю, уж не жалеет ли он, что не принимает теперь в этом участия. – Она покачала головой. – Мужчины странные существа.
* * *
Деревня казалась вымершей, и только дымок из труб говорил, что жизнь здесь продолжается. Для большинства людей это был обычный рабочий день.
Риттер Нойманн разбил отряд на три группы по пять человек, связь между которыми осуществлялась по полевому телефону. Группы Нойманна и Гарви Престона разместились непосредственно в деревне, среди домов. Престон получал от «учений» большое удовольствие. Он старательно крался вдоль стены паба, держа в руке револьвер и подавая рукой сигнал своей группе двигаться вперед.
