Ёсио разглядел указатель стоянки «Кинни» и ринулся к ней.
Возможно, успешный итог всех трудов последних двух месяцев зависит от его действий в течение нескольких следующих минут.
Тальк с латексных перчаток Алисии оставил белые следы на поднесенном к окну последнем рентгеновском снимке грудной клетки Гектора. Не требуется проектора, чтобы увидеть, как плохи дела. Легкие почти совсем непрозрачные. Остаются лишь маленькие темные кармашки непораженной легочной ткани, и те неуклонно сокращаются с каждым следующим снимком. Скоро даже вентиляция не сможет насыщать кровь кислородом.
Она оглянулась на мальчика, лежавшего в коме, как бы уменьшившегося в размерах со вчерашнего утра. Обнаженный, распростертый на койке Гектор состоял больше из пластиковых трубок, чем из плоти: две внутривенные — одна в локте, другая под коленом, — кислородная в горле, в мочевой пузырь введен катетер через пенис, на костлявой грудке сердечный монитор. Синеватая кожа в пятнах. Соренсон вытирала засохшую на веках корку.
Приглушив писк и шипение датчиков, Алисия взяла его карту, мрачно знакомясь с последними показателями. Содержание кислорода падает, лейкоцитов утром 900, кровяное давление на последнем пределе.
Гектор уходит. И ничего, черт возьми, нельзя...
Внимание привлек изменившийся сигнал сердечного монитора. Бросив взгляд на экран, она увидела страшные нерегулярные синусовые волны фибрилляции.
Соренсон широко открыла глаза над хирургической маской:
— Ох, проклятье!
И протянула к кнопке руку в перчатке.
— Постойте, — сказала Алисия.
— Но у него фибрилляция.
— Знаю. Вдобавок у него полностью отказала иммунная система. Ничего не осталось. Его не спасти. Кандида в головном мозге, в костном, капилляры забиты. Сломаем еще несколько ребер, вскроем грудную клетку, подвергнем его лишним мучениям — для чего? Только чтобы отсрочить на пару часов неизбежное? Пусть бедный мальчик уходит.
— Вы уверены?
Уверена ли?.. Испробовано все возможное. Привлечены все узкие специалисты, боровшиеся с инфекцией всеми имеющимися в их распоряжении средствами. Безрезультатно.
Кажется, я в своей жизни ни в чем не уверена, но одно знаю точно: что бы мы ни делали, нынешнего утра Гектор не переживет.
— Да, Соренсон, уверена.
Полностью отрешившись от собственных переживаний, Алисия смотрела, как замедляются синусовые волны, сменяясь отдельными последними всплесками, переходя в ровную линию.
Она кивнула в ответ на вопросительный взгляд Соренсон. Сестра, посмотрев на часы, объявила время смерти Гектора Лопеса четырех лет. Потом принялась вынимать трубки из безжизненного детского тельца. Алисия сдернула хирургическую маску и вышла.
Пошатываясь от подавляющей, сокрушительной безнадежности, села на подоконник, глядя вниз на улицу. Радостно сияющее утреннее солнце казалось оскорбительно неуместным. По щекам текли слезы. Пожалуй, так плохо еще никогда в жизни не было.
Что во мне хорошего? Кого я хочу обмануть? Абсолютно никчемная. Вполне можно сейчас же покончить со всем, в том числе и с загадками.
Видя внизу машины, пытаясь представить, что чувствуешь, попав под колеса, Алисия отскочила от окна.
Пока нет. Может, как-нибудь в другой раз, но сегодня еще нет.
Джек думал заехать домой, переодеться, привести себя в порядок, но одолжил у Эрни бритву, побрился, старательно причесался, сменив привычную небрежную прическу на более аккуратную для фото на новеньких водительских правах, выданных штатом Нью-Йорк на имя Рональда Клейтона.
Предъявил документы, прошел проверку, банковская служащая своим ключом и ключом Джека открыла двойной замок дверцы сейфа и оставила его в одиночестве с металлическим ящиком под номером 137.
Подняв крышку, он увидел стопку пухлых желтых конторских конвертов, пожалуй с десяток, заклеенных липкой матерчатой лентой. Несмотря на сильное желание вскрыть, понял, что здесь этого делать не следует. На изучение содержимого, на поиски ответов на вопросы нужно время. Вдобавок машина оставлена просто на улице. Лучше забрать конверты домой, не спеша разбираться.
Собрав пакеты, удостоверившись, что ничего не забыл, он вышел из банка. Машина стояла на том же месте, где он ее оставил, — в чем в этом городе совершенно нельзя быть уверенным, — однако контролерша на мотороллере тормознула на углу и начала пробираться вниз по дороге по направлению к «шевроле». Джек метнулся к машине, вскочил и умчался.
Принялся было поздравлять себя с удачным утром, как почувствовал сзади движение. Не успев среагировать, ощутил на затылке холодный металл.
В ошеломлении замер, стиснув руль. Это вовсе не угонщик — его выследили, черт побери! Проклятая беспечность! Сперва вчера вечером позволил застать себя врасплох на клейтонском заднем дворе, теперь второпях даже не потрудился взглянуть на заднее сиденье. Стараясь успокоиться, он лихорадочно перебирал варианты.
— Доезжайте, пожалуйста, — произнес голос с акцентом.
Пожалуйста?
Глянув в зеркало заднего обзора, увидел азиатское лицо, чисто выбритое, лет, видимо, под сорок, глаза закрыты модными круглыми темными очками.
— И пожалуйста, не вымышляйте произвесть аварию, навлечь внимание полиции. Здесь у меня патроны с пустыми головками, выполненными цианидом. Вас прибьет даже царапина.
Несмотря на дикие глаголы, стрелок прилично говорит по-английски. И почти выговаривает букву "л"[30].
— Цианид в пустых головках? — переспросил Джек. — Вам не кажется, что это перебор? Если хорошо стреляете, для чего цианид?
— Я очень хорошо стреляю. Однако ничего не выставляю на усмотрение случая.
Безусловно.
Он заставил себя расслабиться. Парень хотя бы не из бандитов араба — не похож, по крайней мере. Тут ему кое-что пришло в голову.
— Пистолет, случайно, не мелкокалиберный? — полюбопытствовал Джек. — Вроде двадцать второго?
— Правильно.
— Не вы поработали вчера вечером на Тридцать восьмой?
— Тоже верно.
— Значит, можно предположить, что работаете не на Кемаля?
— Снова правильно... хотя я не усваиваю, почему вы столь фамильярно прозываете по имени мужчину, с которым даже незнакомы.
Я так хорошо с ним знаком, подумал Джек, что имя принял за фамилию.
Он поудобней устроился на сиденье, направляясь к Бродвею, вливаясь в транспортный поток. Гадая, чьи руки Кемаль называл «нехорошими», думал было, что израильские. Но этот парень кто угодно, только не израильтянин. Скорей на японца похож.
— Я вам это высказываю, — продолжал стрелок, — не желая выпасть в условия, которые меня заставили бы вас убить. Правильно сказать — в условия?
Очень мило. Наставил на меня пистолет и просит научить его правильно говорить по-английски. Впрочем, пистолет у него.
— Лучше сказать, в положение.
— В положение... правда, лучше. Потому что уж очень меня восторгает, как вы исправились со своими противниками вчера вечером. Вы большой умник.
Вот именно, он самый и есть... Мистер Умник.
— Вы следили за мной вчера вечером по пути к дому Клейтона?
— Вы меня замечали?
Тон оскорбленный. Пора ответить комплиментом.
— Нет. Не сразу. Чуял, но не видел. Очень здорово.
Будем восторгаться друг другом.
— Спасибо. Как вас именуют?
— Джек.
— Джек, а в дальнейшем?
Он на секунду задумался.
— Джек-сан.
Глаза стрелка в зеркале еще больше сощурились, от них вдруг побежали морщинки — он улыбался!
— Ах да, Джек-сан. Очень потешно.
— Такой уж я весельчак.
— Теперь будьте любезны выдавать мне конверты, которые преподнесли из банка.
До чего вежливо... хотя, несмотря на все его «восторги», отказ выполнить просьбу, без всяких сомнений, сулит Джеку тот же конец, что двум трупам возле дома Клейтона. Возможно, в любом случае ждет подобный конец.
С этой светлой мыслью, пульсирующей в мозгу, он протянул пакеты через спинку сиденья.
Дуло пистолета оторвалось от затылка. В зеркало было видно, как стрелок опустил взгляд на собственные колени, перебирая конверты. Может, представился шанс... Но хвататься за него не надо. Сейчас смысла нет что-то задумывать. Успокойся, посмотрим, что будет.
Послышалось шуршание следующих вскрываемых конвертов.
Джек все поглядывал в зеркало, стараясь разглядеть выражение лица стрелка. Прищуренные глаза, гримаса, словно кто-нибудь сунул ему под нос тухлую рыбу.
Слыша резкий гудок, он обратил внимание на дорогу, видя, что несется прямо на «вольво» с до смерти перепуганной женщиной за рулем.
— Я вас предупреждал, — напомнил стрелок.
— Прошу прощения, — извинился Джек, виновато махнув рукой «вольво». — Я не нарочно. Просто самому хотелось бы заглянуть в конверты.
— Значит, они не ваши?
